Глава 17

Президент и его друзья

На высокой старинной двери с резными филенками не обнаружилось никаких признаков глазка, что задачу облегчило до смешного. Переглянувшись с Мазуром насмешливо и весело, Лаврик поднял руку и позвонил в дверь – короткой трелью, вполне деликатно, без грубого полицейского напора.

Поскольку время почти совпадало с «точкой рандеву», хозяйка дверь распахнула чуть ли не моментально, успела еще что-то недоумевающе пискнуть без всякого страха – а в следующий миг они ворвались в прихожую уже далеко не так деликатно. Лаврик в хорошем темпе прижалхозяйку, так, чтобы не повредить хрупкому созданию, но и полностью воспрепятствовать таковому издавать звуки. Мазур с тем же отработанным проворством пронесся мимо них и моментально осмотрел все три комнаты.

Нигде не обнаружилось посторонних индивидуумов. Обширная спальня, выдержанная в розовых тонах, была надлежащим образом подготовлена для приема на высшем уровне: угол кружевного одеяла призывно откинут невесомым треугольником, на столике у изголовья шампанское в ведерочке со льдом, ваза с фруктами, конфеты и прочая дребедень.

Цинично ухмыльнувшись, Мазур вышел из уютного гнездышка, которому сегодня предстояло пустовать. Посторонился – Лаврик, как истинный рыцарь, внес туда на руках бесчувственную хозяйку, которую успел уже попотчевать какой-то химией. Уложил ее на постель, галантно одернул синий халатик, чуточку прикрыв стройные ноги, отступил на шаг, полюбовался делом рук своих, кивнул:

– Полная и законченная икебана.

Девица безмятежно дрыхла: цвет лица нормальный, дыхание в норме, никаких признаков плохой переносимости препарата, а также побочных явлений. За эту сторону дела можно было не беспокоиться.

Из любопытства Мазур шагнул назад в спальню, присмотрелся. Белая, молоденькая, классический набор прелестей: ноги от ушей, аппетитные грудки, фигурка гитарных очертаний и все такое прочее. Мечта и идеал стареющего ловеласа, ничего интересного.

– Ну, не педераст, по крайней мере, – хмыкнул Лаврик за спиной. – Выдвигаемся, время…

Они вышли в прихожую, расположились у высокой двери. Не было особого азарта и воодушевления – работа, если честно, предстояла не особенно и сложная. Хотя нетерпение, конечно, присутствовало: все могло сорваться, пойти наперекосяк, в таких делах возможен целый набор самых невероятных случайностей…

А потому они испытали нешуточное облегчение, когда мелодично мяукнул звонок: короткий-длинный-короткий. Условный сигнал, о котором их и предупреждали. Пупсик явился к своей цыпочке. Теоретически рассуждая, там, на лестничной площадке, могли вместо старого потаскуна оказаться несколько хмурых ребятишек с автоматами наголо, но это уже детали…

Распахнув дверь энергичным пинком, Лаврик ухватил за галстук позднего гостя и головой вперед наладил его мимо себя в глубь квартиры. Мазур молниеносно отпрянул на площадку. Там стояла тишина и не было ни души. Успокоенный, он вернулся в квартиру, заглянул в большую гостиную.

Лаврик как раз, ухватив президента за шиворот и согнув в три погибели, коленом придал должное ускорение – и мистер Лайнус Аристид, ученый профессор и почетный доктор зарубежных университетов, враскорячку улетел в угол, где и остался валяться в унизительной позе.

Мазур взирал на все это с философским равнодушием. Подобное обращение с сановными особами для него не было чем-то новым. Он прекрасно помнил, как лет несколько назад Лаврик могучим пинком под зад забрасывал в угол не то что президента крохотного острова, а взаправдашнего африканского короля (правда, захудалого). И ничего, обошлось, никто не посылал потом дипломатических нот. Сам Мазур в это время прикладом автоматической винтовки увещевал королевских министров, в том числе и тамошнего фельдмаршала. Так что дело знакомое…

Президент Аристид скорчился в углу, взирая на них с неподдельным ужасом и нешуточным удивлением: как и подобает человеку, отправившемуся провести приятную ночь с доступной красоточкой, а вместо этого напоровшегося в любовном гнездышке на бесцеремонных субъектов, с ходу взявшихся его кантовать без всякого уважения к занимаемой должности.

