Глава шестая.
«Хозяин» во всей красе
25 июня 200* года, 17.56.
– Товарищ полковник, старший лейтенант Карташ по вашему приказанию…
– Ах, да бросьте вы, Штирлиц, и так голова болит… – совсем как папаша Мюллер-Броневой, махнул ручищей полковник Топтунов и снова уткнулся в бумаги. Добавил:
– Заходи, Карташ, садись, я сейчас…
Алексей вошёл, сел, как было ведено, на колченогий стул напротив начальникового стола…
И мигом напрягся. Что-то такое витало в воздухе – не угроза, нет, но разговор, судя про всему, предстоял нелёгкий. Не будет «хозяин» швыряться цитатами и шутками перед обычным разносом или трёпом ни о чём, уж изучили его за это время, знаем…
Топтунов, бурча что-то матерное себе под нос и ворочая толстым загривком, подписал ещё несколько насквозь казённого вида бумажек. «Акт списания полотенец вафельных», – ухватил Алексей краем глаза заголовок на верхнем листке и мысленно ухмыльнулся.
Но начальник исправительного учреждения почувствовал его усмешку, раздражённо отодвинул писанину в сторону, бросил сверху ручку.
Китель его висел на спинке стула, рукава форменной рубашки были закатаны до локтей, под мышками расплывались тёмные пятна: денёк выдался жаркий.
– Видишь, какой хернёй приходится заниматься, лейтенант, – пожаловался он, глядя куда-то мимо Алексея. И почти без перехода спросил:
– Доставил?
– В целости и сохранности, – позволил себе намёк на шутку Карташ: захотел посмотреть, как отреагирует «хозяин». – До самых дверей.
А начальник шутку насчёт целости и сохранности скушал, сказал только:
– Знаю, уже доложили. Молодец.
«А зачем тогда спрашиваешь…» – мельком удивился старлей.
– А что за хмырь с вами ехал? – продолжал «хозяин» с виду вроде как равнодушно.
Алексей пожал плечами:
– Попутчик какой-то, вместе с Марией Александровной ехал. Да ей лучше знать, вы у неё спросите…
Это был ещё один тонкий тактический ход с целью выяснить, какого ляда товарищ начальник мнётся перед старлеем как девка на танцульках – если шутка насчёт «целости и сохранности» прокатила, то уж фамильярность пройти ну никак не должна, ну не тот человек Топтунов, чтобы болтать с подчинённым на равных…
Однако ж прошла и фамильярность. Что было и вовсе удивительно. Какого ж чёрта задумал старый лис? Неужели, мелькнула шальная мыслишка, из Москвы амнистия пришла и его отзывают? Да нет, утопия, быть того не может…
В высшей степени подозрительного археолога он высадил возле «Огонька» – там днём и ночью тусуется люд, там ему и подскажут, где можно снять комнатёнку.
И тут же обалдел ещё больше, аж дыхание перехватило.
Кряхтя, Топтунов наклонился к серому обколупанному сейфу времён покорения Северного полюса, выудил из его недр на свет божий опустошённую на половину бутылочку «Огней Шантарска» калибра ноль семь, две гранёные стопки цилиндрической формы – раритет, сейчас таких уже не делают – и пакетик фисташек. Потом, сказавши: «Сиди», – тяжело поднялся из-за стола, вознесясь своим нехилым ростом почти под потолок тесного кабинетика и чуть ли не заполнив брюхом всё его рабочее пространство. Неторопливо обогнул стол, умудряясь сжимать выпивку-закуску одной лапищей, водрузил стопки на давешние документы про списанные полотенца и мрачно, с видом прокурора, зачитывающего смертный приговор, плеснул по половинке.
Карташ изо всех сил старался оставаться невозмутимым, хотя происходящее было не просто из ряда вон, это было невероятно – чтобы начальник зоны самолично поил водкой какого-то простого вэвэшника в собственном кабинете, ни свата ни брата! Сохраняя каменное лицо, Алексей стремительно прокручивал в голове варианты. А не последует ли за водочкой разнос со срыванием погон? Скажем, узнал о золотишке, настучали о Дорофееве, о драке над Лысом овраге, или дочка что-нибудь такое наплела… Да нет, бред, бред…
Но поблагодарил, водку выпил интеллигентно, скромно закусил фисташкой. Водка разбитую губу, конечно, обожгла, но, к счастью, со стороны сие повреждение организма заметно уже не было – равно как и фингал на скуле. Начальник же, не садясь, нависая утёсом над старлеем, кинул содержимое своей стопки в рот, тут же кинул следом орешек, хрумкнул – и всё это вместе, казалось, провалилось немедленно в желудок, минуя стадию глотательных движений и скольжения по пищеводу.
