Книга: Ведьма из Готрэйма



Ведьма из Готрэйма

Никольская Ева, Зимняя Кристина

Ведьма из Готрэйма

Авторы: Никольская Ева, Зимняя Кристина


Жанр: фэнтези, юмор… может, и еще что приложится-)))

Часть I Ведьма и гробовщик

Не рой себе яму…

А то вдруг не выберешься?

Глава 1

Ветер пролетел по узкой улочке, выложенной грубо отесанными камнями, пошуршал тонкими стеблями вьюнков на подоконниках, ласково погладил остроконечные крыши и устремился прочь, оставляя за собой тусклые фонари и мерно качающиеся на цепях вывески. На одной из них — массивной, из потемневшего от времени дерева — изящная вязь металлических букв складывалась в фразу: "ПБ Последний цветок". Надпись на двери была куда прозаичнее и скромнее: слова, вырезанные прямо на ней, чуть ниже небольшого окошка, в настоящий момент прикрытого изнутри заслонкой, сообщали всем желающим о круглосуточном режиме работы загадочного "ПБ". На неоштукатуренной стене чуть правее входа имелась еще одна, обведенная рамочкой инструкция:

"Дерни за веревочку, — далее следовало изображение радушно оскаленного черепа и приписка, явно сделанная от руки — …если ты по делу!".

Слева и справа от входа чернели провалы стрельчатых окон-витражей. Если бы кто-то в столь поздний час рискнул заглянуть сквозь разноцветные стекла, то был бы глубоко разочарован представшей его глазам темнотой. Но любители погулять в этой части города после полуночи, к счастью, встречались редко. Совсем иной вид открывался сквозь хорошо освещенное стрельчатое окно, выходящее во внутренний дворик мрачноватого с виду здания.

В длинном помещении с низким потолком за массивным столом сидел мужчина в черной одежде и, склонив голову, методично вычеркивал строки в огромной счетной книге. За резной спинкой его кресла, недвусмысленно намекая на род деятельности, висел гобелен с тщательно вытканной лопатой. Красивой, серебристой, с толстой рукоятью, элегантно украшенной серебристым орнаментом. Если долго смотреть, эта самая лопата начинала напоминать не то меч, перевернутый лезвием вниз, не то крест — любимый символ богини Сестры, что, в общем-то, весьма соответствовало интерьеру ПБ. А если кому-то и этого знака не хватало для того, чтобы проникнуться атмосферой данного места, то последние сомнения рассеивались при взгляде на стойку с лентами, на стеллаж с венками, траурными гирляндами и букетами искусственных цветов, а, главное, на ряд пустых черных ящиков на специальных постаментах вдоль стены.

Хотя один из гробов был не пустой и не черный. Его привезли утром вместе с телом, попросили обтянуть лиловой тканью, а также украсить и организовать завтра скромные похороны на городском кладбище. И хотя гробовщик не очень-то любил разноцветную обивку, считая черную масть торжественной и мрачной, а потому наиболее подходящей для траурной церемонии, он принял и этот заказ.

Захлопнув книгу, мужчина отложил ее в сторону, поднялся и направился к шкафу, стоящему в углу комнаты, его полки были уставлены такими же толстыми томами и прикрыты створками из темного стекла. Владелец похоронного бюро любил порядок во всем. Порядок, покой, одиночество, ночную тишину и легкий флер тлена, сопровождающий работу с покойниками, которые так напоминали ему о прошлом. С бумажной работой на сегодня он закончил, а значит, настало время заняться куда более приятным делом. Придирчиво перебрав ворох лент и коробочки с тряпичными цветами, он вооружился гвоздострелом и принялся старательно украшать крышку самого дальнего от стола гроба, который следовало подготовить к утру. Процесс этот был несложным, но в определенном смысле творческим. Недавно приобретенная новая модель рабочего инструмента удобно лежала в руке и, в отличие от своего предшественника, почти бесшумно стреляла крохотными гвоздиками.

— Итак… Двойная кайма из присобранных шелковых лент по периметру гроба… — прочитал мастер запись, сделанную на вырванном из блокнота листе. Странный шорох отвлек его внимание, но, оглядевшись, гробовщик списал непонятный звук на происки крыс, вернувшихся после последней травли в его мрачную обитель. — Что дальше? Окантованные белыми ромашками даты рождения и смерти в ногах, хм… несколько вульгарно, но раз так хочет жена клиента… — проворчал он, доставая со стеллажа нужную коробку.

Высыпав белые цветы на черный гроб, мужчина аккуратно разложил их вокруг таблички и принялся пристреливать к обтянутому атласом дереву. Затем достал из мраморной урны, временно служившей вазой, большую алую розу и, приколов ее посередине крышки, отошел на шаг, чтобы полюбоваться результатами своего труда. Покачав головой, помянул недобрым словом пристрастия заказчицы, но, помня о том, что кроме скверного вкуса у той есть еще и увесистый кошель, сдернул с крюка один из тонких серебристых жгутов и приступил к формированию довольно крупной надписи под красным цветком "Мы любили тебя Ки…".

— Как там звать-то тебя, приятель? — пробормотал гробовщик. Он оставил в покое будущее прибежище некого "Ки…" и потянулся за прикрепленным к стене листком бумаги, чтобы в очередной раз сверится со схемой.

В этот самый момент притихший некоторое время назад шорох сменился довольно ритмичным постукиванием. Тук… тук-тук. Тук… тук-тук…

"Умная крыса, — подумал мужчина, задумчиво глядя в сторону, откуда доносились звуки, — и музыкальная, — За скромным стуком последовала серия сильных ударов. — Большая крыса, — ударов с явным металлическим отзвуком, — и вооруженная".

Черная бровь хозяина ПБ стремительно поднялась вверх, пальцы застыли, чуть-чуть не дотянувшись до листка, а гвоздострел едва не полетел на пол, однако был вовремя подхвачен отточенным движением хорошо тренированной руки.

Минимум час (а то и два-три) владелец "Последнего цветка" проводил, упражняясь с оружием и другими подручными инструментами. Он родился магом. Вот только от дара его проку в какой-нибудь переделке было, увы, негусто. А деньги, которых у довольно богатого мужчины водилось не мало, очень уж притягивали всяких темных личностей, охочих до легкой наживы. Потому находиться в хорошей физической форме этот человек считал едва ли не таким же важным делом, как поддерживать безупречную репутацию собственной конторы. И вот сейчас, судя по всему, настало время "вежливо" пообщаться с очередным воришкой, вломившимся в дом через… кхм, а интересный способ проникновения у нынешних грабителей! Ни дать, ни взять, виртуозы своего дела!

Подойдя ближе к собственноручно обтянутому лиловым атласом гробу, похоронных дел мастер прислонился спиной к стене и, скрестив на груди руки, в одной из которых по-прежнему держал гвоздострел, с интересом уставился на гроб. За работу с ним рассчитывалась пожилая заказчица с заплаканным морщинистым лицом. Сказала, что внучка подхватила неведомую болезнь, покрылась вся язвами и померла. Ну-ну. А такая милая вроде старушка была, профессионально горе разыгрывала… с виду и не скажешь, что сообщница преступника! Да и сопроводительные бумаги от лекаря к закрытому гробу выглядели вполне настоящими.

Из глубины ящика раздался очередной удар, сильно походивший на звук вгрызающегося в дерево лезвия топора. Затем еще, и еще… Тяжелая крышка жалобно крякнула и… шевельнулась. Мужчина задумчиво почесал подбородок, не делая никаких попыток помочь новоявленному "зомби". Еще несколько ударов, подозрительный треск, и крышка гроба, поддавшись, полетела-таки на пол, потревожив глухим "Бу-бум-м-м" тишину большого зала. Длинноволосый "труп" с лиловыми разводами под вытаращенными глазами стремительно сел на своем окрашенном в те же тона ложе и принялся озираться. Черный корсет обтягивал торс, полосатые чулки — ноги, а бледные пальцы без каких-либо намеков на язвы, крепко держали топор.

— Кх-кх! — деликатно кашлянул мужчина за спиной "покойницы". Ну, надо же… и правда "внучка". Хотя кто этих лиловых разберет? Они себе и в семьдесят мордочку пятнадцатилетней "нарисовать" могут.

"Покойница" вздрогнула и повернулась в его сторону. Гробовщик проехался взглядом по перепуганному личику без каких-либо признаков мифической болезни, но с явным отпечатком решимости. По стройной фигурке в наряде выпускницы лилового факультета ведьм, уделил особое внимание трепетно прижимаемому к груди топору, слегка покореженной крышке гроба, одиноко валявшейся на полу, и… как-то недобро хмыкнул.

— Госпожа Джимджеммайна из семьи Аттамс? — воскресив в памяти имя клиентки, осведомился он.

— Джимджеммайла, — осторожно поправила его воскресшая особа и покосилась на свое увесистое оружие, в тонких девичьих руках оно смотрелось нелепо.

— Не важно, — сказал собеседник, отталкиваясь от стены и взвешивая в руке гвоздострел.

Он, конечно, встречал случаи, когда безутешные родственники клади в гроб любим покойникам деньги, украшения, семейные портреты и даже музыкальные колокольчики, чтоб на том свете не скучно было, но… топоры и прочие колюще-режуще-рубящие предметы у хрупких девиц пока ему обнаруживать не доводилось. Она же не воин какой-нибудь с ритуальным ножом на поясе, верно? А значит, догадка про запланированное ограбление была правильной. Или нет?

Медленно проведя гвоздострелом сверху вниз, затем справа налево, гробовщик вздохнул. Девчонка не упала и не забилась в судорогах, только глаз ее с жуткими лиловыми тенями как-то странно дернулся, пока она внимательно наблюдала за манипуляциями мужчины. Ну, что ж, значит, "живая покойница" — не сюрприз от мерзкого некроманта, проживающего в начале улицы. Всего лишь… воровка. С топором. Да уж-ж-ж. О времена, о нравы!

— А вы сейчас что… — начала шепотом ведьмочка, косясь на гвоздострел, — меня крестом богини Сестры осенили… с помощью этой штуки? — она опасливо кивнула на инструмент и невольно сглотнула.

— За неимением святой воды из храма богини Матери, приходится пользоваться обычными гвоздями, — "мило" улыбнулся ей собеседник. — Безотказное средство, знаешь ли. И для нечисти… и для воров.

— Я не воровка! — воскликнула она и, продолжая удерживать топор одной рукой, будто планировала им отбиваться от вышеупомянутых гвоздей, начала шарить свободной ладонью за спиной. Гробовщик прищурился, ожидая результат ее поисков, а потом едва заметно поморщился, когда девчонка достала большую остроконечную шляпу, опоясанную лиловой лентой, и, нахлобучив ее на голову, гордо сообщила: — Я честная ведьма!

— Угу, которая предпочитает спать в закрытом гробу, — саркастически заметил хозяин ПБ.

— Иногда, знаете ли, приходится, — обиженно пробурчала она.

— Выспалась? — покачав головой, поинтересовался мужчина.

— Да!

— Вот и славно. Выход там! — он указал направление гвоздострелом и, потеряв интерес к "честной ведьме" неспешной походкой направился к недоукрашенному гробу.

Демонстрировать силу ему не хотелось. Ибо не так и много мужской силы требовалось, чтобы душонку из этого хрупкого тела вытряхнуть. Пусть идет с миром, раз честная… поверим на слово. А топор может и оставить, в хозяйстве пригодится. Гробовщику же еще крышку гроба латать, да список претензий к заказчице сочинять. Шутки ли дело! Эта коварная карга под видом заразно-больного мертвеца в заколоченном ящике подсунула ему живую ведьму. А если б она не проснулась, и он ее закопал?!

Девица тем временем немного подумала и решительно заявила:

— Никуда я не пойду!

Похоронных дел мастер замер на полушаге, медленно обернулся и спокойно проговорил:

— Тогда ложись обратно, Джимджеммайна.

— ДжимджеммайЛа! — воскликнула эта "заноза".

— Да хоть Джимджеммила, — пожал плечами он. — Ложись! Утром вынесут, — и, как ни в чем не бывало, вернулся к прерванному занятию. — Только крышку закрой поплотнее, — добавил, продолжая складывать буквы из серебристого жгута на черной крышке другого гроба: — Я, так и быть, забью.


Три часа спустя…


В подвальном помещении было сыро, от голых стен, покрытых специальной краской, исходило зеленоватое свечение. Босые, если не считать шерстяных чулок в лилово-черную полоску, ноги девушки отчаянно мерзли. Но действовать на нервы и без того негостеприимному хозяину, "громыхая своими колошами", как он изволил назвать ее новые туфли, ведьмочка не хотела. Очнувшись не в разрытой могиле, а в похоронном бюро этого нелюдимого типа, за которым уже лет пять как закрепилась слава самого лучшего гробовщика Готрэйма, Джимджеммайла решила, что это ее шанс и… принялась за уговоры.

— Я вам совсем не помешаю! Честно-честно, — горячо обещала она, тиская начищенную до блеска обувь в руках. Хорошо еще, что подошвы чистые. В гроб ее, к счастью, уложили не в абы какой одежде, а в парадном костюме дипломированной лиловой ведьмы. Спасибо, что не в свадебном платье, как других девиц, скончавшихся не замужними. Хотя… судя по тому, как кривится физиономия собеседника при каждом упоминании ее профессии… лучше б в свадебном! — Марой* клянусь, не помешаю!

— Да хоть всем триумвиратом*! — отозвался мужчина, невозмутимо засыпая желтую свель* в погасшую настенную лампу. Золотистые частицы волшебной пыльцы, смешавшись с заполняющим колбу газом, тут же засветились.

— Я готовить умею! — с надеждой сообщила девушка, продолжая стоически подпирать спиной холодную стену, — иногда даже есть можно, — добавила в сторону где-то на грани слышимости.

— Готовить? — он хмыкнул. — И что, Джемма, ты умеешь готовить? Варенье?

— Ну-у-у, — протянула она, не зная, соврать или не стоит? В конце концов, раз его интересует варенье, то она научится. Вот купит в книжной лавке лучшую поваренную книгу и научится, лишь бы не выгонял на улицу и не доносил об ее выходке отчиму.

— Я сладкого не ем, — одной фразой он свел на нет все ее планы. — Они, — кивнул в сторону пронумерованных ячеек хладокамеры, — тоже!

— А суп? — схватилась за новую "соломинку" ведьмочка. — Мясной, вку-у-у-усный!

— Из человечины умеешь? — бросив на нее заинтересованный взгляд, спросил мужчина.

Позеленев, ведьма выдавила:

— Эм… я попробую… суметь, — затем более уверенно добавила: — Если вы такое блюдо любите, — и тут же перешла на любимую "песню": — Только, пожалуйста, возьмите меня в помощницы, дьер гробовщик!

— Дьера недопокойница, мне не нужен помощник, — в который раз повторил он, отворачиваясь, чтоб эта ненормальная "приставала" не заметила играющую на его губах улыбку. В том, что ее возраст соответствует датам, которые следовало написать на лиловом гробу, сомнений больше не было. — Тем более такой тупой, что уже три часа, как этого понять не может! А особенно, мне не нужен этот проклятый колпак в доме!

— Я выброшу! — перекинув обе туфли в одну руку, девушка стянула с головы практически не ношенную еще шляпу, и, с сожалением посмотрев на нее, смяла да спрятала за спину. — Сожгу! Честное волшебное!

— С головой? — хмыкнул гробовщик.

— Э-э-э? — не до конца поняла его собеседница. Ну, или сделала вид, что не поняла.

— Мне не нужна в доме ведьма! — предельно ясно выразился он.

— А… — она замялась, лихорадочно соображая, какой еще довод привести в свою пользу. — А у меня еще лицензии нет! — выдала, гордо вздернув подбородок, — раньше б и не подумала, что этим можно хвастаться, а тут вон как кстати.

— Тем более ведьма-недоучка, — остудил ее энтузиазм хозяин ПБ.

— А я… я дом охранять буду по ночам! — не придумав ничего лучшего, предложила девушка.

— Лаять по собачьи умеешь? Или зареванной физиономией планируешь темных личностей распугивать? — не скрывая насмешки, полюбопытствовал мужчина. Из-за ехидной ухмылки и целого ряда золотых колец в ухе, он стал напоминать пирата. — А, может, станешь отстреливать всех подряд прицельным метанием обуви?

— Топором! — прижав к груди туфли, заявила ведьмочка.

— Метанием топора? — изогнув черную бровь в фальшивом изумлении, переспросил он. — А кто потом будет соседям разбитые витражи оплачивать?

— Пуганием топора! — окончательно запутавшись в сути их диалога, выкрикнула она.

— И зачем мне напуганный топор? — вздохнул мужчина и снова отвернулся.

В черных, как бездна, глазах его плясали золотистые смешинки, а уголки рта едва заметно подрагивали, готовые растянуться в улыбку. Пожалуй, то, что эта "честная ведьма" со сладким именем Джемма забавляла его своими продолжительными уговорами и нелепыми попытками заинтересовать, было единственной причиной, по которой он еще не взял девчонку за шкирку и не вышвырнул на улицу, ну… или не вызвал сюда ГорГон* вместе с ее безутешными родственничками за компанию.

— Ну не выгоняйте же вы меня, дьер гробовщик! — взвыла гостья из гроба и, плюхнувшись на холодный пол, положила рядом и шляпу, и туфли. — Мне, правда, очень нужна работа и место, где б меня никто не нашел. Я все, что хотите, делать буду!



— Все? Хм…


Утром следующего дня…


На одной из аллей городского кладбища, в тени раскидистого клена, в зеленой кроне которого уже виднелись золотые листья, было куда уютнее, чем среди массивных крестов*, белокаменных плит и традиционных серн*. Похожие на миниатюрные пирамиды, они росли возле большинства могил и в полумраке походили на молчаливых часовых, охраняющих вечный сон мертвецов. Их мелкие темно-серые иголочки испускали в темноте едкое вещество, которое освещало некрополь и отгоняло нечисть. Но защитить людей от лучшей дневного светила эти полутораметровые деревья-карлики были не способны, да и смотрелись они, на вкус дьера Дорэ, весьма убого.

Гробовщик стоял, прислонившись спиной к шершавому стволу, и изучал задумчивым взглядом окрестности. Все-таки северные кладбища с их однообразными рядами поросших мхом плит, или даже засаженные кустами и деревьями так, что и могил не видно, нравились ему куда больше этого помпезного убожества южных захоронений. Слишком все здесь было приукрашено, и оттого напоминало набор декораций, а не настоящий некрополь. Только образующие крест главные аллеи в обрамлении аккуратно подстриженных кленов-великанов, вполне удовлетворяли эстетическим вкусам Эдгарда.

Кладбище у Южных Ворот, на которое он явился по собственной инициативе, оставляло желать лучшего днем, чего уж говорить про ночи! Нет, пелена мерцающего тумана, нестерпимо воняющая хвоей серн, конечно, смотрелась эффектно, когда стелилась по земле, подсвечивая пейзаж, но… разве можно в таких условиях кого-то тайно отрыть? Или обряд во имя Саймы провести? Да просто выпить чего-нибудь крепкого, сидя на чьей-то могиле! Тьфу!

Мужчина скривился и жестом затянутой в черную перчатку руки подозвал к себе "мастеров лопаты". Когда рабочие подошли, гробовщик снял с пояса два аккуратных мешочка и раздал каждому. По традиции он оплачивал вторую часть суммы, на которую договаривался с наемниками, после выполнения работы. Качественного выполнения! Сегодня ребята потрудились на славу. Впрочем, они никогда его не подводили. Гроб, обтянутый вульгарной лиловой тканью, был торжественно опущен в свежевырытую могилу под плач и скорбные вздохи гостей, и затем благополучно засыпан землей, цветами и венками с черно-золотыми лентами, на каждой из которых красовалась какая-нибудь пафосно-скорбная фраза. Некоторые из присутствующих уже начали потихоньку расходиться, другие продолжали стоять. Кто всхлипывал, кто тихо переговаривался, а кто и просто молчал. Жрица из храма Саймы, закончив читать отходную молитву, о чем-то тихо беседовала с высокой дьерой в длинном черном платье и большой широкополой шляпе с вуалью. Делать владельцу ПБ "Последний цветок" тут больше было нечего, но уходить он почему-то не спешил.

"А славное Джемме досталось местечко, — думал он, продолжая подпирать спиной клен, — не где-нибудь в углу у кованной ограды, а в центре… почти у самого перекрестья аллей. Кто же это так раскошелился? — скользнув взглядом по толпе присутствующих, мужчина хмыкнул. — Бабуля, закапавшая накануне слезами мою контору? Не-е-ет. Судя по одежде, это экономка дома Аттамсов. Кучка девчонок в траурных плащах и остроконечных колпаках? Маловероятно. Эти не потянут, даже если всем факультетом скинутся! Хотя… если всем, то потянут, но… вряд ли скинутся. И кто же тогда? Та чопорная до тошноты баба, похожая на сушеную воблу, по надменной физиономии которой так и тянет съездить лопатой, чтоб выражение попроще приобрела? И как только молоденькая жрица умудряется сохранять спокойствие, общаясь с подобными особами. Впрочем… это ее работа, чему тут удивляться?"

Эдгард Дорэ как-то болезненно усмехнулся, окинув взглядом белые одежды девушки с серебряными крестами на груди и на колпаке специфической формы, напоминающей перевернутый полумесяц. Затем снова оценивающе посмотрел на дьеру в шляпе, и новая усмешка исказила его узкое гладко выбритое лицо, на котором, словно два омута, чернели глубоко посаженные глаза. Эта особа либо зарыла бы девчонку под собственным крыльцом, чтоб деньги зря не тратить, либо устроила б ей похороны столетия, но только в том случае, если Джемма из ее любимчиков. Это была бы церемония с ритуальными песнопениями, залпами из пушек и лентами скорби на каждой собаке в городе. Ну и? Кто же тогда остается? Неужто тот долговязый мужик с сильно помятой мордой, что с трудом сохраняет вертикальное положение, опираясь на своих трезвых и мрачных друзей? Из присутствующих больше некому. Что-то там ведьма говорила про отчима… Видимо, он и есть.