Мазур разглядывал его с любопытством. Президент, в общем, как две капли воды походил на свои многочисленные портреты. В нормальном своем состоянии, не будучи смертельно испуган, он должен выглядеть импозантно и авторитетно: пожилой негр с интеллигентным лицом, благородной проседью и аккуратно подстриженной бородкой, в белоснежной тройке, при светло-синем галстуке и лимонно-желтой орхидее в петлице.

Лаврик принес из прихожей оброненный президентом во время его энергичной транспортировки букет цветов, вложил в руку оцепеневшему от ужаса лидеру нации, отступил на шаг и склонил голову к плечу.

– По-моему, неплохо, – сказал он светским тоном. – Он прекрасно гармонирует с обоями, а букет удачно довершает композицию… Как по-вашему?

– Вы совершенно правы, мой друг, – сказал Мазур. – Я, конечно, не эстет, но данная композиция и в самом деле не лишена определенного изящества… Между прочим, я где-то уже видел эту рожу. Право же, видел…

Лаврик присмотрелся, изобразил на лице усиленную работу мысли. Хлопнул себя по лбу:

– Ну как же! Провалиться мне на этом месте, если это не здешний президент!

– Быть не может!

– Честное слово, мой друг, – сказал Лаврик. – У них тут, да будет вам известно, и президент имеется, как у больших… Мало того, не просто президент, а одержимый манией реформаторства и национализации…

Президент, судя по его лицу, все еще пытался себе внушить что спит и видит дурной сон – но, похоже, в это уже не верил. Мазур не испытывал к нему ни малейшей жалости, одно раздражение. Он давно уже вышел из того возраста, когда крушение иллюзий причиняет душевные неудобства, но все равно, разочарование было нешуточное: перед ними был субъект, вознамерившийся под прикрытием пышных словес о благе народном хапнуть изрядное количество долларов – и приходилось его старательно спасать от неприятностей, оберегать от невзгод… По крайней мере, следовало, воспользовавшись моментом, получить хотя бы моральное удовлетворение: в полученных ими приказах никак не уточнялось, что спасаемый президент должен находиться в наилучшем расположении духа…

– Вы с ней ничего не сделали? – трагическим голосом воскликнул Аристид.

– С крошкой? – пожал плечами Лаврик. – Старина, мы же не извращенцы какие-нибудь. Приличные люди.

Президент попробовал придать себе гордый и властный вид – из чего, разумеется, ничего не получилось – и сообщил:

– У нас, знаете ли, имеются законы. И то, что вы только что сделали…

– А ногой по рылу? – невежливо прервал Лаврик.

Президент моментально умолк, окончательно уяснив свое положение. Помолчал немного и осторожно поинтересовался:

– Кого вы представляете, и что вам нужно?

– Мы? – спокойно переспросил Лаврик. – Мы с приятелем – просто любопытные люди. Проходили мимо и решили воспользовавшись удобным случаем, поглазеть на человека, решившего в одночасье срубить миллиончик баков…

– Сколько вы хотите? – без малейшего промедления вопросил Аристид. – Я мог бы для начала предложить сто тысяч…

– Люблю я ученых людей, кабинетных крыс, – громко сказал Лаврик Мазуру так, словно они тут были только вдвоем. – Посмотришь со стороны – недотепа недотепой, в презренной прозе жизни совершенно не ориентируется, суп вилкой трескает. А этот книжный червь тем временем успел обмозговать великолепную комбинацию и придумать, как ему кучу денег заработать без всяких хлопот. Сволочь, конечно, но ведь пройдоха… Слеза от умиления наворачивается.

