Глава третья

Сокровище из «Пещеры сокровищ»

Заведение они нашли, поплутав лишь самую малость, – и то из-за того, что старательно высматривали витрину, как нельзя лучше отвечавшую их представлению об аптеках. Меж тем это оказалась никакая не аптека – антикварная лавка. С тремя видами вывесок – местной загадочной вязью, не менее загадочными иероглифами и, наконец, по-английски. Естественно, им оказалась понятна лишь последняя, скромненько гласившая: «Пещера сокровищ». Именно эти два слова, не понимая их смысла, старательно изобразил палочкой на песке Пенгава, объясняя Мазуру еще на острове дислокацию. Именно они значились и на мятой рекламной листовке, старательно сберегаемой тестем. Адрес соответствует, двойная проверка проведена, никакой ошибки. Ладно, в конце концов, если уж американские аптеки, помимо чисто фармацевтических причиндалов, торгуют еще и мороженым, кока-колой и кучей другой мелочевки, почему китайский аптекарь не может обитать в антикварной лавке? Тончайшая специфика Востока, господа…

Особых сокровищ в витрине что-то не наблюдалось – там просто громоздились разные разности, не столь уж и драгоценные: груды разноцветных кораллов, россыпи раковин, непонятные поделки из пожелтевшей от времени слоновой кости, страусиные перья, сабли в потертых ножнах и японские мечи, чучела птиц и зверюшек…

Мазур вошел первым. Под потолком бесшумно вертелся неизбежный вентилятор, несколько стеклянных ящиков, полированный прилавок и полки темного дерева были завалены и заставлены столь же случайными, самыми неожиданными вещицами: модели парусных европейских кораблей, китайских джонок и каких-то вовсе уж непонятных судов, те же облезлые сабли и целая вязанка громадных шпор, бубенчики, деревянные драконы, тускло-золотой эполет неведомой историкам армии, два огромных, тронутых ржавчиной фонаря из тех, что в старину прибивали к корме кораблей, и еще куча всякой всячины, так что глаза разбегались, не в силах рассмотреть всего.

За прилавком восседал пожилой китаец в черном халате и темной шапочке с яшмовым шариком наверху. Столь старомодное одеяние былых мандаринов Мазур видел лишь на какой-то картинке. Вместо того, чтобы умиляться очередной экзотике, он прагматично подумал: «А ведь в таком вот широченном рукаве можно спрятать не то что кольт а, пожалуй что, даже парабеллум артиллерийской модели, самый длинноствольный и габаритный из всех своих собратьев…»

Однако китаец и не подумал выхватывать из рукава нечто огнестрельное – он вежливо поклонился, самым церемоннейшим образом, собрал морщины в улыбку и осведомился:

– Господ интересуют редкости? В таком случае они сделали удачный выбор, переступив порог моего скромного заведения…

Мазур ответил ему в тон:

– Не имеем ли мы чести видеть перед собой почтенного Хоп Сина?

– Это для меня честь, господа, – узнать столь неожиданно, что мое ничтожное имя известно даже за пределами этой убогой лавки… Счастлив буду предложить вам все, на чем остановится ваш благосклонный взгляд истинных ценителей прекрасного.

– Боюсь, дело обстоит несколько иначе, – сказал Мазур, чувствуя, что не может вырваться из тенет в я з к о г о церемонного стиля. – Это мы хотели бы кое-что вам предложить – тот самый товар, что вам обычно посылает почтенный Абдаллах, староста острова Чедангари…

Морщинистое личико не изменилось ни на йоту. «Вот это школа, – уважительно констатировал Мазур. – Нет, супротив ж е л т ы х мы все равно, что плотник супротив столяра… Это нас долго дрючат в засекреченных школах, а у него умение владеть лицом – врожденное, зуб даю…»

Старикан бесстрастно сказал:

– Обычно эти товары привозил господин Джонни…

– Море полно случайностей, увы, – сказал Мазур, едва не поправив несуществующий смокинг. – Одна из таких и настигла господина Джонни – я имею в виду случайности безвозвратные…

– Это печально… – сказал китаец. – Как здоровье господина Абдаллаха? Как поживает его очаровательная дочь… я, скудеющий умом под грузом лет, запамятовал ее имя…

– Лейла, – сказал Мазур. – Мою супругу зовут Лейла.