"М-да… — мысленно протянул гробовщик, постукивая указательным пальцем по черной трости с серебряным набалдашником в виде львиной головы. — А ведь не врала, похоже, девчонка о домашних проблемах! С такой-то семейкой!" — он хмыкнул, немного еще понаблюдал за гостями и, наконец, решил, что пора бы и в привычную тишину любимой конторы вернуться.

— Злорадствуешь, Гард! — раздался за его плечом звонкий девичий голос. Такой знакомый и в то же время чуть-чуть подзабытый. Сколько же лет он не слышал его? Девять? Десять? А сколько из них жаждал вновь услышать? Чтобы справиться с накатившей волной не свойственных ему эмоций, дьер Дорэ помедлил пару секунд, после чего обернулся.

— Я злорадствую? С чего бы? — с невозмутимым видом поинтересовался он, глядя на фигурку без лица, испускающую ровный белый свет. Будь она полупрозрачной, наверняка б, напоминала привидение, выскользнувшее из-под могильной плиты. — Давно не виделись, Дис, — добавил гробовщик тихо. Сердце его учащенно билось под черным жакетом выходного костюма, но, силой воли уняв волнение, мужчина натянул на лицо равнодушную "маску", и вежливо проговорил: — Чем обязан столь высокому визиту?

— Не стыдно тебе, а, Гард? — на месте белого пятна, обрамленного того же цвета волосами, начали проступать очертания: нос-кнопка, маленький ротик, большие миндалевидные очи неестественно-синего цвета и брови вразлет. Очаровательное дитя лет одиннадцати на вид… Если б не однообразная цветовая гамма, лед в глазах, и пара коротких мечей в ножнах за спиной, Дис именно так бы и воспринималась.

— Мне? — черные глаза мужчины сузились, а правый уголок губ чуть приподнялся в кривой ухмылке. — С чего бы вдруг?

— Ну как же? — мерцающая девочка скрестила на груди руки и, склонив голову к плечу, принялась любоваться расходящейся толпой. — Тебе ли не знать, что Сайму провести невозможно! Джимджеммайлы Аттамс нет в списках, которые я отдаю жнецам. Скажи мне, это ты сам придумал или подсказал кто? — скосив на него глаза, полюбопытствовала она. — Решил таким образом досадить нам и отыграться за свою преждевременную отставку? — пухлые губки этого бледного создания растянулись в не самую приятную улыбку. — Это глупо, Гард! Чего ты добьешься? Доставишь неприятности храму богини Сестры? Так он все равно свое возьмет! Я поставлю в известность авантюры старшую жрицу, и она вытрясет из Аттамсов откупные или объявит девчонку в розыск. Правда вскроется и очень скоро. Ты серьезно хочешь испортить свою репутацию из-за какой-то ведьмы? — тонкая белая бровь вопросительно приподнялась, а в горящих синевой глазах мелькнуло странное выражение.

— Нет, конечно, — крепче стиснув свою любимую трость, ответил мужчина.

— Тогда зачем? — продолжала допытываться Дис.

— Может, я просто надеялся увидеть тебя, моя лучезарная? — подарив ей вполне дружелюбную улыбку, сказал он.

— Дурак! — фыркнула девочка и рассмеялась. Звонко, задорно… и в то же время холодно, словно перезвон горного хрусталя в ледяной пещере.

Будто услышав ее, жрица посмотрела в их сторону, резко замолчала, оборвав на полуслове беседу с "воблой" в шляпе, и… низко поклонилась. Дьера в черном проследила за направлением взгляда своей спутницы, окинула хмурым взором гробовщика, стоящего в гордом одиночестве, после чего отвернулась и, кивнув двум мужчинам, поддерживающим нетрезвого третьего, распорядилась, тащить последнего к экипажу.

— У тебя три дня, чтоб все исправить, — перестав веселиться, сообщила координатор жнецов, она продолжала стоять рядом с Эдгардом Дорэ и оставаться невидимой для всех, кроме него, служительниц храма Саймы и тех немногих, кого коснулся "поцелуй смерти" и… кто после этого выжил.

— Ты невероятно щедра, лучезарная, — улыбнулся бывший жнец, наблюдая, как тает, словно призрак, его собеседница.

Хотя… почему же словно? Жнецы, заключившие контракт с богиней смерти Саймой, существовали как бы на грани жизни и смерти, передвигались по большей части в подпространстве и… внешне напоминали именно призраков себя прежних. Белых, мерцающих, невидимых и неосязаемых… практически для всех.

"Все-таки соврала ведьма, — покачал головой гробовщик, равнодушно наблюдая за тем, как вырывается из рук своих спутников тот самый мужчина с помятой физиономией. Вырывается и падает на колени перед укрытой цветами могилой. — Надо было заплатить откупные, кретин, — глядя на него, подумал Эдгард. Затем отошел от клена, стряхнул со своего безупречного костюма невидимую пыль, и, поудобней перехватив длинную трость со скрытой внутри шпагой, зашагал к катафалку, запряженному четверкой черных лошадей. — На Джимджеммайлу, значит, пал жребий храма! Ну-ну… Понятно теперь все. От перспективы десять лет на некрополях и погостах отходные бубнить кто угодно живым в гроб ляжет!"

Проходя мимо могилы с памятником, украшенным лиловой вязью орнамента, Эдгард Дорэ поймал на себе задумчивый взгляд сидящей на скамье женщины. Она почему-то показалось ему знакомой, а еще слишком бледной и слегка прозрачной для представительниц мира живых. Но мысли о странной дьере покинули голову мужчины, как только он добрался до своего экипажа. Не мудрено ведь здесь призрак встретить — кладбище, оно и есть кладбище! Кто-то умер не в срок и потому не попал в заботливые руки жнеца, а некоторые просто не пожелали менять свою бестелесную сущность на мифическое перерождение и поэтому всячески избегали встречи с потусторонними посланниками Саймы.

Глава 2

Над городскими крышами медленно плыли облака. Лавки пестрели яркими витринами, пряничные* благоухали аппетитными ароматами, а различные салоны радовали глаз призывными вывесками, заманивающими посетителей. Люди сновали тут и там, радуясь теплым дням наступившей осени. Кто-то спешил по делам, кого-то ждали в гости, а кому-то просто хотелось окунуться в шумный мир торговых улиц или прогуляться по тихой набережной. А в стороне от мест, куда часто наведывались горожане, в проеме чердачного окна большого двухэтажного дома завязалась самая настоящая драка.

— Отдай, кому говорю! — ругалась ведьмочка в пыльном черном платье, вырывая полотняный мешочек из лап крылатой обезьяны, облаченной в синий бархатный костюм.

— Чи-и-и-и-и-и-и-и-и! — верещал почтовик*, скаля свои хоть и мелкие, но довольно острые зубы и нетерпеливо подпрыгивая на широком каменном подоконнике.

— Ты уже сожрал пять орехов вместо одного! — возмущалась девушка, продолжая борьбу за предмет раздора. — Больше не дам! Неси письмо!

— Чи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и! — снова взвыло противное создание, выпустив из когтистой лапки мешочек с последним орехом, чтобы потыкать корявым пальцем в пустующий шнурок на свитке, приготовленном к отправке.

Ну да, там должна была висеть бирка с адресом отправителя. Только вот ведьме, с трудом уговорившей гробовщика дать ей как работу, так и кров с едой, совсем не хотелось сообщать кому бы то ни было, где она сейчас живет. А жадная обезьяна настаивала, корча наглые рожицы, хлопая кожистыми крыльями и противно вереща при этом.

Конечно, по правилам почтовик не должен был доставлять такое письмо, но… далеко не все этим глупым правилам следовали. Анонимки давно уже стали обычным делом в Готрэйме. Главное, мохнатую рыжую лапку задобрить — и полетит тайный свиток к нужному адресату. Но кто ж знал, что именно этот молоденький с виду летун, подозванный специальным колокольчиком к окну, окажется таким жадным!

— А, морда рыжая, забирай! — девушка швырнула в обезьяну последним орехом, решительно захлопнула окошко и, скрючившись, потерла ладонью поясницу, после чего со вздохом похромала к диванчику, приютившемуся у стены.

Многочасовое отскабливание разных помещений похоронного бюро не прошло даром: все тело ныло, платье требовало не просто стирки, а визита в зельемагочистку*, чулки же можно было смело выбрасывать. Эх, с согласием на любую работу Джемма несколько погорячилась. Одно только приведение в порядок небольшого помещения по соседству с холодильной комнатой чего стоило! Зато после оттирания со стен, пола и даже потолка бурых пятен и непонятных засохших масс, напоминавших девушке мозги, все прочее воспринималось, как сбор игрушек в комнате сестренок. Такое себе безобидное и несложное занятие, угу: инструменты странные в горючке* прополоскать; пустые ячейки разморозить; непустые — по списку проверить; несколько подпортившееся (если не сказать разложившееся) тело из барахлящей хладокамеры в нормальную переместить, отвалившуюся в процессе руку на место приладить — мелочи! А ведь она, уговаривая этого типа на то, чтоб он ее взял в помощницы, наивно полагала, что тут только покойникам марафет наводят, сколоченные на заказ гробы украшают, да церемонии похоронные организовывают. Ну… может еще бальзамируют трупы по личным просьбам клиентов, не более того. Однако, ознакомившись в процессе работы с некоторыми "дивными" комнатками за тяжелыми дверями, обычно закрытыми на ключ, ведьмочка начала подозревать, что дьер Эдгард Дорэ не просто гробовщик, но еще и мастер вскрытия. Хотя, судя по перстню аза* на его пальце, да по странной тяге к одиночеству — могла бы и догадаться, что он совсем не прост. Около десятка замороженных тел, числящихся в перечне лишь под номерами ячеек, а также подробные описания причин смерти и состава последней трапезы не оставляли места сомнениям. Неясным оставалось одно — с какой целью этот мрачный тип режет трупы на кусочки. И куда девает потом? Неужели, действительно, варит?

Бр-р-р… мясное в этом доме лучше не есть.

Поморщившись от неприятной мысли, Джимджеммайла окинула взглядом небольшую комнату на чердаке ПБ, которую выделил ей "гостеприимный" хозяин, и устало улыбнулась. И правда, зачем всякие страшилки обдумывать, когда у нее есть повод для радости. Жаль только, что на уборку своей территории сил уже не осталось. Но завтра… или даже сегодня ночью, как только немного отдохнет и приготовит ужин, она непременно наведет здесь порядок. Хотя… тут и так симпатично! Сюда бы книжек — пустые стеллажи заполнить, пару связок тряпичных летучих мышек на балках закрепить, любимую шкатулку-череп на полку поставить да котелок водрузить на стол у окна… Вот только все эти вещи остались дома, в ее личной комнате, одетой в лиловые тона магического дара. И, если Джемма не хочет вернуться к тому, отчего сбежала таким оригинальным способом, ей стоит забыть и о черепе, и о книгах, и даже о мышах. Впрочем, их как раз можно будет купить у лавочника, как только у нее появятся деньги. Аа-а-а, к чирташу мышей! Этой милой комнатке под самой крышей не хватает в первую очередь платяного шкафа (желательно с содержимым нужного размера и подходящего для незамужней ведьмы фасона), а также нормальной кровати, ибо коротенький жесткий диванчик далеко не лучший вариант для сна, разве что спать на нем, сидя или сложившись буквой Z. Хотя второе из-за ноющей спины сейчас очень даже актуально.

Видимо раньше, при прежних хозяевах ПБ, в чердачной комнате с огромным окном был чей-то кабинет. Нынешний же владелец конторы, судя по следам, отпечатавшимся на толстом слое пыли, пользовался этим помещением исключительно из-за почтовиков, прикормленных к подоконнику. Оставалось надеяться, что письма дьер Дорэ пишет нечасто.

Дверь распахнулась, пропуская внутрь гробовщика, даже не затруднившего себя вежливым стуком.

— Прохлаждаемся? — с заметной угрозой в голосе произнес он.

Ведьмочка поспешно сунула под валик предательски пустой мешочек от орехов и вскочила с дивана, так и не сумев, как следует, выпрямиться. Ойкнула от боли, закусила губу и замерла, уставившись на работодателя.

— Я закончила, почти… — начала говорить она.

Мужчина же, оценив ее скрюченную фигуру, хмыкнул и, стремительно приблизившись к девушке, бесцеремонно развернул ее лицом к дивану. "Неужели прямо тут, в такой нелепой позе и в этом ужасном платье?" — всхлипнув, подумала Джемма и хотела уже воспротивиться, но вместо этого громко вскрикнула и… совсем по другой причине. Одной рукой гробовщик сильно надавил ей на поясницу, другой потянул ведьму за плечо. Раздался тихий хруст — и тело приняло нормальное вертикальное положение.



— Так лучше? — моментально отпустив ее, поинтересовался дьер Дорэ.

— Да, с-спасибо, — поблагодарила она, на всякий случай отступая за спинку дивана.

— Не за что! — ответил мужчина, складывая руки на груди. Он смерил собеседницу придирчивым взглядом, после чего заявил: — В твой лиловый гробик только прямолежащий труп войдет.

— Э… — только и смогла сказать Джемма.

— Меня зовут дьер Эдгард! Могла бы уже и запомнить, ведьма, — продолжая гипнотизировать ее черными, как сама тьма, глазами, проговорил он.

— Я помню, — девушка прижалась спиной к прохладной стене.

— Я рад, — улыбка, игравшая на губах его, смотрелась как-то мрачно. — Так что насчет гробика, дьера избранница Саймы? — девчонка сглотнула, мужчина продолжил: — Я не спрашивал тебя о подробностях, когда ты сказала, что сбежала от семьи, в которой тебе что-то там угрожало. Меня это просто не интересовало, дьера. Но! Будь ты самой лучшей уборщицей и поварихой в Готрэйме, я не стану портить из-за тебя отношения с храмом Саймы и ее служителями. Это понятно? — он чуть подался вперед и, несмотря на то, что расстояние между ними было в пару шагов, ведьмочка попыталась сильнее вжаться в стену.

Чем-то холодным и темным веяло от ее нового работодателя, и от этих неприятных веяний хотелось как-то отгородиться. За неимением ничего лучшего, Джемма приложила к груди ладони и уверенно кивнула, понятно, мол.

— Варианта два: или ты решаешь эту проблему, или занимаешь застолбленное место на кладбище. Не поленюсь и лично зарою! — совершенно серьезно сказал дьер Дорэ. — И на этот раз без топора, метлы и зелья, которыми тебя сопроводили в "последний путь" доброжелатели. Еще и кол вобью для надежности.

— Да решаю я! — не выдержала его натиска ведьма. — Уже решаю! В смысле, решают… за меня. Честно-честно, дьер гробовщик, — она постаралась улыбнуться. Вышло, но не очень.

— Ну-ну, — покивал он, наблюдая за ней, а потом совсем будничным тоном, в котором не было и намека на былую мрачность, произнес: — В кладовке должно быть что-то из одежды уволенной прислуги. Приведи себя в порядок. Через полчаса пойдем на рынок.

Полчаса? Это переодеться, причесаться, навести маскирующую иллюзию на физиономию — и все за полчаса?!

— Час! — крикнула она закрывающейся за ним двери.

— Сорок пять минут, дьера. И ни мгновением больше! — донеслось из коридора.

— А если опоздаю, вы сварите из меня суп, дьер людоед? — пробормотала себе под нос девушка, но страха от такой версии отчего-то не испытала.

Странная атмосфера ПБ и темная личность его хозяина разжигали любопытство, а пусть гипотетическая, но все же возможность практиковать тут свои магические умения — почти вдохновляла.

* * *

Окруженный ухоженным садом особняк в квартале Поющих Фонтанов сверкал свежей краской и идеально чистыми витражами. На шпиле декоративной башенки, украшавшей угол дома, сидел молоденький почтовик и потирал лапкой лоб, на котором стремительно росла и наливалась синевой шишка. Воодушевленный успехом у отправителя, рыжий прохвост попытался и с получателя свитка стребовать дополнительное лакомство. Ну и получил, как говорится, на орехи! Да еще и палкой по рыжей голове. И ведь даже не пожалуешься никому на произвол озверевшей клиентки. За доставку анонимок можно и самому на трое суток в клетку угодить, а значит, и без любимой еды остаться. "Но ведь номера, вышитого между крыльями на спине, никто не видел? Нет? Отлично!" — Ободренная этой мыслью обезьянка расправила крылья и поспешила прочь, прислушиваясь к звону почтовых колокольчиков на соседних улицах города.

Дьера Грэнна Ганн, спрятав свиток в карман траурного платья, величаво спустилась на первый этаж и отправила восвояси двоих небогато одетых мужчин. Судя по письму, их услуги ей ночью уже не понадобятся. Да и сторожу кладбища платить не придется, что бесспорно приятно. Девчонка, как ни странно, сама справилась со своим воскрешением. И место, где прячется, указать не пожелала. Гордая? Или просто боится? Хм… похоже, падчерица Этьена не такая глупая, как казалась, раз хватает мозгов на страх! Ну, ничего, ничего… пусть прячется. Если надо будет — найдется. А вопрос с храмом все же нужно решить до конца дня. Не хватало еще, чтобы служительницы Саймы явились с претензиями к безутешному "папочке" этой недопокойницы. Он ведь тот еще псих! Заподозрит неладное, бросит с горя пить и… кинется искать девчонку. А кому оно надо?

Дьере Грэнне Ганн такой расклад точно не был нужен. Она прекрасно знала, что деньги в этом мире могут если не все, то многое. Потому договорилась о тайной аудиенции с главной жрицей храма, во время которой планировала внести в казну Саймы положенную сумму выкупа за сбежавшую волшебницу. Дьера обещала решить этот вопрос своей, пусть не родной, но все же внучке. А слов на ветер эта женщина не бросала. Довольная тем, как осуществляется ее план, высокая женщина в черной шляпе и длинном, до щиколоток, платье вышла на массивное крыльцо и счастливо вздохнула.

Слуги при виде ТАКОЙ улыбки на тонких губах хозяйки мечтали слиться со стенами. Именно так она улыбалась, когда ее четвертый муж не добрал два голоса, чтобы попасть в городской совет. Именно так она улыбалась после поминок по нему же неделей позже. И очень похоже улыбалась, угощая домашней наливкой жену градоправителя полгода назад. Недавно вдруг овдовевшего градоправителя, которому так нужна теперь рядом "умная и понимающая женщина".

* * *

Улица, где находился дом дьера Дорэ, была довольно тихой, но отнюдь не бедной. Там в основном располагались частные особняки зажиточных горожан, ну и немного контор, которые занимали первый этаж и подвал, в то время как на втором была квартира хозяина. Пара продуктовых лавок, рассчитанных на постоянных клиентов, довольно дорогой салон красоты, куда захаживали не только те, кто проживал рядом, пункт почтовой службы, нотариальная контора да ПБ с обителью практикующего некроманта в разных концах улицы. Но стоило немного пройти в направлении центра города, пару раз свернуть, а потом пересечь небольшой каменный мост с высокими перилами — и картина спокойного района сменялась буйством красок, звуков и ароматов. Ряды длинных трехэтажных зданий стояли по обеим сторонам торговых улиц. Первые этажи были сплошь заняты витринами из цветного стекла, выше находились жилые квартиры, окна которых также украшали традиционные для Готрэйма витражи, еще выше — мансарды с массивными подоконниками для почтавиков и закрепленными на стене ящиками для принесенных ими посланий. Крыши с множеством скатов покрывала разноцветная черепица, над которой возвышались массивные каменные трубы. Фонари, да зелено-желтые кусты и деревья со слабой примесью алого в пышных кронах отделяли проезжую часть улицы от тротуаров, по светло-желтым плитам которых сновали люди… много людей! Разных: от напыщенных модниц, спешащих в один из многочисленных салонов за новым нарядом или шляпкой, до строго одетых дьер, идущих по делам. Были тут и простые фермеры, приехавшие в город из соседней деревни, и облаченные в форменные цвета студенты, сбежавшие пораньше с занятий, и циркачи, стремящиеся заработать своим искусством, и воры с бродягами, желавшие пополнить карманы на халяву. На таких улицах возможно было встретить кого угодно: от рядовых горожан до непростых и эксцентричных. Здесь всегда кипела жизнь, и продавалось все, что душе угодно. А еще тут просто было приятно прогуливаться, глазея на пестрые витрины, оформленные в соответствии с ассортиментом лавок, и неспеша поглощая лучшее мороженое, коим славился Готрэйм, оно продавалось на лотках, украшенных яркими синими лентами с символикой кондитерской, где изготовлялось. Джимджеммайла раньше очень любила подобные места. Раньше… да. Сейчас же она предпочла бы любоваться торговыми рядами из большого окна на чердаке ПБ. Оттуда было видно далеко не все, но мост и часть одной из популярных улиц города все же просматривались.

— Куда прешь, разиня? — рявкнул на нее крупный мужчина в потрепанной серой куртке и прослужившей не один год мятой шляпе.

— П-простите! — пискнула в ответ она, с трудом удерживая обеими руками громоздкую корзину, которой только что задела ногу хмурого прохожего.

— У-у-у, поганка! — скривился мужчина, зло глядя на нее. Бледная курносая мордашка девушки с россыпью светлых веснушек и почти сливающимися с кожей бровями явно не прибавила симпатии. — Сапог поцарапала, дуреха белобрысая!

— Эм…. - делая осторожный шажок назад, невнятно промычала виновница происшествия. Растерянно хлопая чуть рыжеватыми ресницами, обрамлявшими тускло-голубые глаза, она принялась озираться по сторонам, словно искала кого-то.

— Проблемы? — вмешался в диалог подошедший сзади дьер в безупречном черном костюме и начищенных до блеска ботинках. Смерив грубияна недобрым взглядом из-под полей низко надвинутой на лоб шляпы с серебряной пряжкой в виде креста, он небрежно перекинул из руки в руку трость с массивным набалдашником. Именно в таких безобидных с виду "палочках" большинство совершеннолетних горожан мужского пола предпочитало носить жала — длинные тонкие шпаги с гибким, но очень острым лезвием, зачарованным на прочность у магов металла, которых обычно называли серыми из-за цвета их дара.

— Никаких проблем! — оценив исходящую от незнакомца тихую угрозу, вредный мужик поспешил убраться подальше вместе со своим пострадавшим сапогом.