Аристид собрался было что-то сказать, наверняка снова предложить денег, но не следовало затягивать развлечение, мало ли какая неожиданность могла случиться – и Лаврик, одним движением оказавшись рядом с загнанным в угол в прямом и переносном смысле главой суверенного государства, нагнулся над ним, в его руке мелькнул овальный баллончик, и на пол отлетел пластиковый чехольчик от шприца-тюбика. Мазур не пытался помогать – некоторые вещи Лаврик и в одиночку проделывал виртуозно.

Все прошло в лучшем виде. Лаврик выпрямился с пустым шприцем, спрятал его в карман, предусмотрительно подобрал и колпачок, подтянул ногой вычурный стул, уселся на него верхом, закурил, с холодным профессиональным интересом наблюдая за клиентом.

Аристид менялся на глазах. Очень быстро его физиономия как-то неуловимо потекла, он не уснул, но переменился неузнаваемо, словно не мог теперь управлять ни мимикой, ни общим выражением лица. Хотел что-то сказать – и получилось несвязное бормотанье с текущей по подбородку слюной. Попытался встать – и его повело вбок так, что он едва не распластался на полу.

– Когда уснет? – нетерпеливо спросил Мазур.

– А он и не уснет, – ответил Лаврик, не оборачиваясь. – Так надежнее. Полностью бесчувственное тело может и внимание привлечь, а так… Самое забавное, знаешь ли, что клиент практически в ясном сознании. Все слышит, что вокруг происходит, все понимает прекрасно. Только членораздельно ни слова вымолвить не сможет, и координацию потерял напрочь…

– А это не опасно? – осторожно спросил Мазур. – Вдруг он, не дай бог, возьмет да и того…

– Наука не допустит, – авторитетно ответил Лаврик. – Совершенно безопасная химия.

– Так что, взяли?

– Подожди, – сказал Лаврик. – В природном виде его транспортировать не годится, он на себя прежнего еще похож… Дай-ка сумку, подгримируем…

Мазур проворно принес из прихожей его холщовую сумку, ожидая, что из нее будут извлечены очередные хитроумные приспособления или по крайней мере хитромудрая химия. Однако Лаврик извлек оттуда самые прозаические вещички. Содрал с президента белоснежный стильный пиджак и напялил вместо него черный френч какого-то торгового флота: с украшенными якорьками пуговицами, несколькими золотистыми полосками на рукавах и непонятной эмблемой справа на груди, вышитой желтыми нитками: снова якоря, какие-то зигзаги, веночек из листьев неизвестного дерева… На голову повязал ярко-красный платок, комментируя:

– Узел точно над правым ухом, как у ируканских пиратов… Теперь бутылку давай.

Мазур, с хрустом скрутив колпачок, протянул бутылку виски. Президента щедро полили благородным напитком, даже за пазуху плеснули, развязав узел галстука. Аристид что-то мычал и пытался выдираться, но, как и предсказывал Лаврик, лишь совершал хаотичные, совершенно нескоординированные движения. В глазах у него стоял неприкрытый ужас, но Мазур не испытывал ни капли жалости.

Педантичный Лаврик сходил в спальню, вернувшись, поведал:

– И там все в порядке, крошка дрыхнет без задних ног, и мордашка умиротворенная, словно ей очередной подарочек от хахаля снится… Пошли?

Они быстренько протерли носовыми платками все, чего касались и могли коснуться, отхлебнули из бутылки по доброму глотку для создания соответствующей атмосферы разгула, подхватили не способного держаться на ногах вертикально президента и преспокойно покинули квартиру. Вышли на ночную улицу – тихую спокойную улочку фешенебельного квартала.

Шагавший впереди Мазур помахивал бутылкой, как дирижерской палочкой и с чувством распевал – вполне прилично, без ненужной дури:

За ним Лаврик, временами все же петляя, почти волоком тащил президента. Аристид в нынешнем своем виде, помятый и благоухающий виски на кабельтов, и в самом деле как две капли воды напоминал пьяного в стельку боцмана из-под какого-нибудь экзотического флага. Картина для острова была насквозь привычная и не вызывавшая никаких подозрений: заезжие гуляки возвращались к себе в отель (или на судно, учитывая облик Аристида).