– Ах, вот как? Примите мои поздравления, любезный господин, женитьба знаменует переход человека в иное, более ответственное состояние, поднимающее его в глазах общества…

А вслед за тем он с самым непроницаемым выражением лица задал еще несколько вопросов – пустяковых вроде бы, но точно на них мог ответить только тот, кто и в самом деле обжился на острове, тот, кто знал д е т а л и, непредусмотренные никакой легендой.

Вот только Мазур мог ответить на них моментально и безошибочно. «Ага, понятно, – подумал он без всякой растерянности. – Источник такой осведомленности ясен. Н а ш, островной китаец. Разумная подстраховка в столь специфическом и потаенном бизнесе, как торговля вразвес комодскими варанами, за которую и я, и он можем огрести приличный срок по здешним законам…»

– Прошу вас, господа, – произнес китаец и с неожиданным для его преклонных лет проворством выбрался из-за стойки и направился в дверной проем. – Простите старику его неуемное любопытство, продиктованное затворничеством…

В комнате с низким столиком стульев, разумеется, не оказалось, но Мазур уже кое-как научился сидеть на полу, поджав ноги, хотя у него, конечно, получалось не столь ловко, как у Пьера. Старик проворно поставил расписной чайник, чашки, блюдечки с чем-то ярким и непонятным. Зная китайские привычки, эти яства с равным успехом могли оказаться как яблочным мармеладом, так и мышатами в сахарной глазури… Ничего не поделаешь, пришлось отведать согласно кодексу воспитанного гостя. «Пожалуй, все-таки не мышата, – решил Мазур, осторожно посмаковав тающую во рту сладость. – Хотя кто его знает…»

Многословно и церемонно извинившись за то, что вынужден ненадолго их оставить, старик вышел, шурша шелковым халатом.

– Ну что ты насторожился? – тихонько спросил Мазур. – Не зарежут же нас тут, я думаю, так бизнес не делают…

– Я им в жизни не доверял, не доверяю и доверять не буду, – так же тихо признался Пьер, передвинувшись так, чтобы сидеть лицом к дверному проему. – Хлебнул в свое время. Улыбаются с непроницаемой рожей, а потом палят в спину…

– Пессимист вы, мон ами, – сказал Мазур.

И засмотрелся, неумело притворяясь перед самим собой, что им движет лишь чувство прекрасного, не отягощенное более приземленными помыслами.

В дверном проеме появилось грациозное, пленительное видение. Очаровательная до полной невозможности молодая китаянка с прекрасным и свежим личиком, напоминавшая одну из принцесс с храмовых росписей, – то ли ту, что рубила в капусту водяного дракона, то ли другую, уверенно и властно восседавшую на золотом троне. Правда, во всем ее облике не было ни капли древней экзотики – светлые брючки, белая рубашка с небрежно закатанными рукавами, в распущенных волосах поблескивают синими и красными стекляшками заколки-бабочки, современные часики, маникюр… «Спасу нет, дочь его хороша», – подумал Мазур, дважды, если разобраться, соломенный вдовец.

– Позвольте представить, господа… – сказал старикан, возникнув в комнате неведомо когда. – Моя верная помощница, главное сокровище в этой пещере…

– Здравствуйте, – сказала девушка, одарив их ослепительной улыбкой и присев напротив. – Я студентка, подрабатываю здесь благодаря доброте мистера Хоп Синга. Родом я с этого острова, но у нас, индонезийцев, чересчур вычурные и смешные для европейца имена, поэтому зовите меня на китайский манер – Мэй Лань…

Пьер хрипло сообщил, что он – Пьер.

– Джимми, – сказал Мазур.