— Ну, и какая от тебя польза, Джемма? — вздохнул, поправляя отворот перчатки, гробовщик. — Полчаса на рынке, а ты уже дважды потерялась, чуть не угодила под колеса проезжающего экипажа, схлопотала дверью по лбу, нарвалась на агрессивного бугая и… — мужчина угрожающе свел брови и зловеще продолжил: — оттоптала мне ногу!

— Ой, извините, дьер Эдград! — отпрыгнув от него на шаг, выпалила девушка. — Я не специально! Просто вы очень быстро ходите и подкрадываетесь бесшумно. А тут еще корзина, улица шумная… Простите! Ботинки я вам почищу потом, — принялась оправдываться светловолосая ведьма, стиснув тонкими пальчиками ручку тяжелой корзины.

Мужчина прищурился, глядя на нее. Эта белая моль в поношенных тряпках давно уволенной служанки, которые валялись в кладовой до сегодняшнего дня, очень мало напоминала ту лиловую ведьмочку, что он обнаружил в гробу прошлой ночью. Настоящая Джимджеммайла была обладательницей густых каштановых волос до середины лопаток, миловидной мордашки с хитрыми зелеными глазами и чувственных сочно-розовых губ, цвет которых не истаял после того, как ведьма сняла с себя иллюзорный макияж, делавший ее похожей на свежего зомби. Девушку же, что стояла напротив, можно было смело назвать "пустым местом", настолько невзрачно она смотрелась. Блондинка с мелкими чертами лица, самымой примечательной из которых был чуть курносый нос. Тонкие белые косички обрамляли худое лицо ее, доходя до середины плоской груди, а коричневое платье висело на плечах, как на вешалке. У истинной Джемы фигурка хоть и была довольно хрупкой, но приятные мужскому глазу округлости в нужных местах присутствовали. А у этой… м-да. Судя по результатам, которых девчонка умудрилась добиться за сорок пять минут в закрытой комнате, она была талантливой ведьмой, умело использовавший свой природный дар и уроки преподавателей.

— А что не так с корзиной? — чуть морща лоб, поинтересовался гробовщик.

— Так это… — "блондинка" потупила глазки и принялась ковырять носком лакированной туфли (той самой, в которой ее собирались хоронить) тротуар. — Тяжелая она.

— Тьфу ты! Связался на свою седую голову! — преувеличенно печально вздохнул владелец ПБ. Джема же с интересом посмотрела на его черные, как смоль, кудри, на затылке доходящие до середины шеи, и недоверчиво хмыкнула. — Корзина ей тяжелая! — продолжал ворчать мужчина. — За покупками тебе ходить, раз захотела у меня работать. Так что привыкай, неженка! Надеюсь, у тебя хоть память сносная, — он тростью указал на противоположную сторону улицы и продолжил: — Гвозди будешь брать только у дьра Джи.

— Угу! — послушно кивнула ведьма и поспешила вслед за двинувшимся дальше хозяином.

Приноровиться к его широкому шагу ей никак не удавалось и приходилось время от времени бежать, чтобы не потерять из виду широкую спину, обтянутую черной тканью удлиненного жакета. Пестро одетая толпа расступалась перед ним и, увы, тут же смыкала свои ряды, усложняя Джимджеммайле передвижение. А проклятая корзина немилосердно оттягивала руки, мешая получать удовольствие от созерцания витрин. Раньше Джемма обожала походы за покупками. Вот только посещение торговых рядов в компании подружек сильно отличалось от нынешнего. Ведьмочка с тоской посмотрела на трех девчонок в остроконечных шляпах, полосатых чулках черно-зеленого цвета и такого же оттенка корсетах, надетых поверх черных форменных платьев. Травницы с зеленого факультета Готрэймовской школы ведьм. Наверняка, младшекурсницы. Веселые, свободные… у них впереди беззаботные студенческие деньки, о которых Джемма теперь могла только вспоминать. Звякнув колокольчиком, закрылась дверь обувной лавки, куда зашли три смешливые ведьмочки с зеленым даром, а новоявленная помощница гробовщика перевела грустный взгляд на собственные ноги.

"Бр-р-р… грязно-коричневый! — она аж плечами передернула от отвращения. Все оттенки коричневого относились к форменной одежде прислуги, а так же к магам земли с даром того же цвета. — Унылый колер древесной коры… Это безобразие, а не чулки! — мысленно возмутилась ведьма. — Да и башмаки не разношенные ноги натерли. Эх… А это ужасное платье? Неудивительно, что и торговцы, и покупатели смотрят на меня, как на тень! Кому придет в голову обращать внимание на невзрачную служанку? Оно, конечно, неплохо, с одной стороны. Не зря ведь Джема полчаса перед зеркалом над новым "лицом" трудилась. Хорошо получилось, да! Сколько б гробовщик ни хмыкал при виде ее новой внешности, зеркало не обманешь. Никто из знакомых теперь не окликнет при встрече, да и тот, от кого она в бега подалась — не узнает. Хотя он как раз может… Особенно ее! Слава Марне, что район, где располагается ПБ находится на другой стороне их славного города. Пересечься с Этьеном Аттамсом здесь практически невозможно. Но… до чего же все-таки обидно вот так вот сразу превратиться из симпатичной ведьмочки в унылое ничто! — "блондинка" тяжело вздохнула, поудобней перехватив корзину, и принялась выискивать в толпе пропавшего из виду хозяина. — А эти лавки, куда так тянет дьра гробовщика?! — продолжала ворчать про себя она. — Гвозди, молотки, искусственные цветы, зелья подозрительные, инструменты странные… Нет, чтоб в приличное место заглянуть! Например, сюда!" — Девушка застыла у витрины, жадно разглядывая свисающий с кресла ворох чулок. Разноцветные, разной плотности… однотонные, с рисунком, полосатые… Она невольно сглотнула, любуясь ими. Всем дьерам до замужества разрешалось носить юбки выше колен, и они просто обожали чулки. Джимджемайла тоже не была исключением. Как обладательнице лилового дара, ей полагалось во время учебы и работы (да и в другое время тоже, если есть на то желание) носить полосатые чулки соответствующей расцветки. Девушки, не являвшиеся ведьмами, ходили в однотонных. Замужние — в каких угодно, ибо из-под подола диной до самых щиколоток мало что видно. Хотя по негласным правилам женщины, вступившие в брак в храме триумвирата, тоже должны были придерживаться традиций.

— Джемма! — донеслось до нее с другой стороны улицы.

Девушка бросила прощальный взгляд на витрину и рванула к хозяину. В попытке не наступить на чинно ступающую по тротуару кошку, она снова отдавила кому-то ногу, извинилась, и побежала дальше. Лучше гнев прохожего, чем недовольство кошки! Эли животные по праву считались особенными. Они обладали изворотливым умом, независимым нравом и… магическим зрением, недоступным людям. Потому, наверное, именно кошки зачастую являлись компаньонами ведьм и колдунов. У Джемы до ее мнимых похорон тоже была кошка. Вот только забрать четвероногую подругу вместе с собой в гроб и обречь на скитания девушка не рискнула. В доме Этьена Аттамса о ней позаботятся куда лучше. Да что там… отчим превратит ее жизнь в сладкий мед и лично будет приносить засахаренных мышек на завтрак, обед и ужин. Ведь это кошка ее, Джимджеммайлы. Ведьмочка на секунду зажмурилась, вспомнив черты лица мужчины, от которого бежала с еще большим рвением, нежели от участи в храме богини сестры. Если второе можно было решить с помощью откупа, то с первым все было куда сложнее.

Хватит! Ее теперь зовут Джемма, и фамилию она материнскую возьмет, когда заработает немного денег, чтобы заказать новый медальон-документ у подпольного мастера. К чему вообще надо было давать ей фамилию Аттамс, если Этьен ее официально не удочерял? А он дал, легко согласившись на доводы мамы, что раз они все теперь семья, то и фамилия у всех должна быть одна. Но… Нет больше Джимджеммайлы, Майлы, Милы… нет и точка! На южном кладбище она в лиловом гробу. Ну… или ее прошлая жизнь там.

Дьер Дорэ укоризненно покачал головой, когда она наконец добралась до него, но на сей раз промолчал. Вот только небольшой с виду сверток, опущенный им в корзину, сделал последнюю практически неподъемной. Ведьма чуть не выронила свою ношу, но, кряхтя и пыхтя словно древняя старушка, приготовилась тащить ее дальше.

— Что ж ты хилая-то такая? — насмешливо протянул гробовщик, наблюдая за ее стараниями. — М-да… И дар такой… бездарный! Лучше б ко мне синяя или красная ведьма* попала. Не знаешь, на этой неделе никого с факультета стихийников хоронить не собираются? А то вдруг повезет: и я в гробу подходящую недопокойницу безработную найду, — Девушка угрюмо помотала головой и скорчила мордочку пожалостливее. — Ладно, поставь корзину и жди меня здесь, немощь бледная, — с этим словами Эдрагд исчез за непрозрачной дверью лавки.

Ведьмочка тут же приободрилась и принялась с удовольствие осматриваться. Витрины, вывески, экипажи — ей нравилось все. Главное на свое отражение случайно взглядом не наткнуться, а то сразу настроение портится. И парням не улыбаться по привычке — а то они на эту личину "белой поганки" только кривятся. И, как назло, симпатичные попадаются. А вон тот, рыжий с зелеными глазами и длиннющими ресницами, так и вообще красавец! Дорогой костюм, ухоженные волосы, затянутые в короткий хвост, и манеры такие… аристократические. Явно "мальчик" не из бедных, возможно, даже сынок какого-нибудь вельможи. Эх, и где он был пару недель назад, когда Джема еще сдавала выпускные экзамены в школе ведьм и жила в общежитии при ней. Словно почувствовав пристальный взгляд, парень медленно обернулся.

"Ну вот, сейчас ка-а-а-ак скривится, будто что-то кислое сжевал случайно, — уныло предположила девушка, но, вопреки ее ожиданиям, рыжеволосый чуть склонил к плечу голову, скользя взглядом по фасаду за "блондинкой", по людям за ее спиной и… остановился на Джеме. Нарочито медленно поправил рукой, затянутой в белую перчатку, отворот черного жакета, на котором красовалась какая-то изящная нашивка, разглядеть которую ведьмочка со своего места не могла. А потом улыбнулся… такой странной, загадочной улыбкой, превратившей его и без того красивое лицо в необыкновенно притягательное. Девушка даже дышать перестала, зачарованно глядя на незнакомца. А тот подмигнул ей и, махнув на прощание рукой, нырнул в арку.

— Перегрелась? — раздался за плечом голос гробовщика.

— А? — с трудом вырвавшись из плена приятных мыслей, произнесла ведьмочка.

— Чего улыбаешься, как пришибленная? Перегрелась, говорю? Ничего, в холодильной в себя придешь! — как-то слишком уж зловеще прошипел мужчина и тоже улыбнулся, но, в отличие от рыжего красавчика, мрачно-предвкушающе, словно задумал какую-то гадость.

"Неужели опять полы мыть заставит в надежде, что я сама уйду, воспользовавшись последним пунктом составленного ночью контракта? — загрустила девушка. — А вот и фиг тебе, дьер гробовщик! Работой ты меня не напугаешь, трупами тоже… разве что приставать начнешь. Хотя… — она смерила его оценивающим взглядом, но заметив, как черная бровь мужчины вопросительно приподнялась, быстро переключилась на стоящую у ног корзину. — Возраста дьер Эдгард примерно такого же, как и отчим. Внешностью обладает не отталкивающей, хоть и несколько мрачной из-за черной одежды и обычно угрюмого выражения лица. Так что пусть пристает… мастерски выкручиваться из подобных ситуаций Джемма умела блестяще! А если воздыхатель перейдет границы дозволенного, что ж… она всегда может отправиться искать счастья на материк или… сдаться на милость победителю, который, в отличие от Этьена, копию покойной жены в ней не видит".

— Домой пошли, бесполезная ты моя! — скомандовал дьер Дорэ голосом далеким от того, которым общаются воздыхатели, и, легко подхватив корзину с покупками, зашагал вниз по улице. Ведьмочка, опомнившись, бросилась следом. Она была счастлива от того, что не ей приходится тащить эту громадину. А еще от того, что опасения ее беспочвенны, ибо дьера гробовщика куда больше интересуют гвозди да покойники, нежели нанятая на работу ведьма. А, может, причиной ее хорошего настроения крылась кое в чем другом — в многообещающей улыбке рыжеволосого юноши. Отчего-то в душе жила уверенность, что эта их встреча отнюдь не последняя.

* * *

Эдгард, достав со стеллажа коробочку с особо стойким гримом, задумчиво повертел ее в руках, глядя на голубоватый оттенок усеянной морщинами кожи одной из тех покойниц, которым следовало завтра с утра выглядеть наилучшим образом. Ведь это будет последний парадный выход в их жизни. Две страрушки-близняшки прожили долгую жизнь и… как часто бывает с единорожденными* — умерли в один день, дружно подавившись косточками из вишневого компота. Совпадение, конечно, навевало подозрения, но уверенные в воле судьбы потомки предпочли не дешевому расследованию такие же не дешевые похороны, тем самым сэкономили вдвое, ибо обряд погребения старым любительницам вишни проводить бы все равно пришлось. Будь бабушки моложе семидесяти пяти лет — причины их смерти выясняли б городские власти, но… обе женщины разменяли уже девятый десяток, потому их случай мало интересовал ГорГон. А вот гробовщик, признаться, подумывал над тем, чтобы приглядеться к старушкам получше. Причем не только снаружи, но и изнутри.

Вскрывать тела ему приходилось в трех случаях. Первый — в завещании покойного клиента содержалось его желание быть забальзамированным, чтобы покоиться в прозрачном гробу среди предков в фамильном склепе. Второй — в ПБ с таким невинным с виду названием, как "Последний цветок" являлись немногословные дьеры в черной форме с золотыми нашивками "Городских гончих" и, передав Дорэ тело в закрытом гробу вместе с сопровождающими бумагами к нему, так же молча покидали контору. И третьим пунктом, из-за которого гробовщик мог достать из тайника свой черный саквояж с набором идеально заточенных сверкающих инструментов — было его собственное любопытство. Как, например, сейчас… в присутствии двух бесповоротно мертвых дьер, которых якобы убила вишня. Однако на все требовалось время, а ему этих самых дьер еще нужно было загримировать, причесать, одеть и обложить цветами, за которые заплатили родственники. Невольно вспомнилась бледная личина нанятой ночью ведьмочки. А, может, не стоит ограничивать ее обязанности работой кухарки и прислуги? Ведь и дураку понятно, на что девчонка рассчитывала, набиваясь к нему в помощницы. Трупов она не боится, как показало испытание с перекладыванием полуразложившегося тела из нерабочей ячейки в холодильной комнате. Желудок тоже вроде у нее крепкий, во всяком случае, зеленела во время уборки рабочих помещений ведьма только поначалу, а потом, как говорится, даже во вкус вошла. Бормотала какую-то песенку себе под нос, и трудилась на благо своего нового работодателя, упорно доказывая, что ей море крови по колено и горы трупов по плечо. Упорная девочка. А Эдгард уважал упорных.

Положив коробку с гримом на стол рядом с одной из покойных близняшек, мужчина покосился на вторую — ту, что возлежала на каталке чуть поодаль, затем на потолок с ярко горящими лампами, заправленными свежей порцией "свели". Так уж получилось, что кухня в доме находилась как раз над комнатой, где он сейчас находился. И, несмотря на толстые стены и массивные балки с плотной обшивкой, очередной концерт "колдующей" над плитой ведьмочки, был слышен даже тут. Слава Марне, медведь Джемме на ухо не наступал: голос у нее был довольно приятный, да и ритм она ловила хорошо. Но привыкшему к тишине гробовщику, все равно ее песни в стенах похоронного бюро казались несколько… неуместными.

— Позвать или не позвать? — спросил мужчина лежащую на столе покойницу. Та естественно промолчала. — Глядишь, будет и от лилового дара польза, — продолжал рассуждать вслух он.

Хотя при таком раскладе девчонка вполне могла прописаться тут навечно, довольная возможностью практиковать полученные в школе ведьм знания на мертвецах. А он не хотел оставлять ее надолго. Он вообще не желал чужого присутствия в его личном "храме смерти". Только он… и покойники. Идиллия, однако! А тут бегает по лестницам живое существо в полосатых чулках, песни мурлычет, орудуя шваброй, спину от усердия надрывает… Ну к чему ему это чудо лиловое в доме? Вот приедет почтенная дьера Дория с континента, куда отправилась ухаживать за захворавшим внуком, и все снова вернется на круги своя. Она будет приносить ему горячую еду два раза в день, раз в неделю наводить порядок в доме, не задавая никаких вопросов и не напевая ничего при этом, а он — щедро оплачивать ее услуги. Ну, а пока пожилая соседка в отъезде, ее делами вполне может заниматься и беглая ведьмочка. Поэтому, наверное, он и не выставил Джему за дверь еще ночью. Решил, раз уж судьба послала ему этот "подарочек" в лиловом гробу, то пусть все идет своим чередом. Девушке, судя по сухому рассказу о сложных отношениях в семье, нужно место для укрытия, ему — временная домработница. Так что, можно сказать, они нашли друг друга. А когда надобность в Джемме пропадет, Эдгард придумает, как выжить ненужную больше служанку со своей территории, не нарушая рабочий контракт. У каждого есть слабые места, у девочки-выпускницы с "лиловыми тараканами" в голове и тем более. Пока же… пусть поет, птичка сладкоголосая. Эх… а хорошо все-таки поет!

Перестав изучать потолок, мужчина вернулся к ждущим своей очереди покойницам. Просить ведьмочку заняться их внешностью он не станет. Зачем давать девушке ложную надежду. А вот зарядить прозрачную пыльцу из лаурита ее чарами, чтоб добавлять в грим, шампуни и крема, купленные в лавке лучшей травницы города — это да. Надо ж извлекать пользу даже из такого дара, как лиловый.

Улыбка, гостившая на губах брюнета, из благодушной превратилась в мрачную. Лиловых ведьм дьер Дорэ не любил особенно. Просто потому, что чуть больше десяти лет назад именно из-за особы с таким цветом дара он перестал быть жнецом — собирателем душ и верным служителем Саймы. Но, вопреки своей стойкой антипатии к носительницам лилово-черных чулок и остроконечных шляп, недопокойница с топором вызывала скорее легкое любопытство, нежели раздражение. Это ходячее недоразумение слишком сильно отличалось от той ведьмы, существование которой разрушило привычный уклад жнеца, влюбленного в свою профессию. Деятельность гробовщика в мире живых была лишь бледным заменителем его прошлой жизни. Прошлой… Эдгард вздохнул, присаживаясь на край стола, рядом с растрепанной старухой. Он провел рукой по ее белым волосам, словно прикидывая, как лучше уложить их.

Дар, которым обладал дьер Дорэ, был дымчато-серым и… довольно необычным. К магам металла гробовщик не имел никакого отношения. Серый цвет их силы больше походил на сталь, чары же магов душ, к которым относился Эдгард, имели бледный голубовато-серый оттенок. Сложный, составной, редкий. Именно такие колдуны могли, доведя до совершенства свои магические способности, стать жнецами. Если, конечно, на них падал выбор Саймы. В обычной же жизни этот волшебный талант был, мягко говоря, бесполезным, ибо влиял исключительно на призраков, чьи неупокоенные по разным причинам души досаждали живым. Свель же, заряженная подобными чарами, неплохо отпугивала от домов полупрозрачных приставал, но…. не более того.

Эдгард, решивший для ночных развлечений со скальпелем оставить тело второй клиентки, уже успел привести в надлежащий вид первую, когда деревянный молоток на стене ударился о такую же деревянную тарелку, издав глухой "Бом!" Прикрепленный к его рукоятке шнур змеился вверх по стене, исчезая в потолочном отверстии. "Бом! Бом!" — снова пропел молоток. Кто-то у черного хода проявлял нетерпение, и хозяин ПБ прекрасно знал, кто именно. На смуглом лице мужчины сверкнула хищная улыбка, в глазах зажегся огонек нетерпения. Гробовщик быстро убрал обратно на стеллаж рабочие материалы и инструменты, после чего отправился встречать незваных, но всегда желанных гостей. Дверью, выходящей во внутренний двор, пользовались только он сам, ГорГоны, с ними у дьера Дорэ было несколько лет назад заключено официальное соглашение о сотрудничестве, и та самая приходящая домработница, которой сейчас не было в городе. Именно сквозь ее дом проходила единственная ведущая во двор арка, закрытая глухими воротами, они открывались только специальной печатью. С соседкой Эдгарду необыкновенно повезло. Женщиной она была немногословной и нелюбопытной. И ее совершенно не волновало, что именно и кто проносит в общий для двух домов дворик, пока дьер гробовщик любезно позволяет ей и на его половине земли разводить обожаемые старушкой каракусы*. К тому же не узнать форму Городских Гончих дьера Дория не могла даже невзирая на слабое зрение. А связываться с законниками — себе дороже! Да и сосед заработком дополнительным обеспечивал. Чем не безоблачная старость? А что покойников у него полон дом, так это ж ерунда! У сестры вон через улицу, лавка мясника под боком и "веселый дом"*. Вонь от протухшей крови и полчища мух ей досаждают круглосуточно, да еще и визги-вздохи до самого утра спать не дают — и это все в приличном квартале!

* * *

Ведьмочка вовсю колдовала на кухне. Именно колдовала! Потому что по другому этот процесс язык не поворачивался назвать. К готовке Джемма всегда относилась творчески. Конечно, если варить кашу строго по рецепту изо дня в день, впору взвыть от скуки, но можно ведь и иначе. Покружиться вокруг стола, выстукивая на пустой сковородке незатейливый мотив. Зажмурившись, наугад схватить с полки баночку со специями и сыпануть от души кастрюлю, а потом еще из парочки пузырьков добавить… и вот эту загадочную травку обязательно. Трижды провальсировать туда-сюда вдоль кухни со скалкой в качестве кавалера. Пяткой захлопнуть открывшуюся от этих плясок дверцу духовки. Скорчить рожицу своему отражению на гладком боку начищенного до блеска чайника. Пожонглировать ложками (ножами не стоит). Да мало ли развлечений на кухне? А если все это еще и песенкой сопроводить… М-м-м… Красота! А получится не слишком съедобное блюдо, так всегда можно чуть-чуть вкусовой иллюзией подправить. Хоть это и не ее специализация была в школе ведьм, но основы по данному предмету Джемма получила.