Благо идти пришлось недалеко, всего-то до угла – а там с похвальной предупредительностью подкатило такси, не какое попало, конечно, а с их верным водителем, так и остававшимся Мазуру неизвестным ни по имени, ни по воинскому званию. Мазур поместился рядом с кубинцем, а Лаврик сел на заднем сиденье, время от времени бесцеремонными тычками возвращая президента в подобие вертикального положения – тот ни в какую не хотел угомониться, еще не освоившись с мыслью, что он более не способен нормально жестикулировать и говорить.

Нарвались они совершенно неожиданно. На ярко освещенной, безлюдной улице, вывернув из-за угла. От обочины наперерез браво кинулся полицейский в шортах цвета хаки и белой рубашке с широкими синими погонами, взмахнул светящимся жезлом. Еще двое стояли у кромки тротуара – и у одного на плече висела британская магазинная винтовочка, разумеется, британская. По здешним меркам такой вот ночной патруль означал примерно то же самое, что в стране покрупнее – неожиданно выведенные на улицу танки.

Водитель дисциплинированно затормозил и притерся к обочине. Лаврик сказал тихонько:

– Если что – гасим, но, я вас прошу, не до смерти…

Полисмен зашел со стороны водительского сиденья и с ходу попросил предъявить документы, вежливо, но твердо. Остальные двое бдительно таращились на машину, правда, винтовочку с плеча ее обладатель так и не снял.

Проверив бумаги и вернув таковые, полицейский наклонился и заглянул в салон. Улыбаясь ему дружески, Мазур отсалютовал полупустой бутылкой и безмятежно допел:

Особенно внимания страж порядка не обратил ни на него, ни на Лаврика, но на президента воззрился гораздо внимательнее – зрелище было не в пример более экзотическое, нежели двое подвыпивших и одетых вполне прилично молодых людей.

Президент, все еще не растерявший, надо полагать, надежды на чудесное спасение из лап похитителей, замычал что-то и яростно дернулся. Зрелище получилось столь похабное – то ли пьян товарищ в дупель, то ли специфической травки обкурился – что Мазур ухмыльнулся совершенно искренне.

– Эт-то кто такой? – в некоторой растерянности вопросил полицейский.

– Президент Аристид! – рявкнул Лаврик с широченной пьяной ухмылкой. – Не узнали, сэр?

Полицейский хмыкнул, покрутил головой:

– А ведь похож, что самое смешное… Проезжайте, господа!

И отступил на обочину, потеряв к ним всякий интерес. Машина тронулась под блеяние президента, барахтавшегося на сиденье словно угодивший на сушу осьминог.

– Пронесло, – вздохнул Мазур.

– Тебя тоже? – ухмыльнулся Лаврик, панибратски похлопал Аристида по щеке: – Сиди спокойно, чадо непутевое, кто ж теперь в тебя поверит, в такого… А в общем, старая добрая классика. «Кто едет? – спросили караульные. Мазарини! – с хохотом отвечал д’Артаньян». И пропустили их беспрепятственно, хотя в карете именно Мазарини и сидел…

Аристид забился, свалился на пол, в нелепой позе заклинившись между сиденьями. Не без труда извлекши его оттуда, Лаврик сказал веско:

– Сиди и не барахтайся, сукин кот, ты ж все понимаешь… Никто тебя, прохиндея, убивать не собирается, ты даже по морде не получишь, хотя следовало бы… Можешь не верить, но ты сейчас – в компании ангелов-хранителей, которые за тебя костьми лягут в случае чего… Сиди, говорю, а то как двину!

Президент чуточку унялся. Лаврик перегнулся к Мазуру:

– Мы сейчас проедем мимо твоего дома… Эта паршивка наверняка не спит, сидит, как на иголках… Скажешь ей: пусть завтра к рассвету сидит наготове вместе со своим хмырем, и чтобы он непременно прихватил камеру… Усек?