«Если ты – индонезийка, то я – микронезийский папуас, – подумал он тем временем. – Натуральнейшая китаянка, не сойти мне с этого места… А впрочем, пусть ее. Красивая девушка вправе придумывать себе любое имя и любую биографию, почему с национальностью должно быть иначе?»

– Быть может, господа, позволим себе немного поговорить о делах? – вопросил почтенный Хоп Синг.

И вот тут-то началась настоящая передряга. Узнав примерное количество товара и его ассортимент, старикан предложил цену, которая даже на взгляд Мазура, не особо изощренного в торговле драконятиной, была, мягко скажем, чрезмерно занижена. Мазур, разумеется, назвал свою – он помнил, какую долю получал тесть, а потому прикинул, сколько прикарманивал Джонни, сколько это составляло в итоге.

Хоп Синг с мягкой улыбкой немного увеличил свою. Мазур свою снизил, но не особенно. Минут десять они, состязаясь в дипломатии и церемонных оборотах, жонглировали цифрами. Старик ласково упирал на то, что товар, мягко говоря, специфический, и почтенные господа в случае, если их сделка сорвется, вряд ли пойдут торговать им на улицу с лотка, – а время меж тем течет и товар портится. На что Мазур непреклонно возражал: бизнес есть бизнес, нельзя сказать, что они с господином Пьером испытывают острейшую нужду в деньгах, на жизнь и без того хватает. А раз так, бывают в торговле ситуации, когда товар предпочтительнее вышвырнуть в море к чертовой матери, чем сдавать его по бросовой цене…

После долгих словопрений пришли, наконец, к доброму согласию. Китаец платил в несколько раз больше, чем предлагал сначала, – но и поменьше все же, чем с самого начала запрашивал Мазур.

Потом началась деловая суета. Очаровательная Мэй Лань в два счета подогнала старенький фордовский пикапчик; кроме Мазура с Пьером туда забрались еще два пожилых китайца, судя по их виду, выполнявших в лавке роль прислуги за всех, – и девушка уверенно погнала машину посреди здешней уличной сутолоки, мимо раскрашенных картонных полицейских на перекрестках, мимо разносчиков, мимо автобусов с замотанными туристами.

В порту все было в порядке. Шхуна мирно стояла у ветхого деревянного пирса в компании столь же немудрящих суденышек; у трапа, зажав меж колен короткую жердь, бдительно восседал нанятый в качестве сторожа за небольшие деньги малаец, здешний портовый бич.

Мэй Лань ловко взбежала на борт по узенькой доске с набитыми деревяшками. Осмотрелась:

– Господи, Джимми, все, как в восемнадцатом веке…

– У меня просто нет денег на приличное судно с мотором и радаром, – сказал Мазур, украдкой ею любуясь и лихорадочно припоминая, как себя обычно ведут здешние благовоспитанные девушки, насколько далеко можно продвинуться словесно, не рискуя получить по морде и оскорбить местные обычаи.

Откровенно говоря, в э т о й области его знания зияли откровенными пробелами. Ни один засекреченный инструктор, не говоря уж о начальстве, не предусмотрел, что Мазуру придется общаться с благовоспитанными здешними девушками, – их всех готовили для самого тесного общения с д р уг о й публикой…

– Джимми, вы ужасно приземленный человек, – сказала Мэй Лань, завороженно глядя в море. – У вас такой романтический кораблик, а вы твердите о деньгах и радарах…

– Простите, – сказал Мазур. – Грубеешь в открытом океане, привыкаешь думать только о презренном металле… Я готов раздобыть где-нибудь костюм восемнадцатого века – шпагу, шляпу с перьями, кафтан – и пригласить вас на морскую прогулку…

– А если я вас поймаю на слове? – прищурилась черноволосая красавица.

– Меня даже не надо ловить, – сказал Мазур. – Не сойду с этого места, берите голыми руками…

– А если я серьезно?

– Я тоже, – сказал Мазур. – Всецело к вашим услугам. Мы – люди вольные, над нами нет ни судовладельцев, ни адмиралов… И если красивая девушка желает совершить морскую прогулку на романтической шхуне…

– Девушка желает, – сказала Мэй Лань без улыбки.