Впрочем, прибегать к настоящим чарам в вопросах кулинарии девушке приходилось крайне редко. Обычно еда выходила из-под ее умелых рук невероятно вкусная, а еще зачастую совершенно уникальная, ибо повторить свое творение ведьмочка просто не могла. Вот и сейчас загадочное варево из того, что купили на рынке и того, что нашлось на кухне, выглядело весьма аппетитно, тихонько булькая на слабом огне. И пахло это нечто тоже ну о-о-очень соблазнительно. Как там говорят? Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Что ж… Надо проверить! А то прежде Джемме приходилось баловать своей готовкой только подруг-ведьм в общежитии, в доме же Аттамсов неизменной королевой кухни была экономка дьера Валия.

Приоткрыв ведущую в небольшой коридорчик дверь кухни, девушка так и застыла с половником в руке. Прямо пред ее глазами оказалась широкая мужская спина, облаченная в черную кожаную куртку с вытесненным посередине гербом Готрэйма. А повязанный на голову косырь* и тройная нашивка на рукаве отметали всякие сомнения насчет профессии незнакомца — нэрл*! В дом пожаловали ГорГоны! Неужели бабушка не оплатила откупные храму Саймы и они пришли за ней? Или за хозяином? Ведьмочка сглотнула, отступая назад. Мысленно послав благодарность сразу всему триумвирату за нескрипучие петли, оставленные под столом туфли и удачную позу визитера, Джемма тихонько прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щелочку для наблюдения. А посмотреть было на что.

Нэрл повернулся боком, открывая девушке обзор, и отрывисто скомандовал "Заносите!" Два молоденьких нэрлиса*, чье низкое звание наглядно демонстрировали лишенные нашивок рукава, прошагали по коридору с носилками, накрытыми простыней. Под тонкой белой тканью легко угадывалось человеческое тело. Начальник отправился за ними, и вся скорбная процессия скрылась в дверях хозяйского кабинета.

"Так значит, суп ему из человечины! Ну-ну", — вспомнила ночные торги Джемма и довольно улыбнулась. Каннибализм и сотрудничество со стражами порядка ну никак не вязались между собой в понимании девушки. А вот догадка о том, что он мастер вскрытия, на глазах обретала все больше интересных подтверждений. Немного подумав, ведьма аккуратно положила половник в мойку и на цыпочках прокралась к кабинету.

— Что известно о клиенте? — донесся до нее заинтересованный голос гробовщика. Через узенькую щель осторожно приоткрытой двери ей, увы, была видна только одна стена помещения.

— Вот сопровождающие бумаги. Имя, возраст, привычки — все, как обычно, — глухим басом ответил ГорГон. — Пока основная версия следствия — объект принял что-то из запрещенных зелий и под воздействием болезненных видений покончил с собой. Но, вам ли не знать, дьер Дорэ, как это бывает? Ему двадцать пять и он уже мертв. Семья в ужасе — без расследования никак. Мамаша бьется в истерике, папаша жаждет крови, тетка строчит жалобы в столицу, — нэрл тяжело вздохнул.

— Все, как всегда! — без толики сочувствия хмыкнул хозяин ПБ и подошел к стене, находившейся в поле зрения Джеммы. Он переставил стойку с лентами и надавил ладонью на небольшой рычаг, скрывавшийся за нею. Часть стены чуть выдвинулась вперед и практически бесшумно поползла вбок, обнажая глубокую продолговатую нишу, полностью занятую узким столом на тонких ножках. — Кладите! — скомандовал гробовщик.

Нерлисы осторожно водрузили носилки на указанное место и отошли. Эдгард, потянув на себя, вытащил утопленное в глубине ниши колесо и принялся медленно его проворачивать. Стол вместе с носилками в сопровождении противного скрежета и скрипа невидимых веревок начал плавно опускаться и вскоре совсем исчез из вида.

— К утру определите точную причину и время смерти, дьер Дорэ? — поинтересовался невидимый ведьмочке ГорГон.

— Узнаю все, что сможет рассказать мне его тело, — уклончиво ответил гробовщик, промолчав о том, что при желании может допросить и душу, если она еще не отправлена одним из жнецов за белый полог Саймы.

Осторожно закрыв дверь, ведьмочка поспешила обратно на кухню. Любопытство это хорошо, вкусный суп — и вовсе замечательно, но попадаться на подслушивании в первый же день работы явно не стоило! Нужно было немного подождать, придумать повод поправдоподобней и… навестить хозяина вместе с его новым трупом в отсутствии ГорГон.

Спустя полчаса, пронаблюдав в окно кухни, как облаченные в черную форму люди покидают двор, Джемма зачерпнула в половник наваристый суп и принялась медленно спускаться с ним в подвал, чтоб предложить дьеру Дорэ снять пробу с его позднего ужина. А спустя еще пять минут половник с мерзким звоном ударился о каменный пол, расплескав ароматное содержимое. На столе гробовщика лежал тот самый рыжеволосый юноша, который улыбался ей днем на улице.

— Тоже узнала? — криво улыбнулся ей хозяин и, получив в ответ нервный кивок, вздохнул: — неси тряпку, убирай с пола суп. А после мне понадобится твоя консультация, лиловая ведьма. Ведь конкретно этот рыжий мертв уже как минимум сутки. И, если у него нет брата близнеца, сегодня на рынке тебе "мило" скалился коллега по цеху.

Глава 3

Квартал Поющих Фонтанов мирно мерцал в ночи лентами уличных фонарей. Час был уже довольно поздний, а устраивать среди недели приемы считалось признаком дурного тона, которого за благопристойными обитателями этой части Готрэйма не водилось. Лишь одно окно нарушало общую картину.

В угловой комнате на втором этаже не спал человек. На голой, лишенной даже матраса кровати, понуро опустив голову, сидел мужчина в полурастегнутой мятой рубашке. Напротив, как свидетельство его недавней ярости, валялся разломанный стул. Дьер Аттамс окинул комнату тяжелым взглядом и стиснул зубы. Повод для злости был и еще какой! Пока он заливал горе алкоголем, эта старая ведьма (нехорошо так о собственной матери, но против правды не попрешь) похозяйничала в комнате Майлы. И ладно бы просто выбросила, раздала, продала вещи приемной внучки — нашел бы, вернул, выкупил. Эта молодящаяся помесь змеи и пираньи, знающая все лучше всех, их сожгла! Мутные из-за не до конца выветрившегося хмеля глаза ненавидяще уставились на опустевший туалетный столик у окна. Еще вчера на нем красовались резные флакончики и незакрытая шкатулка в виде черепа, светлел островок рассыпанной пудры, и валялась кверху зубьями щетка для волос — обычный девичий беспорядок. Казалось, что хозяйка вышла на минутку и вот-вот вернется. А теперь о владелице спальни напоминали только кремовые обои с изящным сиреневым орнаментом и мебель. Ни одежды, ни книг, ни милых тряпичных мышек с растопыренными крыльями, что висели на занавесках… Да что там мышки! Эта старая карга даже сами шторы уничтожила! Хоть бы подумала, как он этот опустевший интерьер малышкам объяснять будет, когда тетя Линна привезет их из своего загородного поместья. Уехала старшая сестренка учиться, попрощаться не успела — это одно. А исчезла вместе со всеми вещами — совсем другое. Они ведь не маленькие уже, в шесть лет дети многое понимают. Всплывшие в памяти образы дочерей чуть притупили завладевшую мужчиной злость. Но взгляд на заметно обедневшую комнату, из которой он был готов сделать музей своей умершей падчерицы, вернул былое раздражение. А все эта… и слова-то не подберешь! Когда уже она перестанет вмешиваться в его жизнь? На том свете? Может устроить? Да нет-нет, мать же все-таки.

Этьен Аттамс поднялся на ноги и, чуть покачнувшись, подошел к плотно закрытому окну. Темные стекла витража отразили его осунувшееся лицо с впалыми щеками, "украшенными" трехдневной щетиной. Или уже не трех, а недельной? Ведь он не брился с того злополучного вечера, как узнал о болезни Джимджеммайлы. А потом начался самый страшный кошмар в его жизни. Он как живое видел бледное личико обессилившей девушки с расцветающими на нем уродливыми язвами, ее слабые улыбки и подернутые мутной пеленой глаза. Обычно ярко-зеленые, а тогда будто выцветшие, белесые. Он готов был заплатить любые деньги, купить любые лекарства, лишь бы она выжила. Его не пугали раны на девичьей коже… его ничто не пугало, кроме ее смерти. А она не заставила себя долго ждать. Незримый жнец явился за той, кто был ему дороже всех. Заключение о кончине ведьмочки подписал один из самых уважаемых лекарей Готрэйма. После получения той проклятой бумажки, обычно спокойный и собранный Этьен ушел в свой первый в жизни запой.

В этом неопрятном типе сейчас было трудно узнать всегда подтянутого и энергичного дьера, владельца сети оружейных лавок и мастерских под вывеской "Аттамс". Он был человек-кремень — несгибаемый, целеустремленный, жесткий. Пронзительного взгляда его очень светлых серых глаз опасались даже самые смелые, словно он видел их насквозь. Всегда идеально одетый, причесанный и гладко выбритый — этот мужчина умел произвести впечатление как на клиентов, служащих, так и на женщин. Заходившие к падчерице подружки вздыхали украдкой по его высокой фигуре и располагающей улыбке. Дьер Аттамс был способен расположить к себе, очаровать всех, кого хотел, кроме той, кто был ему действительно нужен. Идиот! Следовало отступиться, заплатить за Майлу откупные храму и не трепать ей нервы, быть может, тогда она не заболела бы так неожиданно и… не умерла. Колючий ком из чувства вины и боли разрывал ему сердце. В глазах защипало и, на мгновение зажмурившись, Этьен часто заморгал, а потом нахмурился, со всей силы впечатав кулак в стену у окна. Разбитые костяшки пальцев заныл, отрезвляя разум. Для дочерей он был лучшим в мире папой, для матери — великовозрастным упрямым болваном, нуждающимся в ее "чутком руководстве", для Джимджеммайлы… покровителем и другом, готовым поддержать в любой ситуации. Лучше б так все и оставалось. Но… прошлого не изменить. Кем дьер Аттамс не был ни для кого и никогда, так это жалким подобием человека, на которое он больше всего походил сейчас. Хватит пить! Пора брать себя в руки. И в первую очередь поставить на место многоуважаемую дьеру Ганн.

Откинув со лба длинную прядь серых, как свежий пепел, волос, мужчина резко развернулся и решительно направился к двери, но на пороге зачем-то оглянулся. Взгляд невольно привлек комок, темнеющий под кроватью. Вернувшись, он подобрал его да так и замер посреди комнаты, держа в руках находку. Чулок. Простой полосатый чулок. Всего один, но такой … бесценный.

Спрятав последнее, что осталось у него от падчерицы в нагрудный карман, поближе к сердцу, Этьен вышел из комнаты ведьмы. Пройдя по широкому коридору, зачем-то заглянул в детскую, потом спустился на кухню, где очень удачно обнаружились свежий хлеб и кусок холодного мяса, и, наскоро сделав себе пару больших бутербродов, отправился в кабинет. К накопившимся пустым бутылкам и стопкам бумаг, первые из которых следовало выкинуть, вторые — разобрать. Дверь тихонько скрипнула, пропуская хозяина. Очутившись в полумраке хорошо знакомого помещения, он, не зажигая общий свет, прошел к удобному кожаному креслу и опустился в него. Достал из ящика массивного стола коробку с желтой свелью, и сыпанул горсть пыльцы в прозрачный плафон настольной лампы. Вспыхнувший ночник, озарил рабочее место дьера, а заодно и добавил четкости интерьеру. В углу за диваном мужчине померещилась метнувшаяся к окну тень. Чуть колыхнулась портьера, демонстрируя приоткрытую створку.

"Сквозняк! " — решил Этьен, застегивая верхние пуговицы рубашки. Светло-серой, как и его заметно прояснившиеся глаза. Серой, как и большая часть вещей в гардеробе одного из самых искусных магов металла в Готрэйме. Хозяин дома сгреб в принесенный с кухни мешок пустые бутылки, сложил в аккуратную стопку неряшливо раскиданные по столу листы и… замер. Серебряное ожерелье с заключенными в оправу кусочками зеркал, которое он сделал своими руками и подарил Джимджеммайле на выпускной в школе ведьм, пропало. Последние дни он сидел тут, пил и бессмысленно крутил его в руках, думая о ней. Потом оставил среди бумажного хлама и ушел в ее комнату. И теперь на месте исчезнувшего украшения красовалась лужица пролитого вина, а рядом с ней отчетливо виднелись следы похитителя.

Дьер Аттамс прищурился, побарабанил пальцами по столу и вместо запланированной работы с документами… отправился бриться.


Три часа спустя в другой части города…


В кладовке оказалась целая куча полезного хлама. Благодаря прежним хозяевам похоронного бюро к ночи комнатка под крышей приобрела странноватый, изрядно потрепанный, но вполне жилой вид. В углу, за выдвинутым в качестве ширмы стеллажом разместился старенький матрас в компании с пестрым лоскутным одеялом и валиком с дивана. Окошко обзавелось "веселенькой" занавеской из погрызенного мышами черного бархата, стол — скрипучим стулом с подозрительной дырой в высокой спинке, прозрачным фужером, заменяющим лампу, благодаря крупицам "свели", сияющим внутри, а, главное, симпатичным зеркалом на кованой ножке. Для лиловых магов зеркала имели особое значение, служа им талисманом удачи. Да и для работы эти отражающие поверхности были им просто необходимы, ведь на ощупь сам себе новое лицо не сделаешь. Перед этим закованным в серебряную раму другом (а порой и злейшим врагом каждой девушки в зависимости от того, как она выглядит) Джемма и сидела уже часа два, примеряя маски одну за другой. После разговора с дьером гробовщиком на предмет лежащего в подвале покойника, ведьмочка никак не могла уснуть, хоть измученное работой тело и ныло от усталости. А, может, она просто выспалась впрок в гробу под действием запрещенного зелья, которое сумела раздобыть ее всемогущая бабушка, желая то ли помочь внучке избавиться от ухаживаний своего сына, то ли сыну — выкинуть из головы неперспективную падчерицу. Или эта бессонница — результат нервного перенапряжения? Точного ответа о своем состоянии девушка не знала. Да и не очень-то он волновал ее. Думать об отчиме Джемма себе запрещала, потому что от этих воспоминаний сердце начинало болезненно сжиматься, и вовсе не от ненависти. Мысли же о Грэнне Ганн по цепочке съезжали на тему откупных храму богини сестры, и от этого тоже ныло в груди, правда, теперь причиной тому были ожидание и страх. Хоть пожилая дьера и не нарушала никогда данное ею слово, кто знает… ведь все случается впервые. А в послушницы к Сайме ведьма не хотела. Ведь это означало полный крах ее мечтаний. Каждый год в храм забирали несколько, выбирая их по жребию из общего списка колдуний в возрасте от восемнадцати до двадцати двух, населяющих Готрэйм и близлежащие деревни. Эти несчастные проходили обряд посвящения, который лишал их магического дара в пользу "прожорливого" до чужих чар алтаря смерти, а заодно лишал и памяти, превращая в послушных кукол, призванных ближайшие десять лет служить верой и правдой богине. По окончанию этого срока женщинам давали выбор: вернуться в мир или остаться и дальше в рядах храмовников. Первым возвращали память, но не дар. Да только куда с этой памятью, потерянной молодостью и без специальности можно было пойти? Разве что к родственникам на шею или учиться какому-нибудь ремеслу… вот только удовольствия от подобных перспектив было не много. Джемме нравилось колдовать, она обожала свой лиловый дар, полностью раскрывшийся лишь недавно, после совершеннолетия, и мечтала довести его до совершенства, чтобы уметь "рисовать" не только кратковременные "лики", но и постоянные — те, которые срастаются с телом, изменяя его, и становятся настоящей внешностью, а не "маской".

— А если так? — пробормотала сидящая у зеркала ведьмочка.

Тонкий пальчик прочертил дугу, почти касаясь лица. Бровь, под воздействием исходящей от него лиловой дымки послушно изогнулась, принимая заданную форму. Палец выписывал линии, круги и восьмерки, переплавляя исходные черты. Уголок глаза опустился, веко потяжелело, ресницы поредели, на щеке образовалась ямочка, нижняя губа надулась, став заметно толще верхней. Джемма с интересом следила за метаморфозами, которые отражало зеркало с треснувшим верхним уголком, но вот результаты опять были не те. Оставшаяся неизменной правая половина лица все равно выглядела куда живее и симпатичнее искусственной.

Дар лилового мага требовал практики и исключительного чувства меры. Вот стихийники, к примеру, ценились в зависимости от силы, ведь чем больше ее, тем мощнее воздействие, а, значит, и заряженного лаурила маг может произвести много за сутки. Для иллюзий же гораздо важнее была точность. Неловкое движение и вместо миндалевидного разреза глаз на лице клиента нарисуется косоглазие, лишняя капля магии — и брови уползут к вискам, а ресницы вымахают так, что и веки не поднимешь. А если еще и с вложенной силой переусердствовать, на что, впрочем, были способны далеко не все лиловые чародеи, то прежнюю внешность и вовсе не вернешь. Впрочем, некоторым такие длительные "маски" плавно переходящие в постоянные, очень даже требовались. Они ведь не только меняли облик, но и убирали морщины, надолго сохраняя молодость. И хотя годы брали свое даже при наличии стойкой иллюзии, процесс старения заметно замедлялся. Но природа не терпела вмешательств, а потому мстила людям, которые подвергли себя подобным метаморфозам тем, что лишала детей возможности повторить их черты. Ни прежние, ни нынешние. Маска она и есть маска… по наследству не передается.

Проще всего было копировать. Именно так девушка и поступила днем, воскресив в памяти образ знакомой ведьмочки, год назад переехавшей с семьей на материк, и до мельчайших деталей повторив ее внешность. Куда сложнее было "нарисовать" абсолютно новое лицо, а еще сложнее — лицо, которое будет выглядеть настоящим. Для этого кроме магии нужен был еще и талант. Вот и у Джеммы "маски" получались какие-то неестественные. Слишком красивые, слишком идеальные. Все-таки сказывался недостаток практики.

В устах лектора — дьеры Крю — все звучало так просто.

"Помните, девочки! — постоянно повторяла она: — Люди не совершенны! Один глаз чуть-чуть больше другого, слегка кривоватые зубы, след от прыщика на щеке — и ваша маска будет живее всех живых!".

Угу, легко сказать… А на деле получаются или куклы, или монстры! Придется пока позаимствованную бледную физиономию "поносить". И тренироваться, тренироваться… Джемма печально вздохнула, затем вытащила спрятанную под столом остроконечную шляпу с лиловой лентой, которую так и не отважилась выбросить, несмотря на сказанные Эдгарду слова, надела ее на голову, полюбовалась и… вернув своему лицу исходный вид, начала создавать новую иллюзию. Практиковаться она надеялась на покойниках в похоронном бюро дьера Дорэ, но, судя по всему, придется делать это на себе, ибо гробовщика куда больше интересует развитие ее кулинарных способностей и физические упражнения со шваброй наперевес.

* * *

В тишине чердачной комнаты раздался противный скрежещущий звук. Джемма замерла, прислушиваясь. Ей даже стало как-то не по себе. Что это? Нечисть какая? А может противный рыжий почтовик?

"Пш-ш-ш!" — за скрежетом последовало шипение.

Ведьма встала из-за стола и огляделась: занавеска, диван, стеллаж, матрас, камин, а в камине…

— Аа-а-а! Змея! — заорала девушка, запрыгивая на стол. В глубине почерневшего от сажи очага действительно шевелилось что-то узкое и длинное. Это что-то мерно раскачивалось, спускаясь из дымохода. Точно змея! Здоровая! Полосатая! Э… Полосатая?

"Змея" плавно опустилась на дно пустого камина, а вслед за ней из трубы вывалился чихающий черный комок.

— Ви?! — недоверчиво воскликнула Джемма и, спрыгнув на пол, рванула к очагу. — Ви! Моя милая, хорошая, маленькая Ви! — счастливо приговаривала она, тиская чумазую кошку, сжимавшую в зубах чулок хозяйки. — Вишенка! Нашла, моя хорошая! Не оставила…

Дверь хлопнула, открываясь с ноги.

— Что здесь происходит? — грозно вопросил с порога дьер гробовщик, поудобней перехватив свою трость. — Грабители? Храмовники? Род… — он запнулся, уставившись на одну единственную, сильно чумазую ведьму, стоящую напротив камина с черным комком в руках.

— Мяу! — раздалось в повисшей тишине.

— Ну конечно! — хмыкнул мужчина, расслабляясь. — Ведьма есть, колпак есть, только черного блохастого комка шерсти и не хватало!

Джемма хотела было тоже жалобно мяукнуть, но промолчала, только стянула с головы шляпу и спрятала ее за спиной. Эдгард перевел взгляд с вырывающегося зверька на искаженную чарами половину лица девушки и задумчиво прищурился.

— Ну-ка, дай сюда! — протянув руку к животному, сказал он. — Кот или кошка?

Вишенка в мужских ладонях затихла, поджала хвостик, скрестила передние лапки. Ушки медленно опустились, в больших зеленых глазах, почти таких же ярких, как и у ее хозяйки, засветилась трогательная беспомощность, и даже маленькие острые рожки будто бы втянулись в пушистую шерстку.

— Кошка, — сам себе ответил дьер Дорэ. — Хитрая, маленькая кошка, — добавил чуть мягче, вертя в руках изучаемый объект. Тот, прикинувшись плюшевой игрушкой, продолжал стойко молчать. — Еще и бракованная! — заявил, задержав взгляд на чуть более светлом пятне вокруг левого кошачьего глаза. По-настоящему ценными представителями рогатых кошачьих в Готрэйме считались только однотонные особи, примесь же других цветов в окрасе свидетельствовала об ослаблении магического зрения животного.

— Вишня не бракованная! — возмутилась ведьмочка, пытаясь отобрать свое четвероногое сокровище у собеседника.

