О, Бэллэй, ты всегда мне помощником был,

Да и я в должниках у тебя не ходил.

Каждый раз, как, медведя убив, свежевал,

Его ухо на платье тебе отдавал.

Посмотри на себя, если ты не слепец:

Из лосиной сердечной рубашки чепец,

Лоскутков разноцветие, бус и пера —

Не жалел я тебе для наряда добра.

Сколько раз угощал тебя свежим жирком,

Возвратившись с добычей домой вечерком,

Чем же нынче тебя рассердил я, Бэллэй?

Почему перестал гнать под выстрел зверей?

Разленился, однако… Лежишь, старый пень,

Да сосешь, словно гость, свою трубку весь день.

Ты лицо потерял! Песьей шерстью оброс!

Вон с почетного места, завшивевший пес!

Иль не слышишь – ребенок без мяса ревет,

Да и мой, посмотри, подтянуло живот.

Всю тайгу мне сегодня обрыскать пришлось,

По хребтам, по распадкам носился, как лось,

Но собака нигде даже носом не повела —

Нет звериных следов. Вот такие дела…

Я принес этот прут, чтоб тебя отстегать,

Коли больше не хочешь ты мне помогать.

Или брошу в огонь тебя… Все. Я молчу.

Слышал, если не глух. Я, Бэллэй, не шучу!