– Ну, за то, что Машка приехала, – запоздало сказал он.
На это Карташ почёл за лучшее промолчать.
Нет, товарищи офицеры, разносом тут не пахнет. Тут что-то другое…
Зона, где царствовал Топтунов, в отличие от подавляющего большинства прочих, была ни «красной» и ни «чёрной» – так, нечто среднее.
Относительно спокойная, с низеньким числом побегов, драк и прочих убийств, инспекции и всяки-разны проверочные комиссии уезжали отсюда сытые, пьяненькие и довольные… Короче, на удивление тихая это была зона по меркам не только сибирских просторов, но и вообще России-матушки. Каким манером Топтунов, сменив на посту ушедшего на покой небезызвестного Климыча, добился порядка, Алексей не знал, поговаривали, что между ним и тогдашними паханами было заключено своего рода соглашение, по коему вертухаи без нужды не свирепствуют, а заключённые ведут себя тихо и мирно, как и полагается оступившимся, но встающим на путь исправления гражданам… А чего бузить-то, спрашивается, чего, спрашивается, ради? До нормальной цивилизации сотни километров, а вокруг тайга, да сплошь и рядом такая, что десяток километров можно идти сутками, о чём напрочь забывают авторы многих «таёжных» романов и пускают героев через лес на скорости опаздывающего пешехода где-нибудь на Кутеванова… В общем, правду ли говорили про соглашение или брехали, Карташу было неизвестно, да он и не очень-то допытывался, потому как было напрочь неинтересно. Неплохой мужик, явно из потомственных сибирских крестьян – смекалистых, хозяйственных, рассудительных и упрямых, которые и избу срубить, и на медведя с рогатиной, и самогончику литра полтора за вечер приговорить всегда были очень не дураки. Тем более, супруга его померла лет десять тому назад, замену благоверной так не нашёл – вот и погрузился с головой в «хозяйство»… «Хозяин», одним словом, бляха-муха.
– Давно я за тобой наблюдаю, старлей, – наконец сказал «хозяин». – Присматриваюсь… Службу знаешь, работаешь справно, вроде бы честно, без подлянки. Мне такой и нужен. В общем, что я думаю… – Видимо, он пришёл к какому-то решению и стукнул дном стопки о стол. – Ты это, старлей, ты за Машкой пригляди тут, в общем. Девка она молодая, красивая, а вокруг сам знаешь сколько по посёлку всякого сброда шатается… Короче, приставляю тебя к ней телохранителем и гидом. Ты, главное, запомни, – с неожиданным напором добавил он, собрав у переносицы кустистые брови, – телохранителем и гидом, и никем больше, уяснил, старлей? На куски ж порву.
Карташ медленно кивнул – в том смысле, что не дурак, понимаю и пальцем дочурку не трону, а про себя подумал: «Какого ж лешего ты её сюда притащил, если тут одни шакалы обитают?» А Топтунов засопел вдруг и, будто услышав его мысли, спросил просто, запанибратски, как спрашивают: «Ты меня уважаешь?»:
– У тебя дети есть, старлей?
– Никак нет…
– Ну, тогда не поймёшь. У чертовки каникулы сейчас в университете, а это, сам понимаешь, вечеринки, гулянки, танцы, водочка, хлыщи какие-нибудь шибко умные и до юного тела охочие… А тут на глазах всё ж таки будет. В общем, даю тебе отпуск на две недели… Хотя какой, на хрен, отпуск – это приказ, из тех, которые, как известно, не обсуждаются. Ты парень столичный, с образованием, манерам, опять же, обученный, не дашь девушке скучать. Тачку тебе выделю, все дела. Места вокруг какие – красотища, природа… ну да сам знаешь, что отроковице показать…
Алексей сидел прямо, будто оглоблю проглотил и контролировал на лице каждый мускул.
Зато уж шарики в его голове крутились за десятерых, даром что дым из ушей не валил. Нет, хоть режьте, но не было, ну вот ни на столько не было искренности в словах Топтунова. И, похоже, сам Топтунов это прекрасно понимал, потому что неожиданно опустил глаза, сграбастал бутылку и вновь налил по стопкам. Буркнул:
– Давай-ка.
Выпили. Водка встала поперёк горла, и Карташ могучим усилием протолкнул её в горло.