— Как-как? — гробовщик посмотрел на девушку, потом на кошку и… рассмеялся. — Вишня? Эту шерстяную варежку зовут Вишней? Мда-а-а, — протянул он. — Ну и привалило мне "счастье" в гробу. Лиловая ведьма с именем похожим на сладкий джем и ее кошка-Вишня. Нарочно не придумаешь!

— Я…

— Вымыть! — распорядился Эдгард, возвращая животное хозяйке и брезгливо отряхивая вымазанные сажей ладони. — Чтобы у себя в кабинете, спальне и на рабочей территории я это мелкое чудовище не видел! — проговорил он тоном, возразить на который Джемма не решилась. Потом развернулся и направился к двери, но на пороге чуть помедлил, сказав: — Ах, да, ведьма! Через полчаса жду тебя в кабинете. Дело есть по твоей специальности.

"Неужели опять будет выспрашивать про иллюзии и утверждать что тот рыжий парень на рынке — лиловый маг? — с грустью подумала девушка, глядя на захлопнувшуюся дверь. — Или у него после вскрытия трупа помещение требует уборки?" — вздохнув, она посмотрела на прижатую к груди кошку и улыбнулась ей:

— Ничего, Вишенка, уж вдвоем-то мы этого непробиваемого дьера как-нибудь да заставим признать наши таланты. Да? — Ви согласно мяукнула, мигнув тем самым глазом, что был в обрамлении темно-бордового, словно переспелая вишня, пятна, более светлого, чем остальной угольно-черный мех. — А что это за чулок? Из комнаты моей утащила, а? — начала "щебетать" ведьмочка, доставая из очага вышеназванный предмет. — И как там Этьен? Он в порядке? А как… — Джемма замолчала, держа в руке грязный чулок, внутри которого мерно поблескивало ее ожерелье. То самое, что подарил ей отчим несколько месяцев назад. То, которое она так хотела забрать с собой в гроб, но дьера Ганн запретила. И вот оно здесь, с ней… благодаря Вишенке. — Спасибо! — В порыве чувств девушка крепко обняла кошку, чмокнула ее в нервно дернувшееся ухо и, лишь услышав сдавленный писк животного, нехотя отпустила.


Еще три часа спустя…


В Готрэйме уже светало, а в стенах похоронного бюро "Последний цветок" все еще горел свет. Джемма приладила к траурному венку последнюю ленточку с надписью "от скорбящих правнуков" и отошла на пару шагов, любуясь проделанной работой. Несмотря на навалившуюся усталость, ведьмочка была счастлива. Прошло чуть больше суток с момента преждевременного пробуждения, непредусмотренного бабушкиным планом, а у нее уже есть крыша над головой, бесплатное питание и возможность на практике применять свои магические таланты. Жаль только, что денег нет. Небольшой мешочек с десятком золотых трэймов*, зашитый в подушечку, что лежала в ее лиловом гробу, бесследно исчез — наверняка, пока она спала "мертвым" сном, кто-то особо ушлый в лечебнице его заметил и вытащил. Деньги, конечно, дело наживное, но… сейчас вот даже чулки купить не за что.

Девушка покосилась на заштопанную наспех прореху на черно-лиловой коленке и тяжело вздохнула. Ну да ничего! Лиха беда начало! Если подумать, то у нее есть все шансы на достойную оплату труда в недалеком будущем. Это с виду дьер гробовщик такой суровый, а в действительности хороший человек. Ведь не выставил же он ее на улицу. И не обнародовал тот факт, что Джимджеммайла Аттамс жива, здорова, и на глубину в пару метров под сырой землей пока что не торопится. Да и Вишенку позволил оставить! Сокровище, а не работодатель! А что запретил кошке по дому бродить — так это, наверняка, временно. Джемме он тоже сперва сказал, что ее место — кухня, а дело — тряпка и кастрюля. И где сейчас тряпка, а где ведьма? Правильно — в рабочем зале ПБ. И не полы намывает, а профессионально растет!

Ведьмочка ухмыльнулась, потянулась, разминая затекшую спину, и покосилась на стойку с лентами у стены, за которой располагался рычаг подъемника. Посмотреть, что ли, как он работает? Нет, лучше дьера Дорэ не сердить понапрасну излишней инициативой. Во всяком случае, пока он дома… С этими мыслями девушка вышла из кабинета и направилась к лестнице. Вот только, вопреки намерению подняться в свою комнатку, чтобы потеснить оккупировавшую матрас Ви, Джемма зачем-то начала спускаться в подвал. Любопытство у них с кошкой было общей чертой и, как надеялась ведьма, отнюдь не той, которая их погубит.

"Я только одним глазком взгляну и все, — убеждала себя девушка, бесшумно ступая по деревянным ступеням. Туфли она по привычке сняла еще в рабочем зале, и теперь несла их в руках, намереваясь обуть внизу, чтоб ноги не сильно мерзли на холодных плитах каменного пола. — Ведь, отчет о выполненном поручении это достойный повод для позднего… вернее раннего визита к хозяину, правда?"

Зеленоватый свет ламп в подвальных помещениях уже не пугал, а воспринимался неотъемлемой частью интерьера, полы и стены радовали чистотой — можно было по праву гордиться проделанной за день работой. Ведьма уверенно шагала к приоткрытой двери комнаты, в которой несколько часов назад остался гробовщик в компании рыжеволосого трупа, и не боялась наступить в какую-нибудь подозрительную лужу.

— Повторяю: это твоя проблема! — долетел до слуха девушки голос хозяина. — Ты парень сообразительный — справишься!

Хм… это он так заработался, что с покойником беседует? Или слегка тронулся от одиночества в своей мрачной конторе? Если первое, то чашка травяного отвара, бутерброд и сон решат вопрос. А если второе — то она, Джемма, очень вовремя появилась в этом царстве тоски и уныния. Осталось только, донести эту свежую мысль до дьера Эдгарда, и можно смело требовать повышения жалованья! Ну, или для начала хотя бы появления этого самого жалованья вообще… в виде аванса.

Ведьмочка хотела, было, постучать, но потом передумала, надеясь увидеть незабываемую картину "беседа мастера вскрытия с подопытным" во всей красе. Однако мечтам ее не суждено было сбыться: толкнув не запертую на засов дверь, она узрела отполированную до блеска поверхность, излучающую слабое мерцание. Взгляд девушки скользнул выше по забранной в белый металл шее, по гладкой коже подбородка, бледным губам и, наконец, добрался до лазурных глаз обрамленных белоснежными ресницами. Джемма растерянно моргнула — и незнакомец тут же исчез.

Девушка шарахнулась назад в коридор и прижалась к стене. Дьер Дорэ, отложив тетрадь, в которую что-то записывал, устало потер переносицу и повернулся к ведьме:

— Ну что еще тебе надо, дьера "мне не сидится на месте"?

— Я это… закончила оформление гробов к утренней церемонии, — осипшим отчего-то голосом проговорила девушка и невольно уставилась на блеснувший на пальце гробовщика перстень аза. Он по-прежнему был прозрачным, скрывая цвет магии, которой владел мужчина. Но ведьма не сомневалась больше в специфике его дара.

— Так иди спать, пока возможность есть! Дрыхнуть до обеда не дам! — распорядился хозяин, возвращаясь к своим записям. Поспать в это время он планировал сам, ее же хотел оставить поработать в комнате приема заказов.

— Дьер Эдгард, а вы… — Джемма помедлила, но все же рискнула продолжить: — Вы ведь маг душ? Да?

Он поднял на нее вопросительный взгляд, чуть нахмурившись.

— Ну-у-у, — продолжила бормотать ведьма. — Вот это вот странное, белое, с которым вы недавно разговаривали, это же душа?

— Белое? — вновь отложив тетрадь и развернувшись всем корпусом в сторону девушки, с неожиданным любопытством уточнил гробовщик.

— Это? — в унисон ему возмутился незнакомый мужской голос.

— Мама! — пискнула Джемма, прижав к груди туфли. — Оно разговаривает, — в ужасе прошептала она, озираясь по сторонам, но кроме живого хозяина и неживого мертвеца никого в комнате не увидела.

— Шла бы ты, девочка, спать, — покачал головой первый. — А то тебе уже не только души, а еще и мама мерещится! — изогнув губы в ироничной ухмылке, добавил гробовщик.

— Брось, Гард! — возразил бесплотный голос. — Она меня видела.

— А ты заткнись.

— Видела-видела, — вопреки требованию, не унимался невидимка. — Это такая редкость! — Щеки девушки коснулось что-то холодное… Ладонь? Нет? Джемма замерла, временно перестав дышать. Незримые пальцы скользнули к подбородку, запрокидывая ее голову. — Скажи, ведьмочка, ты уж-ш-ш-же умирала? — шепот, коснувшийся уха, больше походил на шелест осеннего ветра, играющего жухлой листвой. И то ли из-за возникшей ассоциации, то ли еще по каким причинам, но девушке почудилось, что в комнате и правда пахнуло осенью. Не той ранней, что господствует на дворе, а холодной и пасмурной, мрачной и серой.

— Я не… — сглотнув, начала она.

— Эл, отстань от нее! — гробовщик весь подобрался, будто готовая к прыжку кобра. Черные глаза его сузились, черты лица будто заострились, а руки сжались в кулаки. Однако, несмотря на напряженную позу, мужчина не двигался с места. Он просто смотрел на застывшую у коридорной стены девушку и кого-то еще… того, кого мог видеть только он, а не она.

— Не будь таким жадным, Гард. С друзьями принято делиться! — в голосе призрачного собеседника, словно грани первых льдинок в осеннем озере, сверкнули острые интонации далеко не мягкой иронии. — Когда еще мне выпадет шанс пообщаться со столь прелестной особой. Тем более без нарушения правил. Она ведь явно уже помечена смертью.

— Подавай в отставку и общайся, сколько влезет! — мрачно проговорил гробовщик и, мягко оттолкнувшись от края стола, направился к ним.

— Завидовать нехорошо!

— Зариться на чужое тем более, — не меняя тона, заявил Эдгард.

— Да кто зарится-то? Я же так… просто поговорить, — примирительно сказал голос.

— А… — сделав первый решительный вздох после продолжительной задержки дыхания, вмешалась в их диалог ведьма. — А можно я спать пойду? — жалобно прошептала она, чуть отклоняясь от невидимой руки, продолжавшей поглаживать ее щеку.

— Иди! — разрешил гробовщик. Хотя скорее уж приказал, вот только улизнуть от наглого "призрака" оказалось не так просто.

— Куда? — возмутился он. — А поцеловать на прощанье?

— А? — выдохнула Джемма.

— Не смей! — заорал гробовщик.

А губ девушки уже коснулось что-то холодное. Ведьма перепугано замычала, пытаясь вжаться в стену. Воздух перед ее глазами задрожал, стал словно плотнее, побелел и через пару мгновений превратился в высокого белокожего парня в того же цвета латах. А ледяное прикосновение переросло в жаркий, жадный поцелуй.

— Ну ты… Совсем обнаглел, Эл! — донесся как сквозь слой ваты до Джеммы голос Эдгарда.

— Хватит придираться, Гард, — сказал голубоглазый парень, оторвавшись от губ внезапно озябшей девушки. От него по-прежнему веяло холодом, но теперь он был видим и осязаем. Мягкое свечение, исходящее от фигуры, этому ничуть не мешало. — Всего лишь невинный поцелуй жнеца, чтобы девочка видела, с кем разговаривает.

"Жнеца, — пронеслось в голове ведьмы, — меня только что поцеловал жнец! Мама дорогая… а я еще жива или уже нет? Может, дьер гробовщик потому так странно на меня и смотрит, что прикидывает, на какой стол класть новый труп?"

— Невинный, угу, — с легкой толикой сочувствия глядя на дрожащую ведьмочку, покачал головой брюнет. — А если бы она прямо тут от этой невинности померла? — обратился он к блондину.

— От восторга? — белые губы собеседника сложились в хитрую улыбку.

— От страха, идиот! — закатил глаза гробовщик. — Да отойди ты от нее, заморозишь же! Кто потом будет ее от простуды лечить?! — жнец хотел что-то сказать, но хозяин ПБ продолжил свою тираду, не дав ему вставить и слова. — Зачем ты вообще к ней полез? Она же теперь на всю жизнь проклята тем, что будет видеть таких, как м… ты!

"Значит, я жива", — с облегчением подумала Джемма.

— Она и так видела, — отступив от нее, возразил тот, кого дьер Дорэ называл Элом.

— Мельком. В ее прошлом имел место мимолетный "поцелуй смерти", а теперь…

— Э-э… поцелуй смерти? — стараясь усмирить стучащие то ли от холода, то ли от нервного потрясения зубы, спросила ведьма. — Я слышала, что так жнецы убивают тех, кому пора за полог Саймы. А вы… — передернув плечами, девушка посмотрела на беловолосого. — Вы всех ТАК целуете? — от воспоминаний о сморщенных лицах старушек в зале наверху, ее слегка замутило. Если этот "ледяной рыцарь" в сверкающих доспехах поверх длинного белого плаща и в их губы так же страстно впивался, то…

— Так, моя милая, я целую, — оборвал полет ее фантазии жнец, — только хорошеньких девушек! — он ласково улыбнулся ей и, подмигнув, добавил: — Будь добра, красавица, организуй нам чайку … с вареньем?

Джемма, как зачарованная, медленно отлепилась от стены, развернулась и пошла по коридору к лестнице, но, не дойдя до нее нескольких шагов, остановилась, оглянулась и спросила:

— А разве жнецы едят варенье?

* * *

Как только шаги девушки затихли, жнец осторожно прикрыл дверь и, пройдя с свободному столу, расположенному по соседству с тем, на котором лежал украшенный Y-образным швом труп, присел на край металлической столешницы и вкрадчиво поинтересовался у бывшего сослуживца:

— И что это сейчас такое было, Эдгард Хладнокровный?

— Что именно, Элрой Стальной?

— Что-что! Весь этот пафос и наигранные возмущения… ты ведь даже пальцем не пошевелил, когда я ее целовал. А сколько было воплей по этому поводу, — скрестив на груди руки, проговорил блондин. — Почему, кстати, не остановил?

— Думал, — разглядывая тело доставленного ГорГонами покойника, ответил гробовщик.

— О чем… думал? — когда пауза излишне затянулась, напомнил ему Эл.

— О том, какой вариант меня больше устроит: то, что Джемма будет видеть жнецов или то, что нет.

Судя по всему, второй, — усмехнулся блондин, поправляя металлический наплечник. — А собак на меня зачем спустил? Чтоб девчонка тебя защитником сочла?

— Чтобы не считала равнодушным монстром. Во всяком случае, пока.

— А потом, значит, можно и монстром?

— Даже нужно. Но, как ты верно заметил, только потом, — натянуто улыбнулся ему хозяин ПБ.

— А эта…

— Джемма, — подсказал Эдгард.

— Хм… Джем-м-ма, — словно пробуя на вкус ее имя, протянул визитер. — Милое имечко, сладкое… Люблю десерты. Так эта клубничная девочка у тебя служанкой работает?

— И служанкой тоже. А почему клубничная?

— Потому что вкусная, — облизав белые губы, все еще хранившие след поцелуя, жнец опустил ресницы. — Любовница? — приоткрыв один глаз, спросил он.

— Не твое дело, Стальной! И хватит уже рассиживаться на моем столе, — подойдя к гостю, мужчина бесцеремонно столкнул его с облюбованного места. — Иди давай… если не хочешь разозлить Дис. Работа не ждет. Я не собираюсь искать Варфаламею. Ни по старой дружбе, ни за твои красивые глаза, ни…

— А за сокровища капитана Бристоука?

— Это еще кто? — вздернув черную, как бархат ночи, бровь, спросил гробовщик.

— Один довольно известный пират, — пожал плечами собеседник. — Я его прогнившую душонку забирал некоторое время назад, а он мне с чего-то вдруг решил поведать о кладе, спрятанном в скалах Корлуна*.

— Так вот вдруг и решил? — недоверчиво прищурился Эдгард.

— Именно, — отведя сияющий неземной лазурью взгляд, скромно улыбнулся жнец. — Я поклянусь своей службой, что скажу, где хранится подлинная карта пиратских сокровищ, если ты поможешь мне найти это многоликую тварь. Послушай, Гард… из-за нее погиб этот парнишка? — блондин кивнул на рыжего юношу на столе. — Узнаешь почерк хорошо известной нам лиловой ведьмы? Ну же… сокровище, благородное дело… соглашайся! — гробовщик молчал, и Элрой, вздохнув, продолжил: — Я так понял, что благими делами Эдгарда Хладнокровного не соблазнить.

— Я не спал больше суток… для моего человеческого тела это слишком. Так что поверь: сейчас меня ничем не соблазнить, — криво усмехнулся брюнет.

— Даже местью? — не сдавался белый. — Ведь это из-за Варфаламеи ты вылетел из жнецов.

— Иди работай, Эл, — скрипнув зубами, сказал гробовщик.

— Да я бы ушел, — как-то понуро отозвался блондин. — Только Дис поручила мне отвести за полог именно Варфаламею. А я ее не чувствую. То есть совсем, будто и нет мерзавки среди живых, — совсем тихо закончил он.

— Ба-а-а! — протянул дьер Дорэ, пакостно ухмыляясь. — Так ты, Элрой Металлический, очередной кандидат на преждевременную отставку? — он откровенно заржал, любуясь кислой физиономией бывшего соратника.

— Зря радуешься, — сдув со лба длинную прядь сияющих белизной волос, сказал жнец. — Уволят — к тебе приду, и буду нависать над душой молчаливым… или не очень молчаливым укором.

— Гремя цепями… то есть доспехами и пугая мою ведьму? — в черных глазах мужчины запрыгали смешинки.

— Обязательно, — согласно кивнул блондин и широко улыбнулся.

— Тащи сюда пиратскую карту, Эл — ржавый гвоздь, — вспомнил одно из смешных прозвищ друга Эдгард и, немного помолчав, сдался: — Так и быть, обсудим условия нашей сделки.

Вообще-то дьер Дорэ был богат. Даже очень богат, и по большей части не из-за доходов похоронного бюро. Работа здесь являлась для него удовольствием, ну а состояние накручивалось за счет выгодных вложений и банковских процентов. Однако помогать кому-то, пусть даже не постороннему чел… эм… жнецу, за просто так было не в духе расчетливого гробовщика. Сокровища? Что ж, пусть будут сокровища! Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Чай, — открыв носком туфли дверь, в комнату вошла Джемма.

— А почему только две кружки? — удивился жнец, спрыгивая с высокого стола. — Разве ты не составишь нам компанию, сладкая девочка?

"Он это серьезно? С воплощенной смертью чаи гонять — задачка не для ее усталого рассудка, — мысленно вздохнул она, аккуратно поставила поднос на стеллаж, бочком обошла мерцающего гостя, и встала рядом со своим хозяином. — Сладкая… и этот туда же! Может, стоило настоять на сокращении Майла, а не Джемма?"

— Что-нибудь еще, дьер гробовщик? — сказала она вслух.

— Нет, дьера ведьма, иди поспи пару-тройку часов, потом приготовишь мне завтрак, сходишь на рынок за продуктами и посидишь за стойкой в приемной. Деньги и список продуктов я занесу тебе чуть позже.

Девушка кивнула и под внимательным взглядом Элроя, от которого бежал холодок по коже, выскочила за дверь.

Глава 4

Четыре стальса* выторговала у зеленщика, еще два у мясника… такими темпами через полгодика как раз получится на новые чулки наэкономить. Джемма тяжело вздохнула, перекинула корзину с покупками в другую руку и уныло побрела дальше. Это чудовище, которое она по наивности успела счесть приличным человеком, заявилось с проклятым списком, едва рассвет вступил в свои права. Поспать ведьме удалось всего часа полтора, не больше. И теперь уже вряд ли получится добраться до вожделенной подушки раньше полуночи. Ведь надо приготовить обед и ужин, помыть полы в рабочем зале и других помещениях, а так же встретить потенциальных клиентов в приемной, чтобы, не приведи Марна, не упустить ни одного их них. Покойников дьер гробовщик любил почти так же, как тишину. Без них, как он выразился вчера, ему, видите ли, скучно. Да и репутация заведения требовала своевременного и качественного проведения заказанных мероприятий. А из этого следовало, что Джемме придется весь день курсировать между плитой, шваброй и скорбящими родственниками, к которым, по словам Эдгара Дорэ, еще и особый подход нужен. Маг душ, мастер вскрытия… человек, который водит дружбу с жнецом смерти. Мама дорогая, и вот это ее новый хозяин?!

Ведьмочка вздохнула, продолжая устало плестись по многолюдной улице к лавке молочника. Было немного обидно, ведь пока она тут работает, сам кудрявый деспот благополучно отсыпается в своей спальне. Проследив за церемонией прощания родни с двумя усопшими старушками, он отправил катафалк с гробами и специально нанятыми носильщиками на кладбище, а сам заперся в кабинете с ГорГоном, пришедшим по поводу причин смерти рыжего парня, после чего проводил облаченного в форму гостя до порога, закрыл за ним дверь и, сожрав остатки приготовленного Джеммой завтрака, отправился отдыхать. Несправедливо! Но с начальством, как говорится, не поспоришь. Хотя… еще пара-тройка таких "веселых" рабочих дней и можно будет смело идти к дьеру эксплуататору с требованием… не, с просьбой о повышении зарплаты и разделении ее на получку и аванс. Ведь общаться с заказчиками в потертом и местами заштопанном платье горничной — не есть хорошо для такой уважаемой конторы, как "Последний цветок". Именно! Вот эту свежую мысль девушка и преподнесет своему хозяина через неделю. Или через три дня… да лучше завтра! Или сегодня вечером, когда он выспится, вкусно поест и получит в свои загребущие лапки свеженького покойника — того, тело которого должны привезти из лечебницы к обеду. Во всяком случае, именно так обещал Джемме угрюмый сын умершего, приходивший час назад, чтобы заказать богатую похоронную церемонию для отца.