«Вот так так, – подумал Мазур чуточку растерянно. – Ну и что же это должно означать? Не такой уж ты, браток, неотразимчик, чтобы этакая красотка моментально к тебе в о с п ы л а л а и с ходу ринулась в объятия… Илиона – существо вольных нравов, привыкшее без зазрения совести ловить мимолетные удовольствия, или подтекст сугубо деловой. А какая разница? Все равно “Нептун” придет только послезавтра…»

Он оглянулся. Оба китайца с муравьиным проворством волокли вниз по трапу экзотический товар, надежно упакованный от нескромных взглядов в джутовые мешки и плетеные корзины. Пьер торчал у планшира, наблюдая за ними, как истый суперкарго.

Мэй Лань неожиданно протянула к нему руку, тонким указательным пальчиком, унизанным скромным серебряным перстеньком с синим глазком бирюзы, постучала по твердой выпуклости под его рубашкой:

– Что у вас там?

– Да так, сущие пустяки, – сказал Мазур скромно. – Револьвер. Без таких безделушек в здешних морях не проживешь – то и дело кто-то норовит обидеть мирных мореплавателей…

– Понятно, – сказала девушка с непонятной интонацией.

Пытливо огляделась вокруг. Она не могла увидеть ничего предосудительного – Мазур с Пьером давным-давно уничтожили следы крови на палубе, а три отметины от пуль на фок-мачте затерли грязью, предварительно подравняв края выщерблин перочинным ножичком, чтобы походило на случайные, вполне мирные повреждения…

Безмолвные китайцы, закончив грузить поклажу в желтый пикап, присели возле него на корточки в ожидании дальнейших распоряжений.

– Ну что же… – сказала девушка, раскрыла сумочку и извлекла пачку сложенных пополам местных ассигнаций. – Вот ваши деньги, пересчитайте, пожалуйста…

– Пьер! – Мазур жестом подозвал напарника и вручил ему выручку. – Займись…

– Похоже, вы несколько свысока относитесь к тому самому презренному металлу… – прищурилась Мэй Лань.

– Так уж у нас разделены обязанности, – сказал Мазур с безразличным видом. – Пьер – казначей и бухгалтер…

– А вы, надо полагать, – капитан и м о з г?

– Ага.

– Вашего компаньона такое положение дел устраивает?

– Вполне.

– Неплохо… А где остальные?

– Простите?

– Джонни и его люди. Не удивляйтесь, я два раза с ним общалась. В общем, нисколечко не сожалею, что его здесь нет, – признаться, редкостная скотина… Где же он все-таки?

– Вам это так уж интересно? – спросил Мазур.

– Да. Дело в том, что я хочу предложить вам еще одну сделку, гораздо более выгодную…

– Звучит заманчиво, – сказал Мазур.

– Между прочим, я вполне серьезно.

– Я понял. Может быть, спустимся в кубрик?

– Пожалуй, – кивнула Мэй Лань и направилась к люку, бросив через плечо: – Пригласите вашего напарника, это ведь вас обоих касается…

– Пьер! – крикнул Мазур, направляясь следом.

В крохотной капитанской каютке он старательно обмахнул самым чистым полотенцем привинченную к полу деревянную лавку, и все трое уселись за маленький столик, где лежало несколько придавленных секстаном карт. В углу стоял «Томпсон» – но Мэй Лань обратила на него внимания не больше, чем на керосиновый фонарь под потолком.

– Итак? – хладнокровно спросил Мазур.

– Сначала я хотела бы знать, почему вас на шхуне только двое. Я вовсе не подозреваю, что это вы помогли исчезнуть остальным, – вы, как заверяет Хоп Синг, человек вполне респектабельный, зять его давнего делового партнера… Но что-то с ними определенно случилось?

Мазур оказался в странном положении. Сунувшегося с такими расспросами мужика он преспокойно послал бы подальше, а то и спустил с трапа головой вперед. Но столь очаровательная девушка, занимавшаяся к тому же почти легальным по здешним меркам бизнесом…

Уж никак не полиция. И не пираты.