Сказать, что чувствовал он себя, как пойманный за задницу разведчик на допросе в гестапо, значит не сказать ничего. Чего ж ему надо-то? – белкой вертелось в мозгу. – Что удумал? Явно ведь провоцирует. Тачка, природа, красота, трата-та, – а будто сам не понимает, что старлею, изголодавшемуся по женской компании – имеется в виду, разумеется, настоящей женской компании, а не по посиделкам с местными бабами, – так вот этому старлею в какой-то момент совершенно станет начхать и на угрозы, и на то, что это дочка не кого-нибудь, а самого «хозяина»… Тем более что о московских похождениях Карташа Топтунову наверняка известно распрекрасно… Специально, значит, дочку под меня подкладывает?! А зачем, спрашивается? Чтоб был повод на куски порвать? Так ведь повод можно найти и попроще, без этого… как бы это поприличнее-то… сводничества, во как. Приказать, к примеру, какому-нибудь урке посадить на пику в тёмном закутке, в карман трупу «травки» чуток насыпать – и кранты, никто ж и докапываться особо не станет, кто, за что и на хрена. Ясно как день: цирик приторговывал дурью, в цене с покупателем не сошёлся, вот и двинул коней…
«Всё страньше и страньше», – как говорила одна маленькая девочка…
Вдруг обожгло: Топнунов знает об объекте. Знает, что Карташ с похвальным для столичного жителя усердием ищет к нему подходы. И поэтому…
И что, собственно, поэтому? Машка-то здесь причём?!
«Хозяин» тем временем выудил из кармана «Приму», щёлкнул по днищу, протянул пачку Алексею. Тот охотно взял: на, так сказать, гражданке курил он исключительно «Мальборо», но здесь ведь, товарищи офицеры, вам не гражданка. И даже не гражданин прокурор. И то, и другое мама моя как далеко…
Закурили.
– В отпуск пойдёшь с послезавтра, я подпишу, – продолжал начальник, глядя в угол. – Днём Машку будешь развлекать, а вечером отмечаться ко мне. И так каждый день, усёк? Все две недели, пока она на практику не укатит. Отдохнёшь, короче; А вот завтрашнюю ночь придётся потрудиться…
Топтунов резко встал, отвернулся к окну.
Видок за окном открывался, надо сказать, пасторальнейший. Колония стояла на вершине холма, и видно было на сто вёрст окрест. Тайга подступала совсем близко к корпусам лесопилки – периметр вокруг колонии вырубали два раза в год, во избежание, но лес сдаваться не собирался и постоянно пытался сузить кольцо, деревья плотной стеной синели в жарком мареве, скрывая под своей сенью прохладу, дальше к горизонту тайга делалась серой, словно размытой, акварельной, окутывалась загадочной дымкой, из которой смутно вырастали бугры сопок…
Зато на переднем плане отлично, прямо-таки великолепно, во всех деталях, как на полотнах гиперреалистов, были видны два ряда колючей проволоки вдоль поросших мхом столбов – так называемая «простреливаемая полоса», она же «тропа наряда», и вышка с вышкарем, и отряд зэчар голов в двадцать, нестройно шагающих куда-то под конвоем, и прапоры, досматривающие готовящийся к въезду на территорию колонии зилок… Лепота.
– Что в народе говорят? – негромко спросил Топтунов.
Только сейчас Карташ понял, что чуточку захмелел. И упустил нить крайне невесёлых рассуждений относительно намерений «хозяина».
– Простите, товарищ полковник? – пожалуй, малость глуповато спросил он.
– Об этом, о Пугаче, – сказал «хозяин», не поворачиваясь. – Доходят, видишь ли, до меня некие слухи, что будто бы на смену Баркасу его прислали, а Баркас власть на зоне отдавать не намерен. Баркас-то ведь из деловых, сам себя, говорят, «короновал» где-то под Воркутой, на всех положив с прибором… И плевал он на решение сходняка. Говорят, что его банду Пугач к ногтю прижать намерен, прежние воровские законы вернуть, а Баркасу с его шестёрками это, сам понимаешь, не надо…
«Стукачка из меня сделать хочет?» – подумалось Карташу.
– Не будет никакого кипежа! – Топтунов резко развернулся и треснул кулаком по столу, а у Алексея появилось стойкое ощущение, что «хозяин» аккурат до прихода старлея «Огней Шантарска» – то и ополовинил и теперь обращается не столько к гостю, сколько пытается убедить самого себя. – Пока я здесь – не будет. Ничего. С завтрашнего дня усиленные дежурства. Из Шантарска подкрепление вызову. Нынче же ночью шмон по всем баракам, так что чтоб не пил – ни сегодня, ни вообще две недели, пока Машка в посёлке. Уяснил? Я спрашиваю, уяснил, старлей?!
Карташ браво вскочил, вытянулся во фрунт:
– Так точно, товарищ полковник… Разрешите идти?
– Вали.
Очень хотелось Алексею спросить, прям до щекотки под языком: так какого рожна ты сюда дочку приволок, если заварушки на зоне боишься?..