"Итак, всего пока шесть стальсов, — вернулась к финансовой теме ведьма. — Мало. Нужен либо аванс, либо… — она запустила руку под ворот старенького жакета, накинутого поверх коричневого платья, и принялась перебирать пальцами изящное ожерелье, которое ночью принесла в чулке Вишня. — Либо придется заложить его, — девушка вздохнула, расставаться с вновь приобретенным сокровищем ей не хотелось. Все девчонки завидовали, когда она пришла на выпускной с этим восхитительным украшением на шее. Этьен сделал его сам, используя вместо драгоценных камней тончайшие зеркала, в которых, как известно, обитают отражения духа-покровителя всех лиловых магов, и не только их. — Как отдать такое ожерелье в ломбард? А вдруг не будет возможности выкупить, или еще какая напасть… Нет уж! Лучше в драных чулках похожу и в этом коричневом тряпье, если дьер гробовщик сам не раскошелится на новую форму для своей помощницы".

Принятое решение согрело душу, а гладкий металл украшения — потеплел в пальцах. Если бы не пестрые витрины, зазывавшие своим ассортиментом, настроение ведьмочки повысилось бы еще больше. А так… оставалось идти и тихо вздыхать, пропуская вперед торопливых прохожих. Ну, и обдумывать заодно: как бы раскрутить хозяина на скорую оплату ее услуг, при этом не вызвав его недовольства. Ведь оказаться на улице, лишившись возможности практиковаться в магии иллюзий, Джемма не желала. Ей просто хотелось немного разнообразить свой скудный гардероб, да положить в рот, наконец, дольку шоколада, который принципиально не ест дьер Дорэ. Эх… Неужели этот "деревянный" тип не понимает, что молодая девушка просто не может существовать без конфет, лент, духов и прочих милых сердцу пустячков? А главное, без чулок!

Поравнявшись с витриной, которая еще вчера привлекла ее внимание, ведьма застыла и, практически прильнув носом к стеклу, принялась жадно разглядывать выставленные образцы, стараясь игнорировать ценники. Никогда прежде не нуждаясь в деньгах, на такие вот маленькие бирочки с противными надписями она ориентироваться не привыкла. А теперь эти мерзкие цифры отравляли все удовольствие от созерцания. Полгода копить, не меньше! А на те, из черно-лилового кружева ручной работы, так и вовсе года два откладывать стальсы придется! Правда, такие чулки только на романтический ужин с любимым мужчиной и оденешь, но… до чего же красивые!

Джимджеммайла буквально заставила себя отвернуться от воплощенного соблазна за стеклом и поспешила прочь, крепко зажав в ладони мешочек с оставшимися деньгами. И, как это всегда и бывает, тут же налетела на прохожего, оттоптав ему ногу.

— Простите, дьер, я не виде… — начала оправдываться она, поднимая взгляд от серой шелковой рубашки, в которую чуть не уткнулась носом, к лицу пострадавшего от ее башмака мужчины, и умолкла. Безразличный взор его льдисто-серых глаз скользнул по ее невзрачной личине и замер в районе шеи. — Ой! — растерянно пискнула ведьма, рефлекторно стягивая ворот жакета там, где мог виднеться кусочек ожерелья. Она отступила на шаг, другой рукой прижимая к груди корзину. — Пр-ростите! — пробормотала, запинаясь, и крикнув неестественно высоким голосом: — Я очень, очень тороплюсь! — резко развернулась и пошла по улице, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Сердце бешено билось в груди, в висках стучало, а перед глазами все плыло. Джемма двигалась, словно в тумане, на автомате огибая живые препятствия. В голове ее царил хаос, множество противоречивых мыслей смешалось в одну неразборчивую "кашу", и единственной здравой идеей среди всего этого безобразия было — "Бежать!"

Дьер Аттамс, чуть склонив к плечу голову, посмотрел вслед удаляющейся блондинке с неестественно прямой спиной и какой-то странной походкой, после чего решительно развернулся и, вместо того, чтобы продолжить путь на назначенную в соседнем доме встречу, медленно двинулся за ней, на ходу пытаясь понять, зачем ему это нужно. Внутреннее чутье буквально вопило: "Не упусти!", а здравый смысл продолжал анализировать ситуацию со всей присущей ему скрупулезностью. Девушка, служанка, совсем еще молоденькая, довольно бесцветная, если не сказать — страшненькая… С несколько кривоватым, словно помятым спросонья лицом, левым глазом отливающим зеленью, странной реакцией на безобидное происшествие и… блеснувшим из-под ворота ожерельем. Майла?

Сворачивая за угол, Джемма не выдержала и обернулась. Заметила идущего в некотором отдалении Этьена и невольно ускорила шаг. Он ведь не мог ее узнать? Конечно, "маску" она с недосыпу наложила не идеально, но ведь не настолько, чтоб та испарилась в самый неподходящий момент. Не мог он увидеть в этой бледной горничной Джимджеммайлу! Не мог и все тут! Но… почему тогда преследует? А может, ему просто в эту же сторону?

Очередной поворот — а дьер оружейник все так же играет роль ее тени. Закусив губу от нервного напряжения, ведьмочка прибавила скорости. Арка, захламленный дворик, еще одна арка… и вот она уже почти бежит по узкой улочке мастеровых. Может к сапожнику заглянуть? Ага, за шесть стальсов полшнурка купить, если хватит!

Поворот — снова торговый ряд и толпа праздно шатающегося народа. Может здесь удастся ускользнуть?

— Простите! — прошептала Джемма, протискиваясь между спорящими мужчинами. — Извините! — вывернулась в последний момент из-под колес экипажа, но свою нелесную характеристику из уст возницы не дослушала, ибо спешила. — Фу! — двинула не до конца укомплектованной корзиной по носу оскалившей зубы собаке. — Брысь! — крикнула попавшему под башмак полосатому коту. — То есть, пожалуйста, пропустите, — исправилась на бегу, помня о том, что кошки даже смешанных окрасов — существа магически одаренные и требующие к себе уважения.

Девушка неслась по улицам и дворам, то и дело, натыкаясь на препятствия. А перед дьером Аттамсом, как назло, подобных помех не возникало. Ну конечно, высокий представительный мужчина в дорогом темно-сером жакете, расстегнутом из-за жаркой погоды, это не невзрачная девица с облезлой корзиной. Его и пропустить можно! Нет в мире справедливости! Нету-у-у-у!

Не выдержав этой странной гонки, Джемма юркнула в первую попавшуюся подворотню и припустила со всех ног до ближайших зарослей: больших, раскидистых, с ажурной лавочкой поблизости. Самое место для того, чтоб затаиться, спрятавшись в пышной листве. И да простят ее местные садовники, но другого варианта отделаться от отчима девушка не видела. Во дворе, к счастью, было безлюдно и тихо. Ветки довольно высоких кустов, в гуще которых затаилась Джемма, неприятно кололись и рвали старенький наряд, но ведьмочка стоически сносила эти неудобства, мысленно умоляя Этьена пройти мимо. Или все-таки не проходить? В потоке противоречий, "наводнивших" ее голову, разобраться было сложно.

Дьер Аттамс мимо не прошел. Зайдя в тихий двор, он огляделся и, прищурившись, неспешной походкой направился к кустам. Плавные движения, в которых удивительным образом сочетались сила и грация, завораживали. Девушка, словно под гипнозом, неотрывно следила за мужчиной из своего шаткого укрытия и… ждала. Один удар сердца, второй… он все ближе, еще каких-то пять-шесть широких шагов и ей уже не ускользнуть. Зачем она вообще побежала? Идиотка! Надо было разыграть неуклюжую дурочку, которая впервые видит дьера оружейника. А ожерелье… ну-у-у, почему не сказать, что ночью на кладбище подобрала бесхозную кошку с чулком. Угу… ночью! На кладбище! Самое место для благопристойных девиц. Пф-ф-ф… Идиотизм прогрессирует. Хотя сидеть в кустах, на которых разве что табличка не висит "лучшее место для игры в прятки" — тоже "верх сообразительности"!

— Дьера? — тихо позвал Этьен. — Вы здесь, дьера? — повторил он чуть громче, остановившись напротив скамьи. А голос-то какой! Вкрадчиво-мягкий, даже ласковый… И на бледных губах улыбка: легкая, едва заметная, но такая искусительно-коварная, что Джемма невольно поблагодарила куст за его колючесть. Отрезвляют, знаете ли, острые ветки от гипнотического воздействия, которое оказывает на нее этот мужчина.

"Врать… нагло врать, не глядя в глаза, — мысленно настраивала себя ведьма. — Скажу, что он похож на кого-то, кто меня обижал… Такие же пепельно-русые волосы, в которых едва наметилась седина… Седина?! О С-с-сайма! Не из-за моих ли похорон она там наметилась, — укол стыда оказался куда более болезненным, чем укол ветки. — И лицо осунулось, заострилось… а в глазах словно навечно прописался серый лед…"

— Я-то здесь, — женский голос, раздавшийся совсем рядом, заставил Джему насторожится. — А ты-то почему тут, а не в назначенном месте, дьер оружейник? — в речи незнакомки проскользнули насмешливые нотки. Ведьмочка вытянула шею, стараясь рассмотреть ее, хотя и рисковала при этом засветиться сама. Однако любопытство оказалось сильнее осторожности.

— Дьера Олли-о, вы тоже предпочитаете шумным улицам тихие дворы? — Этьен подарил подошедшей к нему девице такую красивую и располагающую улыбку, что Джемма вновь закусила губу, на этот раз от досады.

Она никогда раньше не видела эту рыжеволосую Олли-о, а он ей так улыбается, будто они давно знакомы. Неужели роман? Пока падчерица в гробу… нет, в лечебнице… да нет же! Еще до лечебницы, значит, у них отношения завязались. А она, а он… В порыве ведьмочка слишком резко дернула ожерелье, которое опять неосознанно теребила пальцами и… порвала его. Звякнув, украшение упало на руку.

"Ну все, спалилась!" — вынесла себе вердикт беглянка.

— Майла? — Этьен уставился на кусты.

— Это кот, — махнув затянутой в тонкую перчатку рукой на выпрыгнувшее из листвы животное, сказала рыжеволосая. Усатый зверь предупреждающе зашипел, проследив за движением ее узкой ладони. Желтые глаза его сузились, а шерсть на загривке встала дыбом. Кошачьи недолюбливали оборотней, а загадочная Олли-о, судя по вертикальным зрачкам и приставке к имени, была именно из них. — Идем, дьер оружейник, — игнорируя поведение животного, предложила эта особа и, взяв мужчину под руку, повела его к арке. — Ты хотел обсудить со мной что-то очень важное…

Джемма с силой сжала порванное ожерелье, неотрывно глядя вслед удаляющейся парочке. Оба высокие, статные… и двигаются в унисон, словно давно привыкли так прогуливаться. Она с внешностью хищницы: красивой и опасной. А он… Он даже не обернулся! Ни разу! Так и ушел, тихо переговариваясь с этой тощей акулой, безвкусно одетой в похожий на мужской костюм. Ну, ладно… не безвкусно. Но ведь и не по последней моде! Да и акулы, увы, не на "о" начинаются. Тогда какая у нее вторая ипостась? Орлица? Ослица? Обезьяна рыжая! Криво усмехнувшись своим мыслям, ведьмочка грустно хмыкнула.

Может, зря бабушка беспокоилась за доброе имя семьи и помутившийся разум ее глупого сына? Не нужна ему молоденькая ведьма, у него вон целая оборотница есть! А она, Майла, была всего лишь забавной игрушкой для скучающего взрослого мужчины. От относительно хорошего настроения девушки не осталось и следа. Посидев еще какое-то время в зарослях колючего куста, Джемма подняла с земли корзину и выбралась на свет, отряхивая платье. Сидящий на скамейке кот тихо мявкнул, привлекая к себе внимание. Это был тот самый, полосатый, перед которым она извинилась на бегу. Вежливо поклонившись, девушка поблагодарила зверя за проделанный им отвлекающий маневр, а кот подмигнул ей в ответ. Воистину волшебные существа! Умные, хитрые, одаренные… и верные, как ее любимая Ви. Вот уж кому никто больше не нужен, кроме хозяйки, так это ей.

Помахав на прощание мохнатому спасителю, ведьмочка отправилась в похоронное бюро. Идти к молочнику не хотелось. Обойдется дьер гробовщик сегодня без сметаны и творога. Тем более, в холодильной камере на кухне есть еще немного вчерашних запасов.

— Найдет, не найдет, — бормотала она, бредя по улице. — А будет ли искать? Джимджеммайла Аттамс официально мертва, а он… у него своя жизнь, в которой есть родные малышки-дочки, деспотичная мама и… нет ее, Майлы, Милы, милой, — подобный вывод, вопреки ожиданиям, облегчения девушке не принес.

Отмахнувшись от жужжащего насекомого, увязавшейся за ней от самых кустов, Джемма прибавила шагу, насильно заставляя себя думать не об Этьене, а о меню на обед для дьера Дорэ.


Через двадцать минут в одном из зданий на соседней улице…


В самом узком, словно втиснутом между двумя другими, доме на оживленной торговой улице Готрэйма располагалась контора со скромной вывеской "СБ О-О-С". На втором этаже, в личном кабинете владелицы сыскного бюро за рюмочкой дорогого коньяка велась оживленная, хоть и немного странная беседа.

— Ты же сам говоришь, что кошка у нее была бракованная, не однотонного окраса. У такой не может быть стопроцентно надежной привязки к хозяйке, — уверенно доказывала дьера Олли-о своему гостю. Она сидела, вопреки всем правилам приличия, на подоконнике, подтянув одну ногу к груди. Он — в удобном кожаном кресле с чуть потертой спинкой. А на стеклянном столике между ними стояла початая бутылка янтарного напитка. Хозяйка потягивала его неспеша, заедая шоколадом. Мужчина же последние минут десять задумчиво вертел узкую рюмку в руках, так и не пригубив ее содержимое.

— Вот именно поэтому я не удивился, когда Вишня не умерла вслед за хозяйкой, а просто лежала сутки напролет, свернувшись клубочком на ее подушке, — подтвердил ее версию мужчина. — Но, когда кошка ни с того ни с сего покидает свой дом с регулярной кормежкой, да еще и утаскивает хозяйкино колье, поневоле призадумаешься.

— Не доказательство! — оборвала нить его рассуждений высокая девушка в черном брючном костюме, сшитом на манер мужского, но по женской фигуре. Она с тихим стуком поставила на стол недопитую рюмку и, спрыгнув с окна, принялась расхаживать по комнате. Ее ярко-рыжие, обрезанные чуть ниже плеч волосы, подпрыгивали в такт шагам, выдавая возбуждение хозяйки. Дневной свет, проникая в помещение сквозь открытые ставни, играл на чуть растрепанных прядях, заставляя вспыхивать их, точно пламя.

— Ее хоронили в закрытом гробу, — продолжил гнуть свою линию дьер Аттамс. — Болезнь возникла без каких-либо предпосылок и трое лекарей дружно провозгласили ее уникальность, неизлечимость и крайнюю заразность. Не удивляет?

— Да нет, — пожала плечами рыжая, стягивая с себя теплый жакет. Под ним была надета шелковая блузка светло-серого цвета с едва заметным узором на манжетах и воротнике. — Всякое бывает.

— При этом, дьера сыщица, в лечебнице не объявили карантин, а в городе не провели ни одной проверки, ни одного предупреждения о возможном заражении так и не последовало.

— Странно, да, но… халатность?

— Может быть, Олли-о, может быть… Однако мой утренний визит в банк, где хранит свои сбережения "драгоценная" матушка, доверенным лицом которой я являюсь, добавил подозрений в общий котел несоответствий. Многоуважаемая дьера Ганн за последние дни дважды затребовала крупные суммы денег: первую — неделю назад; и вторую — вчера.

— В карты проиграла? — предположила девушка, скептически заломив бровь.

— Моя мать?! — решивший, было, отпить немного коньяка оружейник едва не подавился от такой версии.

— Вопрос снимаю! — поспешила согласиться с гостем хозяйка СБ. Его стервозную родительницу она помнила хорошо, несмотря на то, что последние лет семь практически не пересекалась с этой дьерой. Официально разрешенные азартные игры Грэнна считала чем-то непристойным, предпочитая не менее азартное плетение интриг.

— По дороге к тебе я встретил неестественно страшненькую… — снова заговорил Этьен.

— А тебе только смазливые попадались раньше? — хмыкнула сыщица, перебив его.

— Повторяю: неестественно! — чуть нахмурился мужчина. — Поверь, человеку, не один год прожившему под одной крышей с лиловой ведьмой, разница между настоящим лицом и иллюзорной "маской" видна. Так вот — страшненькая девица с зеленым глазом и подозрительно знакомым ожерельем, выглядывающим из-под одежды, перепугалась до полусмерти и рванула от меня прочь, как от жнеца.

— Н-ну, ты же не можешь всем нравиться! — попыталась возразить рыжая.

Теперь уже мужчина, выгнув темную бровь, насмешливо посмотрел на собеседницу.

— Ладно-ладно, — примирительно сказала та и снова уселась на подоконник. — Согласна, не очень правдоподобно звучит. Но, может, дурочка наоборот была так поражена твоей мужественной, хоть и несколько синюшной после запоя, физиономией, что засмущалась и задала стрекача?

— Смущалась три квартала подряд? Настолько, что чуть под колеса не угодила?

— Ну, если ты так уверен, что твоя драгоценная Майла жива, то почему бы для начала не получить разрешение на эксгумацию… или не получать, а заплатить кладбищенскому сторожу и ночью разрыть могилу, чтобы проверить ее содержимое? Если там пусто…

— А если нет? Обнаружение в гробу чужого тела выставит Джимджеммайлу не в лучшем свете. А я не хочу добавлять девочке неприятностей. Могила — это на самый крайний случай, и только, когда буду полностью уверен, что удастся все провернуть действительно тайно!

— Этьен! Ты такой лопух! — скривилась рыжая сыщица. — Эта твоя ненаглядная Майла не просто сбежала, а раскрутила вас всех на собственные похороны! Заставила тебя ее оплакивать, уйти в запой, поседеть, в конце-то концов! А ты все печешься о жестокой девчонке. Плюнь ты на нее, а?

Мужчина отрицательно мотнул головой.

— Ладно, не плюй. Но тогда смени хотя бы тактику. Как найдем, возьми ведьму за шкирку, пригласил лилового аза, чтоб снял иллюзию с мордашки, и оттащи мерзавку волоком в храм Саймы. Десять лет нужных ритуалов и лишение магического дара — достойное наказание для глупой девицы, играющей твоими чувствами, Этьен. Там, глядишь, и поумнеет.

— Олли-о, дорогая, — чуть подавшись вперед, вкрадчиво произнес дьер Аттамс: — Давай, ты будешь делать то, за что тебе платят, а уж, как поступать с моей девочкой, я решу сам.

— И что, даже не накажешь? — с нарочитой грустью, скрывающей иронию, спросила рыжеволосая. — А то у меня тут симпатичный ремешок завалялся, длинный, крепкий…

— Олли! Ты извращенка! — ухмыльнулся мужчина и пригубил-таки немного ароматного коньяка.

— Это ты извращенец, — откусив кусочек от шоколадной плитки, сказала собеседница. — Я ремнем хотела предложить ей задницу надрать, а ты что подумал?

— Ох, Олли-о… лучше тебе не знать, что именно я подумал, — рассмеялся Этьен. — Просто найди ее для меня, узнай где, с кем, почему там? Хорошо ли устроилась, не нуждается ли в деньгах… узнай все, что сможешь и последи за Майлой. Я хочу быть в курсе каждого ее шага, хочу узнавать свою ведьмочку под любой из ее новых личин. Еще мне нужна полная информация о людях, которые сейчас с ней рядом. Понятно? И да… заплачу за работу двойной гонорар. Договорились?

— Ну хорошо, я поищу, — деланно усталым тоном согласилась девушка, пряча под ресницами хитрый блеск светло-карих глаз. — Дня два-три…

— Два? — недоверчиво переспросил мужчина.

— Ну-у-у, день, — скромно потупившись, улыбнулась она.

— Думаю, час — максимум, — выразительно посмотрев на правую руку оборотня, где явно не хватало мизинца, поправил ее оружейник. — Ты ведь уже отправила пчелку за Майлой.

— Не пчелку, а осу! — привычно возмутилась Олли-о. — Ну я же не совсем дура, чтоб не заметить сидящую в кустах блондинку с круглыми от страха глазищами.

— Вот именно, что от страха, — скривившись, вздохнул дьер Аттамс.

— Так ты поэтому в кусты сходу не ломанулся? — допив коньяк, сыщица налила себе еще. — Совсем перепугать беглянку побоялся?

Мужчина неопределенно пожал плечами в ответ, а собеседница насмешливо фыркнула.

— Ты мне вот что скажи, дорогой, — ехидно поинтересовалась она, — чем ты ее так достал, что она вообще помирать надумала? Плохо в постели ублажал?

— Какая к чирташу* постель?! Ты в своем уме, Олли? — проворчал Этьен.

— Как? Не было постели? — в притворном ужасе прижав ладонь к губам и наивно похлопав ресничками, воскликнула сыщица. — Ну хоть поцелуи-то были?

— Нет, — раздраженно ответил он.

— Даже не целовал?! Ну ты даешь, друг, — едва сдерживаясь, чтоб не заржать, покачала головой хозяйка СБ. — Я б тогда тоже на ее месте сбежала.

— Олли… — с тихой угрозой произнес мужчина.

— Ты как ее в себя влюблять-то планировал? На прогулки водить на расстоянии вытянутой руки? Или стихи читать перед сном с соседнего балкона? Девочка-то созрела, ей уже двадцать один годик стукнул, она ласки хочет… а ты…

— А я предложил ей после выпускного в школе ведьм уехать со мной и малышками из Готрэйма, где полгорода знает, что я был женат на ее матери.

— Вот так в лоб и предложил? Не соблазняя, не подготавливая… стихи с балкона не считаются! — хихикнула оборотень, тряхнув своими огненными волосами.

— Я… я ухаживал за ней, заботился, дарил подарки. Мне казалось, она знает о моих чувствах, и тоже… неравнодушна, — последнее слово он произнес совсем тихо и как-то глухо.

— И что она сказала на твое предложение?

— Ничего хорошего, — тонкие губы его сжались в линию, а потом резко разомкнулись, "выплюнув" следующие слова: — Мне она предпочла гроб!

— Оригинальный подход к делу у ведьмочки, угу. А просто послать тебя подальше девочка не пробовала? — продолжала допытываться Олли-о.