– Знаете, не вижу причин скрывать, – решился Мазур. – В море, у одного из островов, на нас напали какие-то мерзавцы, я так и не знаю до сих пор, что их привлекло – сам корабль или груз… В общем, только мы двое выбрались из этой передряги целыми и невредимыми. Остальным не повезло.

– А нападающие?

– Им тоже не повезло, – жестко сказал Мазур. – Всем до единого.

– Понятно… – Мэй Лань мельком бросила взгляд на автомат. – Скажу вам честно, Джимми, вы мне кажетесь все более подходящей кандидатурой… Во-первых, вы в некоторых отношениях ужасно приличный и респектабельный человек, отнюдь не случайный ловец удачи… Во-вторых, умеете сделать так, что тем, кто вздумает вас обидеть, категорически н е в е з е т… – Она вновь оглянулась на автомат, безмятежно улыбнулась. – Именно такой парень мне и нужен.

Мазур посмотрел ей в глаза, широко улыбнулся:

– Только если речь идет не о том, чтобы взять национальный банк.

– У вас есть твердые моральные устои?

– Я никогда не грабил банков, и у меня вряд ли получится… – сказал Мазур. – Пьер тоже…

– Вы полагаете, я вам предложу что-то криминальное?

– Ну, вы же примерно обрисовали, кто вам нужен, – сказал Мазур без улыбки. – Во-первых, приличный человек, которого можно не опасаться, а во-вторых, субъект, умеющий владеть оружием и не боящийся крови… Я правильно понял критерии?

– Совершенно правильно.

– Вот видите. Человека, отвечающего э т и м критериям, вряд ли станут нанимать ради пикника или рыбалки…

– Вы очень быстро соображаете, – промурлыкала Мэй Лань. – Давайте исследуем ваши моральные устои подробнее… Итак, брать банк вы не хотите. Могу вас заверить, я тоже… С чем еще вы не станете связываться?

Чуть поразмыслив, Мазур серьезно сказал:

– Наркотики и тому подобная т я ж е л а я контрабанда: оружие, к примеру…

– Пираты и повстанцы, – вставил Пьер.

– Вот именно, – кивнул Мазур. – Шпионаж, конечно, торговля живым товаром… Мы с напарником авантюристы, согласен, но не хотим влезать в т я ж е л ы е дела. Такие уж мы романтики, чурающиеся наиболее жутких статей окрестных уголовных законов… Я исчерпывающе объяснил или нужны уточнения?

– Да нет, пожалуй… – задумчиво сказала Мэй Лань. – В принципе, меня это устраивает. Ничем из того, что вы перечислили, я и сама не собираюсь заниматься. Мне просто нужен на несколько дней корабль вроде вашего и парни вроде вас.

– Несколько – это сколько?

– Смотря по обстоятельствам. Будет видно. От пары дней до недели. В любом случае – пятьсот в день. Долларов, я имею в виду. Если потребуется аванс, мы это обговорим.

– Ого! – покрутил головой Мазур. – Когда в разговоре всплывают такие суммы, плохо верится, что дела – л е г к и е…

– Суммы вас не привлекают?

– Ну что вы, – сказал Мазур. – Вполне приличные деньги. Если дело и в самом деле п о ч т и приличное…

– Или хотя бы ч у т о ч к у приличное, – поддержал Пьер.

Мэй Лань очаровательно улыбнулась:

– Сложные вы души…

– Такие уж мы безнадежные романтики, – ответил улыбкой Мазур. – Готовы рисковать шкурой ради относительно безобидных вещей, не более того, а также – ради дружбы…

– А кто сказал, что мы с вами не сможем подружиться? – еще приманчивее улыбнулась Мэй Лань.

Бог ты мой, какая у нее была улыбка – открытая, ослепительная, откровенно обещавшая многое с той смесью бесстыдства и невинности, на какую способны лишь исключительные красавицы… Нетрудно дрогнуть и р а с т а я т ь. Вот только Мазур порой был преисполнен столь упрямого недоверия к человечеству, что душа его оставалась закрытой наглухо перед любым очарованием…

– Заманчиво, – сказал он медленно.