— Пробовала, наверное… но невнятно.

— И?

— И я совершил ошибку.

— О! Дьер безупречный оружейник умеет ошибаться в чем-то еще, кроме выбора объекта своих нежных чувств?

— Я сказал, что либо она переезжает со мной и сестрами, либо я не выплачу храму Саймы отступные за нее. Как раз этот проклятый жребий подвернулся и…

— И храму, и тебе девочка предпочла фальшивые похороны — это я уже поняла, да, — оборвала его сыщица. — А что? Творчески подошла к решению вопроса! Надо запомнить на будущее.

— Я уже сделал один промах, — тихо повторил Этьен и, подумав, сам себя поправил: — или не один… И пережил ее смерть. Больше такого не повторится! На этот раз я сплету сеть, из которой моя прыткая лиловая птичка не выскользнет. И в эту сеть она залетит сама, по доброй воле и собственному желанию.

— А если упрямства в девчонке больше, чем стремления быть пойманной тобой, дорогой? — лукаво щуря свои светло-карие глаза с тонкими нитями зрачков, осведомилась рыжая.

— Тогда придется поработать птицеловом… дорогая, — в тон ей ответил мужчина.

— О-о-о-о… а дальше уединенный загородный дом, ремень и бурные эротические фантазии престарелого отчима на предмет его юной падчерицы, — смеясь, сказала Олли-о.

— Какой я тебе престарелый! — мрачно рявкнул Аттамс. — Я всего-то на пятнадцать лет ее старше, и она уже не так и юна, как ты ранее заметила. Многие девушки в ее возрасте давно замужем, а некоторые их мужья гораздо старше меня.

— Многие, но не все! — глубокомысленно прервала его дьера Сомс.

— Ну, да… — теперь настала очередь гостя отпускать "колкость" в адрес хозяйки. — некоторые, здесь присутствующие, и в двадцать шесть еще не замужем.

— Так никто не берет! — изобразила тяжелый вздох Олли-о.

— Так ты никому не даешь… в смысле, не даешься! — ухмыльнулся оружейник.

— Как не стыдно?! — округлила глаза она. — Пошлый старый извращенец!

— Но-но, дьера сыщица! Не стоит наговаривать на порядочного вдовца, который носил траур по жене целый год, а потом так и не стал ни с кем больше официально встречаться.

— Во-о-от! — подняв указательный палец, протянула рыжая. — Воздержание и сказалось — налицо помутнение рассудка! Нафига тебе эта беглая ведьма? Не понимает она своего счастья, ну и пусть дальше бегает! Хочешь колдунью? Да? Лиловую, чтоб разнообразить экстерьер постельной грелки? Так сходи в школу ведьм! Десяток студенток сразу на шею к такому симпатичному и состоятельному дьеру кинутся, только свистни!

— Мне не нужны другие, — чуть поморщился он. — И недостатка в "постельных грелках" у меня нет. Было бы желание. Впрочем, его сейчас тоже нет. Все чего я хочу — это найти и вернуть Майлу.

— Говорю же, псих! — залпом допив коньяк, девушка со звоном поставила рюмку на стол. — Одержимый к тому ж… — махнув рукой, она повернула голову и уставилась в окно.

— Может я и псих, а ты — наемница психа, — поднявшись с кресла, констатировал дьер Аттамс. — Ладно, мне пора. Первый отчет о Майле жду к вечеру.

— Как скажешь, Этьен, как скажешь. Встретимся на обычном месте?

— Да, — подтвердил мужчина и, обернувшись на пороге кабинета, добавил: — Деликатно, Олли-о, все сделай тихо и деликатно. Я не хочу, чтобы моя девочка что-то заподозрила, или что б у нее из-за слежки возникли проблемы.

— Иди уже, — отмахнулась дьера Сомс. — Будто я когда-нибудь что-то делала по-другому.

Он ушел, а она, вздохнув, подтянула к себе и вторую ногу, после чего взяла со стола бутылку и, хлебнув прямо из горла, поморщилась. Этого мужчину она знала давно. Знала и уважала, как предпринимателя с отличной деловой хваткой, талантливого мастера и просто хорошего человека. Восемь лет назад, сбежав на остров из Общины Ос*, совсем юная девушка-оборотень переходила от одной конторы к другой, пытаясь найти работу, кров и пищу. Но сильны в народе предрассудки — заметив форму ее зрачков, люди либо шарахались от девушки, как от прокаженной, либо вежливо отказывали, стремясь поскорее выпроводить за дверь.

А дьер Аттамс не отказал. Дал ей работу и исправно платил до тех пор, пока не заметил способностей юной оборотницы к сыскному делу. Именно этот человек помог ей открыть собственную контору: снял помещение, одолжил денег, порекомендовал начинающую сыщицу знакомым и просто поддержал ее, когда эта самая поддержка была ей так нужна. С тех пор они и поддерживали отношения. Не явно и не часто, но встретиться за рюмочкой дорогого коньяка с шоколадом и поговорить за жизнь, порой любили оба.

Олли-о и жену его несколько раз видела, когда та заходила в лавку мужа, где она работала. Вот чего никак не могла понять дьера Сомс, так это зачем такой красивый мужчина, за которым вилась куча девок, решил жениться на довольно странной ведьме, работавшей в прошлом личным иллюзионистом его матери. Сплетни об этом союзе не один год по городу ходили. Ну, подумаешь, дьера Ганна прилюдно оскорбила "безродную нищую девицу", высмеяв ее шансы на отношения с сыном. Это же не повод так же прилюдно делать предложение потерпевшей стороне?! А ведьма-то ушлая оказалась, взяла и согласилась в присутствии кучи свидетелей. Ну и… понеслось.

Хотя, чтоб деятельная мамочка, наконец, перестала устраивать ему смотрины невест под любым предлогом, может, и стоило жениться на этой лиловой азе. Жили Этьен с Кларисой неплохо, но недолго. Если большой и чистой любви в этом браке и не было, то взаимная выгода, уважение, и симпатия присутствовали с лихвой. Ну, а шесть лет назад мать Джимджеммайлы умерла при родах, подарив жизнь еще двоим очаровательным близняшкам, так похожим на отца, а заодно и оставив мужу на попечение пятнадцатилетнюю ведьмочку. К ней Этьен всегда относился скорее как к младшей сестре жены, и совершенно не воспринимал ее дочерью. А потом Майла подросла…

Рыжая, высунувшись из окна, проводила взглядом шагающего по тротуару мужчину. Красивый, благородный… не ее. Но грустная улыбка, скользнувшая по губам девушки, очень быстро сменилась довольной. Спрыгнув с подоконника, Олли-о довольно потерла ладони, на одной из которых не хватало пальца. Сейчас частичка ее, обратившись рыжей осой, "пасла" ту самую идиотку, которая не разглядела своего счастья и сбежала, инсценировав смерть. Бывают же дурр-р-ры! Оборотень хмыкнула, слезая с подоконника на пол. Именно на этой дуре она планировала в ближайшее время весьма неплохо заработать. Хочет дьер оружейник знать все о своей ведьме? О! Уж она-то ему это устроит… Только знай — плати!


Через час…


Дьер Аттамс редко ошибался, не ошибся он и на этот раз. Не прошло и часа, как в кабинет на втором этаже СБ сквозь небольшое отверстие, спрятанное от постороннего глаза под подоконником, проскользнуло крылатое насекомое.

— Иди ко мне, моя хорошая, — улыбнулась сыщица и протянула руку к тихо жужжащей летунье. Коричневая оса с ярко рыжими полосками, привычно опустившись на хозяйскую ладонь, сперва расплылась по ней неопрятным пятном, а потом и вовсе стала впитываться в кожу. По мере слияния с телом девушки крошечного существа фаланга за фалангой восстанавливался мизинец дьеры Сомс. Когда все закончилось, она пошевелила пальцами, проверяя подвижность, и прикрыла глаза, погружаясь в просмотр картинок и звуков, переданных ее частичкой. Конечно, зрение осы отличалось от человеческого, но и восприятие оборотня было иным. В том, что для другого казалось бы отражением в беспорядочной мозаике из осколков, сыщица без труда видела все необходимое. Проследив мысленно весь путь крылатой посланницы от пресловутого куста до кухни в похоронном бюро, Олли-о довольно ухмыльнулась.

Ну надо же! Контора, которая, судя по сведениям, что содержались в бумагах, оставленных ей Этьеном, занималась погребением хитроумной ведьмы с непроизносимым именем Джим-Джемм-Майла. Просто-таки три в одном. И кто, интересно, так невзлюбил девчонку, что нарек ее подобным набором букв? А, может, в имени сокрыта какая-то тайна из туманного прошлого? Ведь личность отца дочери Кларисса так никому и не поведала. Она вообще была особа скрытная. А еще странная и, как казалось Олли-о, слишком уж расчетливая. Был под слоем ее якобы радушных улыбок, вежливых слов и чрезмерного сюсюканья с уже довольно большой дочкой какой-то неприятный "душок", который способны учуять только оборотни, да маги, видящие истину. Но таких разве что в храмах можно встретить да в окружении сильных мира сего. Дьера Аттамс же обходила стороной, как первых, так и вторых. Не с-с-спроста это. Ох, не спроста…

А теперь вот и ее подросшее чадо эстафету странного поведения перехватило. Да только неумело ведьмочка скрывается. С фальшивых похорон всего-то ничего прошло, а о ее маскараде уже знают как минимум трое. Этьен, Олли-о и… дьер гробовщик. Не побоялся же он рисковать, прикрывая девчонку. Впрочем, репутация Эдгарда Дорэ, как и его связи с ГорГонами, сыщице были хорошо известны. Такой тип, случись что, от всего отмажется и сухим из воды выйдет. А если и не выйдет, то откупится. И все-таки… Что-то ведь побудило его помочь глупой ведьме? Неужели смазливая мордашка? Ох, Этьен, как бы не пролететь тебе со своими "силками" мимо "лиловой птички". Ее, похоже, уже "паук-птицеед" паутиной обматывает.

Рассмеявшись собственным мыслям, девушка повесила на ящик для заказов, прикрученный к двери, табличку о своем временном отсутствии, и принялась собираться. Раз уж взялась следить за Майлой, то надо этим и заниматься. И лучше не в человеческой ипостаси, хотя… наведаться в ПБ "Последний цветок" стоило сначала в образе молодой дьеры, якобы опечаленной кончиной какого-нибудь родственника. Выводы насчет беглянки и приютившего ее гробовщика делать пока было рано. Версии версиями, а работа профессионального сыщика требовала доказательств.

Спустившись вниз, Олли-о надела шляпу, пониже надвинула ее, так, чтобы тень по возможности скрывала глаза, взяла со стойки одну из тросточек, со скрытым внутри жалом, и направилась к выходу. Вот только покинуть стены конторы ей так и не удалось. Стоило подойти к двери, как раздался решительный стук. Сыщица досадливо вздохнула и, нацепив на лицо любезную улыбку, приберегаемую исключительно для заказчиков, открыла.

На пороге стояла высокая, худая дьера. Из-под густой вуали выглядывали только подбородок и чопорно поджатые губы. Хозяйка СБ сделала шаг в сторону и приглашающе взмахнула рукой. Не удостоив ее даже кивком, посетительница гордо вплыла в приемную и небрежным движением затянутой в перчатку ладони откинула назад вуаль.

— Думаю, вы знаете, кто я! — надменным тоном произнесла Гренна Ганн.

По счастью, пять лет сыскной работы приучили дьеру Сомс отменно владеть собой. Иначе, если бы она и не выдала своего изумления в первый момент, то непременно продемонстрировала бы его после поручения, озвученного гостьей.

— Простите, я правильно поняла, — внимательно выслушав ее, проговорила Олли-о, — вы хотите, чтобы я нашла вашу приемную внучку, которая якобы умерла? Причем, как понимаю, "умерла" не без вашего непосредственного и финансового участия.

— Совершенно верно! — совершенно ровным голосом подтвердила мать Этьена.

— При этом вам известно, что с вашим сыном меня связывают… — рыжая помедлила, словно подбирая слова: — не только деловые отношения.

— О своем сыне я знаю все! — усмехнулась дьера Ганн.

— Угу… И вы рассчитываете, что я не поделюсь с моим близким другом чрезвычайно важной для него информацией? — темная бровь девушки чуть приподнялась, а глаза недоверчиво прищурились.

— Дьера Сомс, давайте начистоту! Какая может быть дружба между мужчиной и женщиной? Я вас умоляю, — смех Грэнны был бы довольно мелодичным, не будь он насквозь пропитан сарказмом. — Вы, ведь не глупы и, наверняка, осознаете уровень помешательства моего сына на этой безродной девчонке, у которой за душой ни приданного, ни положения, ни семьи, не считая Аттамсов, с которыми она так удачно порвала все связи своей "скоропостижной кончиной". А еще вам прекрасно известно упрямство и целеустремленность Этьена. Майлу необходимо найти и отправить куда подальше, пока она не попалась на глаза, кому не следует, или не вляпалась в неприятности, которые заставят ее обратиться за помощью к моему мальчику. Не сомневайтесь, я хорошо вам заплачу за работу, — холодные серые глаза ее встретились с заинтересованными светло-карими.

— Ваши мотивы мне примерно ясны, — немного подумав, сказала сыщица, — но что заставляет вас считать, что я рискну потерять расположение Этьена ради этого плана? Боюсь, деньги в данном случае несколько утрачивают свое значение, — вздохнув, добавила девушка.

— Я прекрасно знаю своего сына! — в светлых радужках гостьи заискрился колючий лед. — Возможно, лучше, чем он сам. Если он получит то, что хочет, ваша… близкая "дружба" ему уже не понадобится, — тонкие губы женщины изогнулись в неприятной улыбке.

— А вы так печетесь о моих интересах? — наигранно удивилась Олли-о. — Я тронута.

— В этом вопросе наши с вами интересы, дьера Сомс, тесно переплетаются, — снисходительно произнесла Грэнна. — Вам же хорошо известно, что на такой, как вы, Ен никогда не женится. Одно дело лиловая ведьма с перстнем азы на руке, другое… оборотень. Даже в своем упрямстве мой сын весьма расчетлив, поверьте, дьера, — усмехнулась женщина. — А я могу вам гарантировать, что супруга, которую подберу ему я, не будет препятствовать мужу… ни в чем. Так что скажете теперь про небольшую коррекцию планов? — искушающее промурлыкала эта интриганка.

— Хм… кажется, я начинаю находить некоторую привлекательность в ваших рассуждениях, — вертя в руках черную трость с серебряным набалдашником, ответила Олли-о. — Я возьмусь за ваш заказ тоже. В два раза больше заплатите, значит? — визитерша кивнула, а сыщица, немного помолчав, спросила: — Только, исключительно для интереса, скажите, чем вас так не устраивает… м-м-м… внучка? — подбирая слово, чтоб назвать ведьмочку, Олли-о выразительно поморщилась, с удовольствием отметив, что эта ее гримаса пришлась по вкусу собеседнице. — Девочка, как я понимаю, хорошенькая, воспитанная, образованная…

— А еще совершенно не перспективная, да к тому же и падчерица ему, пусть и не официальная, — скривилась Грэнна Ганн. — Мамаша ее была проходимкой, а эта и вовсе невесть кто! Хотя… мне бы не хотелось, чтоб Майла пострадала. Она хочет свободы и ведьминской практики, мы хотим для нее того же, но… далеко за пределами Готрэйма. Значит, просто надо помочь девочке принять верное решение и уехать, — холодная улыбка на ее губах смотрелась весьма решительно. — Вы согласны?

— Сделаю, что смогу, — уклончиво ответила сыщица. — А сейчас давайте заключим контракт на работу и обсудим мой будущий гонорар, повернувшись к столу, рыжеволосая хозяйка гостеприимным тоном предложила: — Чай, кориф*, коньяк?

Спустя двадцать минут Олли-о выпроводила, наконец, нежданную гостью и, вернувшись наверх, плюхнулась в свое любимое кресло, непроизвольно погладив подлокотник, на котором совсем недавно лежала рука дьера Аттамса. Прокрутив в голове события последних часов, девушка от души расхохоталась. Что мать, что сын — одного поля ягоды. Заказ на эту Джимджеммайлу, надо отметить, вырисовывался все более любопытным и перспективным. А главное… весьма прибыльным!

Не успела довольная сыщица отойти от второго визита, как ей нанесли третий. Прям наплыв какой-то!

"Медом намазано, что ли? — мысленно проворчала дьера Сомс, поднимаясь навстречу закутанному в плащ не по погоде мужчине. Такие обычно носили в северной части континента, но никак не на острове ранней осенью. — То никому не нужна, то всем".

Темно-коричневая накидка скрывала фигуру, надвинутая на лоб шляпа — большую часть лица, а перчатки — руки. Гость, представившийся дьером Дэгором, вопреки законам вежливости не стал снимать головной убор. Он даже проходить в кабинет, если честно, не стал. Просто уточнил с порога, является ли здесь присутствующая рыжеволосая особа дьерой Олли-о Сомс, после чего протянул ей конверт и, дождавшись, когда она его вскроет и прочтет, спросил, согласна ли сыщица, рекомендованная ему как лучшая в городе, взяться за его заказ. Искать еще одну лиловую ведьму без имени и внешних характеристик, не считая родимого пятна в виде капли на правом бедре, осе не хотелось. Но сумма, которую, как оказалось, готов заплатить странный тип за работу, быстро исправила ситуацию. Где одна ведьма, там и две… подумаешь! В конце концов, она профессионал, который вполне может вести сразу несколько объектов сразу.


Глава 5


В общежитии городской школы ведьм, в том крыле, где располагались комнаты учениц лилового факультета, царил переполох. Молоденькие волшебницы верещали на все лады, носились по коридорам и швырялись разными мелкими заклинаниями, метя в крохотную, но подвижную мишень. Все началось с душевых, где сонные девушки по традиции получали мокрый "заряд бодрости" перед занятиями. Именно в это царство обнаженных красавиц, чьи тела омывали прохладные струи воды, падающие прямо с потолка, и залетела рыжая оса. Противно жужжа, она петляла между ведьмами, которые, заметив кусачее насекомое, принялись истошно визжать и метаться по облицованным каменной плиткой кабинкам. Они поскальзывались, снова вскакивали, выбегали в раздевалку, вооружались полотенцами, простынями и даже метлами, а потом те, кто посмелее — отправлялись на охоту за гадкой осой. Остальные же, второпях собрав вещи, неслись прятаться от ядовитой (а про рыжих ходила именно такая неприятная слава) летуньи. Однако проворное насекомое, изучив их бедра на предмет наличия родинки в форме капли, давно уже смылось с места преступления, улизнув через так часто открываемую дверь. Навестив еще несколько комнат и вдоволь поплутав в складках коротких юбок трех лиловых ведьм, полосатая нарушительница спокойствия, чудом оставшись невредимой, вылетела на улицу.

"И чего визжали дуры? Ну, подумаешь, страшно… и щекотно… и вообще… Любить надо иные формы жизни в природе, а не пытаться пристукнуть или временно обратить в безобидную бабочку с помощью магии иллюзий. Наивные! Показала б им эта "бабочка" ядовитое жало за подобное проявление гостеприимства… ж-ж-ж", — раздраженно жужжала оса, кружа над поставленным на уши корпусом, чтоб немного успокоиться и перевезти дух.

Все-таки уворачиваться от всего, чем пытались достать ее ведьмы, и при этом еще и не забывать смотреть на их бедра — было той еще задачкой! Хорошо, что кошек девчонкам запрещено держать в общежитии. А то от хозяек свалить — это одно, а вот от рогато-усато-хвостатых тварек, обладающих магическим зрением, совсем другое. Эти достанут своими когтистыми лапками и прихлопнут… дай только волю!

Придя в себя после разведки, оса направилась в противоположную от школы ведьм часть города: туда, где нес вахту целый рой ей подобных существ. Добравшись до "Последнего цветка", оса скользнула в щель под самой крышей и затаилась, глядя сверху на ворвавшуюся в комнату девушку с каштановыми волосам, небрежно завязанными в два хвоста, забавно торчащих из-за ушей. Схватив со стола ожерелье, она положила его в карман черного передника, и снова выскочила за дверь. Полосатая гостья выползла из своего укрытия и, нырнув под дверь, отправилась следом.

Дважды по пятнадцать ступенек вниз, поворот, коридор и еще два лестничных пролета… Глухой топот босых ног и тишина. Эта юная особа в заштопанных полосатых чулках выглядела совсем не так, как та блондинка, что пряталась вчера в кустах. Но, тем не менее, это была именно она. Ее движения, ее запах… Майла! Чертами лица девчонка напоминала покойную жену Этьена, но, несмотря на сходство, смотрелась куда ярче и красивее Клариссы. Подвижная, деятельная, словно маленький вихрь, носящийся по обычно мрачному ПБ. Туда-сюда-обратно: тут завтрак подгорает, там потенциальный заказчик дверной молоток терзает, здесь мертвый клиент без присмотра бедненький лежит… Дел у ведьмы (удивительно живой для покойницы!) сегодня было невпроворот. А все началось с утреннего визита ГорГон…

* * *

Когда в ПБ явился все тот же нэрл, что недавно так уважительно беседовал с дьером Дорэ, Джемма не придала этому особого значения. Зато, когда ГорГон надел на гробовщика лауритовые браслеты и повел его под конвоем к украшенному городским гербом экипажу — девушка заволновалась. Она поспешно выскочила на крыльцо, да так и застыла, не зная, что делась и говорить. Куда его, почему, за что?! Вопросы вертелись на языке, но не спешили облачаться в слова. Нэрлисы смущенно отводили взгляд, ведьма испуганно таращилась то на хозяина, то на нэрла, а тот лишь слегка, словно с ехидством, улыбался, бросая на нее косые взгляды. Странная улыбка, и отчего-то знакомая… вот только где Джемма могла такую уже встречать?

— Дьер Эд… — собравшись с духом, начала девушка.