– Интересно, к чему это замечание относится – к нашей возможной дружбе или названной мною сумме?

«Плохо, когда женщина и красивая, и умная, – подумал Мазур. – Неправильное сочетание…»

– И к тому, и к другому, – сказал он твердо. – Можем мы немного подробнее узнать, во что впутываемся?

– Сначала уточним еще кое-что… – сказала Мэй Лань как ни в чем не бывало. – Значит, насколько я понимаю, за вами не тянется никаких х в о с т о в? Никто не будет предъявлять вам суровые претензии, никто вас не ищет?

– Бог миловал, – сказал Мазур.

– Неплохо… Господа, я собираюсь искать клад.

– Здорово, – сказал Мазур. – И у вас, конечно же, есть старинная карта, которую умиравший лет двести назад флибустьер дрожащей рукой вычертил, приподнявшись со смертного одра…

– Что-то вроде, – сказала Мэй Лань. – Очень похоже. Поиски ничейного сокровища. С одной стороны, это вполне мирное предприятие, не нарушающее особенно местных законов. С другой же… В таких делах могут понадобиться надежные помощники, умеющие действовать кулаком и пистолетом…

– Конкуренты, а? Могут объявиться?

– Вполне возможно.

– Мы что, будем с кем-то п е р е с ек а т ь с я? – спросил Мазур.

– Не знаю, – серьезно ответила Мэй Лань. – Быть может. Пока что неизвестно. В таких предприятиях все возможно. Но именно за риск я и плачу вам такие деньги. Что скажете?

– Надо посоветоваться…

– О, разумеется… – Девушка сговорчиво встала. – Я вас буду ждать на берегу, только постарайтесь не особенно затягивать, ладно?

Когда стук ее каблучков затих на палубе и скрипнул ветхий трап, Мазур поднял глаза на Пьера:

– Что скажете, мон ами? Ты в этих краях обретаешься подольше…

– Доверять этим макакам, конечно, нельзя. Никому и никогда. Даже этой сладкой крошке, на которую ты откровенно облизываешься…

– Насчет э т о г о можешь быть совершенно спокоен, – усмехнулся Мазур. – Как бы я ни облизывался, а голову терять не намерен. Что ты вообще думаешь?

– Черт его знает, – протянул напарник. – Если у нее в самом деле лежит в кармане старая пиратская карта с кладом, то за этакое предложение нужно хвататься обеими руками. Таких карт я перевидал штук двести – и настоящих среди них, по-моему, не было. Идеальный вариант, чтобы без хлопот и опасностей срубить деньжат с глупого клиента – будет искать, пока не ошалеет, намахается лопатой до седьмого пота и уплывет себе восвояси, предварительно расплатившись с помощниками… Насмотрелся. И пару раз участвовал в подобных вылазках – с одним американским придурком, у которого денег было немеряно, а вот мозгов гораздо меньше. А второй раз это был взаправдашний английский лорд. Тоже богатый и тоже дурной. Похоже, конечно, что и она из этих… кладоискателей. Мы ее устраиваем, ты заметил? С одной стороны, не откровенные бандиты, с другой – ребята тертые…

– Ну да, заметил, – кивнул Мазур.

– Если с другой стороны… Мало ли что за этим кроется. Да что угодно. Е с л и ч т о, нас ни одна собака не будет искать, никто не озаботится за нас отомстить, никто не станет задавать лишних вопросов… И с этой стороны – невероятно удобные кандидатуры, а?

– Ты мои мысли читаешь, старина, – сказал Мазур. – Примерно так и я прикидываю…

– Но ведь – пятьсот баков в день, а?

– Да уж, – сказал Мазур.

– Стоит рискнуть…

– А разве я тебя отговариваю? – фыркнул Мазур. – Советуюсь просто…

– Рискнем, Джимми? Чертова куча денег… В конце-то концов, два тертых парня сумеют держать ушки на макушке… И в случае чего не позволить, чтобы их приперли к стене.

– Золотая у тебя голова, Пьер, – задумчиво сказал Мазур. – Даже обидно, что сослуживцу твоему Алену повезло в жизни куда больше…

– Так что, рискнем?

– Рискнем, – решительно кивнул Мазур. – Ладно, оставайся на шхуне и посматривай тут… А я пойду подписывать соглашение меж двумя великими державами…

Он взбежал по лестнице, промчался по палубе, в три прыжка спустился по шаткому трапу и, подойдя к девушке, сказал:

– Посовещались. Большинством голосов было решено принять ваше предложение, мисс…

Она улыбнулась:

– Если желаете придерживаться местных обычаев, говорите – н о н ь я…

– Охотно, – поклонился Мазур не без церемонности. – Мы решили принять ваше предложение, нонья Лань…

– Если сокращать, то именно – Мэй…

– Нонья Мэй, – сказал Мазур. – Поскольку мы с напарником – неисправимые романтики, отказать решительно не в силах. Но поскольку уже испорчены прагматичной западной цивилизацией, то, увы, потребуем аванс в размере однодневной платы…

– Не вижу препятствий. Я вам отдам деньги, когда приедем в лавку, идет?

– Идет, – сказал Мазур, усаживаясь на продавленное сиденье рядом с ней. – Нам придется выходить в море, я так понял? Далеко?

– Успокойтесь, не на Северный полюс, – мимолетно улыбнулась девушка. – Гораздо ближе. Место, которое меня интересует, расположено километрах в ста…

– Ну, это ничего, – сказал Мазур. – Потому что, если считать в морских милях, выйдет почти вдвое меньше… Когда прикажете отплыть? Нужно же подготовиться – взять пресную воду, узнать прогноз погоды и все такое прочее…

– Завтра утром, я думаю, – сказала Мэй Лань, что-то про себя прикинув. – Но вы мне понадобитесь уже сегодня. У меня будет парочка деловых встреч… в местах, куда приличной девушке одной ходить не рекомендуется. Готовы сопровождать?

– Господи, вы же мне платите, – пожал плечами Мазур.

– Вы, случайно, не разбираетесь в аквалангах, Джимми?

– Да нет, – сказал он как ни в чем не бывало, практически без паузы. – В парусах – еще куда ни шло… Нырял я пару раз с аквалангом, и не так давно, но это же не значит, что я в них разбираюсь, верно?

– Ничего, что-нибудь придумаем. А как с языками? Английский – это само собой разумеется, коли уж мы на нем так давно и гладко общаемся… А еще?

– Еще? Разве что мой родной, но он здесь абсолютно бесполезен.

– Это который? – Мэй Лань покосилась на него с откровенным любопытством.

– Вы только не смейтесь, ладно? – сказал Мазур. – Исландский. Я, видите ли, исландец…

– Да ну?!

– Знаете, где это?

– Джимми, я как-никак на третьем курсе колледжа… Интересно… Первый раз в жизни вижу исландца. Как вас сюда занесло?

– Долго рассказывать, – ответил Мазур. – Очень уж скучный у нас островок, захотелось повидать мир…

– Скажите что-нибудь по-исландски…

– Скьяматорре дагбладе снорриус гекле, – без запинки выпалил Мазур, и глазом не моргнув.

– Какая экзотика… И что это значит?

– Вы самая красивая девушка на свете.

– Ох… – вздохнула Мэй Лань. – Я-то думала – экзотика, а это обычная мужская банальность…

– Что поделать, – сказал Мазур. – Мы, исландцы, банальный народ – из-за своего захолустного расположения… Вы мне лучше вот что скажите, нонья Мэй… Ваш хозяин знает, чем мы будем заниматься? Мы на н е г о работаем или как?

– Ну что вы! – энергично мотнула она головой, разбросав черные пряди по плечам. – Не вздумайте при нем упомянуть… Это – мой личный, собственный бизнес… Понятно?

– Конечно, – сказал Мазур.