— Спокойствие, дьера помощница, — перебил ее тот, кто это самое спокойствие и источал, вопреки сложившейся ситуации. — Я принял с утра два заказа, твоя задача — выполнить их в лучших традициях "Последнего цветка", пока меня не будет, — сказал он, неотрывно глядя на бледную, как мел, ведьмочку. Он словно передавал ей свою уверенность, гася тем самым всплеск паники. — Приступай к работе, Джемма! — приказал мужчина. — Потом по ее результатам и обсудим жалование, о повышении которого ты вчера просила, — добавил насмешливо и повернулся к нэрлу: — Теперь я готов, идемте дьеры.

— Не будь вы уважаемым горожанином… — проворчал глухим басом главный ГорГон.

— К счастью, я именно такой, — хмыкнув, отозвался Эдгард и, звякнув пропитанными магией наручниками, сел в карету.

— А… за что вы его? — когда экипаж отъехал, пробормотала та, кого только что из должности кухарки официально повысили до заместителя хозяина, а заодно и сбагрили на нее все дела. Мама дорогая! И как же с этим справляться теперь?! А дьер гробовщик даже не удосужился выдать денег на поддержание жизнедеятельности своей конторы. Или она должна устраивать похороны на ту самую призрачную зарплату, что, может быть, он ей заплатит… потом… когда вернется… если вернется. А-а-а-а, проклятье! За что?!

Вот с этой памятной сцены во дворе ПБ и начались злоключения ведьмочки.

Как выяснилось путем тщательного исследования всех закутков кухни и кладовой, имеющихся в наличии продуктов ей должно хватить на неделю. За это время следователи, наверняка, во всем разберутся и, признав ошибку, отпустят дьера гробовщика и дальше провожать в последний путь городских мертвецов. Джемме очень хотелось верить в то, что будет именно так. Вариант, что загадочное преступление Эдгарда вовсе не вымысел, и его ожидает долгое тюремное заключение, а возможно и казнь — девушка не хотела даже допускать. Пусть она знала этого мужчину всего пару дней, он ей нравился. И очень. Меньше всего она хотела видеть его шею в петле. Так что прочь… прочь мрачные мысли! Работа не ждет, да и вопрос зарплаты зависит от ее стараний, значит, надо быстрее вникать в процесс. Подбадривая саму себя, ведьма начала действовать.

С заказами дела обстояли менее радужно, чем с продуктами. Дьера Клю завещала похоронить ее в украшенном золочеными розочками и кремовым шелком гробу. Ни того, ни другого в запасах ПБ не обнаружилось. Вот интересно, за шесть стальсов, сэкономленных вчера на рынке, ей хоть ленточку продадут? Вряд ли! И что тогда остается? Организовать уже заказанные похороны с помощью того, что найдется в рабочем зале, а с завтрашнего дня повесить на дверь "Последнего цветка" табличку "Закрыто"? В принципе, можно. Благо хоть подручным дьер Дорэ успел аванс выплатить, а то пришлось бы лично в катафалк впрягаться и лопатой махать. Вот только репутацию его конторе после простоя долго придется восстанавливать. И Эдгард, когда вернется, по головке за такое свою новоявленную помощницу уж точно не погладит. В лучшем случае опять разжалует до кухарки, в худшем — отправит пинком за дверь без стальса в кармане. Этот может, угу… А что будет, если он все-таки не вернется? Что делают с имуществом осужденных? В городскую казну передают? Ужас!

Ее еда, кров, работа… все исчезнет в один миг из-за того, что проклятый гробовщик в чем-то напортачил. Вот же… гад! Накатившая, было, злость уступила место тоске. Главное, и не сделать ведь ничего! Джемма же даже к ГорГонам пойти не может, чтобы все выяснить и по возможности помочь работодателю. Кто она такая? Попросят предъявить медальон с записью о личности. А нету у нее его. Вернее, есть, только вот принадлежит официально скончавшейся от странной болезни падчерице дьера Аттамса, которого в городе каждая "горгона" знает. А может, к чирташу все эти инстанции? И прямиком к Этьену? Он, конечно, по головке ее за фальшивые похороны не погладит, но не убьет же! И в храм не отправит, так как бабушка уже заплатила откупные. Позлится, позлится Ен и… поможет. Хотя бы денег в долг даст… И не в долг тоже.

— Даст, — мрачно покивала своим бредовым идеям девушка. — Все что угодно даст, ну и возьмет тоже. Как он тогда сказал? "Если не согласишься переехать со мной и девочками на материк — пойдешь послушницей к Сайме?" Шантажист проклятый! — Джемма закусила от досады губу и гордо вздернула подбородок, идя в рабочий зал. — Извращенец! Ловелас-с-с! Любитель "рыжих ш-ш-швабр"! — шипела она, находя в этой вспышке раздражения определенное лекарство от безысходности. — Дурак проклятый! — усевшись за стол, где обычно работал Эдгард, девушка взяла в руки гвоздострел, повертела его, прицелилась к невидимой цели и, прищурив один глаз, выстрелила.

"Пив!" — несколько гвоздиков с тихим свистом врезались в каменную стену и, отскочив от нее, упали на пол.

— И почему ты любишь не меня, а черты матери в моем лице? — вздохнула грустно. — Права была мудрая Грэнна Ганн… во всем права. И идея с похоронами — лучший выход для всех нас, — проговорила тихо, словно убеждая саму себя в этом.

Позор, насмешки, косые взгляды и презрение. Переезд, опять же… Это здесь дьер оружейник — фигура известная, при связях и деньгах. А там что? Все начинать с нуля? Разве Джемма могла обречь отчима на такое? А девочки? Им новая мама нужна: чужая тетка… та рыжая, к примеру. Чем не вариант? Чужая! Р-р-р-р! Да разве сможет чужая вырастить малышек лучше, чем она — родная?! Зажмурившись на мгновение, девушка открыла глаза и уставилась на подставку с ленточками. Размышляя, она принялась раскачиваться на стуле, не обращая внимания на его протестующие поскрипывания. Думы о самом близком человеке в стрессовой ситуации выглядели вполне нормально. Ненормально было от него сбегать, да еще и посредством гроба. Но что сделано — то сделано. И, как бы ни нашептывал трусливый внутренний голос, что стоит вернуться да попросить о помощи, Джемма ни за что не сделает этого. Этьен не простит обиды, а Грэнна… эта хитрая грымза четко дала понять приемной внучке, что деньги… большие, к слову, деньги, которые она отдаст храму — последнее, что Майла от нее получит. Своего рода, прощальный подарок. Не считая мешочка с трэймами в гробу. А, может, сама дьера Ганн его и забрала, решив, что два подарка для ведьмочки — уже слишком?

Скривившись, Джема отогнала прочь неприятные мысли. У нее дела поважнее есть! Что ж… нет безвыходных ситуаций. В конце концов, это Эдгарда арестовали, а не ее. Если не справится с управлением ПБ, то найдет другую работу и кров, а если не повезет сходу, то перекантуется с бродягами под мостом, уж они-то не откажут в гостеприимстве еще одной бездомной. Но лучше все же остаться здесь. В тепле, комфорте, с трупами, готовыми смирно лежать, пока она над ними колдует, хозяином, который водит дружбу с жнецами смерти, и с хорошей, в перспективе, зарплатой при должности помощницы гробовщика.

Решив так, ведьмочка погрузилась в работу. Украсила два гроба, придумывая в процессе, как будет объяснять, почему дизайн не соответствует заказанному. Затем отправилась в подвал, чтобы заняться той самой дьерой Клю, чьи прижизненные вкусовые пристрастия так сильно расходились с тем, что имелось в запасах ПБ. Привела в порядок покойницу, несмотря на то, что стук дверного молотка постоянно отвлекал от плетения чар и приходилось бегать наверх, общаться с визитерами, плести небылицы на тему временного отсутствия дьера Дорэ, после чего снова возвращаться к работе. Закончив с клиенткой, Джемма отметила, что та, небось, при жизни так шикарно никогда не выглядела, и, зайдя по пути за учетной книгой, проведала пару холодных покойников, одним из которых был тот самый рыжий, оставшийся здесь после вскрытия, чтобы быть достойно погребенным на городском кладбище послезавтра.

— Ай! — книга полетела вниз, неудачно приземлившись Джемме на ногу. Девушка дернулась, и приоткрытая, чтобы было видно лицо покойного, ячейка хладокамеры захлопнулась, при этом больно прищемив ей пальцы. Ведьма взвыла, выдернула руку из металлического зажима, пнула коварный талмуд и уселась прямо на холодный пол, прижав к груди пострадавшую кисть.

— Мур-р-р? — Вишенка, спрыгнув со стула, подошла к хозяйке и потерлась головой о ее бедро.

Джемма втащила кошку на колени и почесала между рожками. То, что Ви теперь могла бродить где угодно, было, конечно, прекрасно, только вот причина этой вседозволенности совсем не вызывала восторга. В здании ПБ ведьмочка была одна. Одна, если не считать нескольких трупов, мурлычущей любимицы и парочки надоедливых насекомых, у которых, наверняка, где-то под крышей спрятано гнездо. Тоже вот… надо будет поискать и выбросить, пока весь дом не начал походить на одно жужжащее безобразие.

Тяжело вздохнув, девушка в последний раз подула на пальцы, затем поднялась на ноги, сунула под мышку книгу и отправилась наверх. На кухню. Ей просто необходимо было обдумать кое какие вопросы. И лучше совместить это занятие с припозднившимся обедом, пока на входной двери висит одноименная табличка, потому как потом явится еще кто-нибудь и потребует принять заказ/встретить карету с покойником/заплатить по счетам или просто проконсультировать. И все это придется делать ей — лиловой ведьмочке без лицензии, которая так жаждала стать помощницей гробовщика. Стала, угу! Теперь вот наслаждается… сбывшимися желаниями. Вчерашний день казался ей ужасным, но по сравнению с сегодняшним он был просто прекрасным.

— Ви, — обратилась девушка к невозмутимо восседающей на обеденном столе кошке: — если бы ты была серьезным нелюдимым мужчиной средних лет, где бы ты хранила деньги? В столе рабочем нет, в письменном, что в личном кабинете — тоже. Под матрасом пусто, в шкафу ничего… — продолжила вслух свои невеселые рассуждения ведьма. — Да отвяжись ты! — отмахнулась она полотенцем от зависнувшей у самого уха осы. Насекомое отлетело, недовольно жужжа и… превратилось в безмолвную лепешку под лапкой шустро подскочившей Вишенки. — Спасибо, моя хорошая! — почесав любимице шейку, Джемма тяжко вздохнула и подперла кулачком щеку. — Нет, я ж не дура, понимаю, что основные деньги в банке. Но ведь и дома что-то должно быть… хотя бы на мелкие расходы. Значит, где-то есть тайник. Вопрос — где именно?

Кошка спрыгнула со стола и, выгнув спину, направилась к выходу.

— У тебя есть идея? — обрадовалась ведьма и устремилась за ней. Кошка целеустремленно промчалась по лестнице, девушка, перепрыгивая через ступеньки, неслась следом. — В моей комнате? — удивилась Джемма, но открыла пушистой напарнице дверь. Вишенка, в пару прыжков преодолев расстояние до дивана, запрыгнула на него, устроилась на облюбованной ранее подушечке и широко зевнув, свернулась калачиком. — Ты… Ты… — от возмущения хозяйка даже слова подобрать не могла. — Хулиганка!

— Мур-р-р! — отозвалась киса, приоткрыв один глаз. И тут же взвилась в воздух, на лету перекусив слишком близко пролетевшую осу. Рядом с кошкой зажужжала еще одна и принялась летать вокруг вошедшей в азарт охотницы.

— Да что ж такое? — возмутилась Джемма, взяла стоящий у стены башмак и прицелилась: — Кругом эти мерзкие полосатые твари! Ядовитые к тому ж, — Насекомое, легко увернувшись от просвистевшей в воздухе обуви, тут же стало жертвой острых зубок животного. Но жужжание почему-то не смолкло. Сразу три рыжих летуньи угрожающе зависли над пушистой черной макушкой с заинтересованно дергающимися ушками. — Ах так! — ведьма взяла второй башмак и подкинула его на ладони. — Ничего, Ви! Не перебьем всех, так отраву в лавке зеленых ведьм купим! Будут знать, как гнезда в похоронном бюро вить и над ухом его обитателей жужжать… у, гадины!

Из щели под потолком начали одно за другим появляться рыжие насекомые. Быстро, стремительно, в сопровождении звука, больше походившего в хоре на угрожающий вой… Джемма попятилась к двери, но десяток ос преградили ей путь. Метнулась к дивану, но с потолка на пол у ее ног обрушился целый рой полосатых тварей. Джемма завизжала и, швырнув в шевелящуюся гущу последний башмак, бросилась в свой спальный закуток и накрылась с головой покрывалом. Ви же, напротив, бежать не собиралась. Она яростно шипела, выгнув спину и оскалившись. А рой кружился и уплотнялся, быстро приобретая очертания человеческой фигуры.

Через минуту с пола поднялась высокая девушка с ярко-рыжими волосами и коричнево-оранжевыми полосами по всему обнаженному телу.

— Сама ты гадина! — обиженно буркнула Олли-о и, ловко ухватив за шкирку, потрясла Вишню, воинственно размахивающую когтистыми лапками. — И кошка твоя — ведьмино отродье. Крокодил зубастый… в миниатюре.

Не снимая покрывала, Джемма вскочила, метнулась к столу, схватила зеркало и решительно повернула его к девушке-осе:

— И… изыди, чирташ! — проговорила грозно. — Именем духа отражений заклинаю…

— Сбавь обороты, ведьма, а? И это… пафоса поменьше в голос добавляй, а то коробит, — криво усмехнулась полосатая особа и, швырнув на диван кошку, начала разглядывать свое отражение. — Надо волосы подстричь немного, а то быстро путаются, — будничным тоном сообщила она.

— Вы… вы кто? — запинаясь, пробормотала ведьмочка. Она, по-прежнему держа перед собой зеркало, словно щит, сделала шаг назад и прислонилась к стене. Ви тут же бросилась к ней, вскарабкалась по пестрой ткани покрывала наверх и устроилась на хозяйском плече.

— Дай сюда эту тряпку! — скомандовала незваная гостья и, не дождавшись реакции, сама сдернула с собеседницы покрывало. Обернув его вокруг тела, завязала узлом над грудью — И зеркало поставь! Такая большая ведьма, а все веришь в сказки, что духи-покровители на зов приходят, фи, — рыжая направилась к дивану и подобрала ос, пострадавших от охотничьих инстинктов и острых зубов. — Эх… Не годятся! — разочарованно констатировала она, усаживаясь на диван. Двуцветные полосы на ее теле стремительно светлели. — Ты посмотри на это! — девушка задрала ногу и пошевелила единственным пальцем. — Из-за твоей хвостатой мерзавки мне теперь дня два новые отращивать. Тоже мне, охотница! Куча ведьм в общаге не поймала, а эта бракованная киса… Да ты садись, Майла! Чего как не родная стоишь? — сыщица приглашающе похлопала рукой по дивану. — Поговорим за жизнь, м-м-м?

— Я вас знаю? — лицо рыжей, которое почти приобрело нормальный цвет действительно показалось ведьме знакомым.

"Да это же та "ослица", что с Этьеном во дворе была!" — осенило наконец Джемму. И вместе с открытием пришла и странная волна злости. Со стуком водрузив обратно на стол зеркало, девушка сложила на груди руки, и мрачно посмотрела на оборотня.

— Вот сейчас и познакомимся! — очаровательно улыбнулась ей та, подмигнув светло-карим, почти желтым глазом с вертикальным зрачком. — Садись, кому говорю, ведьма! Буду вести с тобой воспитательную работу! — иронично добавила она. — Только чудовище свое держи от меня подальше! По крайней мере ближайшие часа два…


Через два часа…


— Ну, Олли, ну пожалуйста!

— Нет! — отрезала сыщица и, чуть зажмурившись от удовольствия, облизала ложку с остатками варенья. — Я даром не работаю!

— Я заплачу!

— Чем? — посмотрела заинтересованно.

— Ну-у-у… — протянула Джемма, на ходу придумывая достойный ответ. — Дьер Дорэ заплатит, когда вернется.

— Если! Если вернется, — скептически хмыкнула рыжая и с сожалением покосилась на практически чистую ложку. — А это значит, что и заплатит — если! И это "если" меня не устраивает.

— А…

— Нет!

— Но…

— Нет, я сказала! — брови "осы" съехались на переносице. — И вообще, что это я с тобой разговоры разговариваю? За шкирку и домой! — ведьмочка испуганно попятилась и собеседница сжалилась: — А еще варенье есть? — спросила, как ни в чем не бывало.

— Есть! — кивнула собеседница, поспешно доставая из шкафчика украшенную ярлычком банку. — И пирожки с повидлом будут! И торт я тебе испеку! Только узнай хотя бы, в чем Эдгарда обвиняют? Ну что тебе стоит, а? Слетай к нему, поговори. Может, он сам тебя и наймет его дело расследовать.

— Я в противостояние с ГорГонами не полезу, — скривилась рыжая, повыше подтянув сползающее с груди покрывало. — Мне вполне хватает заказов на слежку, поиск и прочие мелкие поручения. А против властей идти…

— Ну почему против?! Почему? — всплеснула руками Джемма. — Просто выясни все, осмотрись и… потолкуй с моим хозяином. Потому что пока он не вернется, — ведьма поставила банку перед гостьей и, оперев руки на стол, нависла над ней, — я отсюда никуда не пойду. А попробуешь отвести за шкирку, хм…

— Хм? — насмешливые карие глаза посмотрели в зеленые.

— Наколдую тебе бородавок, Олли-о, и будешь три дня ими щеголять! — вновь распрямив спину, сказала ведьмочка. А дьера Сомс, посмеиваясь, принялась откручивать крышку на варенье.

— Торт, говоришь, испечешь? — слопав еще пол банки лакомства, сыщица покосилась на свою босую ногу, где теперь вместо одного пальца красовались уже два. Сладкое всегда благотворно влияло на ее регенерацию. Да и чего уж там, любила "оса" десерты… а еще коньяк. Второго в ПБ "Последний цветок" ей не предложили, зато первого… м-ням! Олли снова оценивающе посмотрела на палец, восстановленный из недобитого насекомого, и потому пока что больше похожий на один сплошной синяк, и сказала: — Два торта! А еще, деточка…

— Какая я тебе деточка?! — возмутилась Джемма. — Ты всего на несколько лет меня старше.

— Ключевое слово тут "старше", — запустив ложку в остатки варенья, заметила рыжая. — Так вот, деточка… Ты молча, вдумчиво (можешь конспектировать) выслушаешь все, что я скажу тебе насчет твоей безмозглости и Ена.

— Э… — Джемма слегка подвисла от такой резкой перемены темы.

— Второй раз предлагать не буду! — многозначительно заявила сыщица. — Торт и… конспект!

— Ладно-ладно, — примирительно подняла руки девушка. — Я все выслушаю, но только после того, как ты поможешь мне вернуть дьера Дорэ.

— Вернуть?! — возмущенно взвилась "оса".

— Э-э-э… ну-у-у-у… я имела в виду, что ты поговоришь с ним и предложишь ему свои услуги сыщика… не за бесплатно, конечно.

— Угу-угу, — криво усмехнулась Олли-о. — Не, ну предложить я конечно могу. Думаю, он сильно впечатлится предложением сыскных услуг от голой девки в рыжую полосочку.

Ведьма подавилась смешком, представив, как рой ос обращается человеком в тюремной камере Эдгарда, но быстро взяла себя в руки и спокойно проговорила:

— Зачем же так сложно, тебе всего то и надо — навестить его в заключении. С лицензией сыщика тебя обязаны пропустить.

— А если он политзаключенный? — не хотела сдаваться оборотень.

— А если я у тебя сейчас варенье отберу? — нехорошо так прищурилась Джемма. — И торты печь не стану, и Этьену твоему драгоценному всю морду расцарапаю, если он решит приблизиться ко мне ближе, чем на десять шагов?

— У, какие мы злые, — поморщилась рыжая, покрепче обняв банку.

— Оказалась бы ты в моем положении, тоже злой бы стала, — проворчала ведьмочка, растеряв весь свой воинственный настрой. — Олли, пойми! Дьер Дорэ дал мне кров и работу, прикрыл мою выходку с похоронами… Я не могу подвести его, когда он нуждается во мне. К тому же… здесь отличное место, чтобы практиковаться в лиловой магии, и мне совсем не хочется его потерять. Пожалуйста, не сообщай Аттамсу, что нашла меня, — глядя в глаза собеседнице, попросила Джема. — Хотя бы до тех пор, как все устроится в ПБ.

— Три торта! — немного подумав, заявила вкрай обнаглевшая сластена. — Ни к чему Ену такая дурища! Вот воспитаю тебя немного, мозги на место поставлю, тогда и предъявлю пред светлы очи дьера оружейника, — вскочив со стула, она положила в рот еще одну ложку клубничного варенья и, водрузив на стол банку с его остатками, свалила из кухни. — Жди! Пеки! И не тронь мое варенье! Скоро вернусь! — последняя фраза этой деятельной особы долетела до слуха Джемы откуда-то с лестницы.

Постояв еще немного, будто ожидая, что рыжий вихрь с именем Олли-о передумает и возвратиться за лакомством, Джемма устало опустилась на стул. Общение с желтоглазой "осой" ее совсем вымотало. Страх, растерянность, злость, решительность, любопытство, раздражение — череда эмоций была слишком насыщенной, слишком яркой и стремительной.

Теперь вот еще и десерт печь. А из чего? Имеющийся набор продуктов подобных изысков в готовке не предполагал. Да и прежняя проблема так и не разрешилась. Где взять денег на обустройство заказанных похорон? Дьера Сомс категорически отказалась одолжить ведьме хоть сколько-нибудь, а больше ведь и не у кого. Неужели из попыток ведьмочки справиться с делами ПБ ничего не получится?

Рука невольно легла на спрятанное в кармане ожерелье. Ради конфет и чулок Джемма точно не стала бы с ним расставаться, но в нынешней ситуации… Может быть сыщица согласиться взять украшение в качестве оплаты ее услуг? От одного только предположения стало как-то тоскливо. От желания разреветься удержала спасительная мысль о том, что не пойдет серебро к золотистой коже "осы" и ее рыжим волосам. Занятая мрачными думами, девушка не заметила, как в углу кухни начал постепенно уплотняться воздух, образовывая небольшую, испускающую слабый свет воронку. Сияние нарастало, пока не превратилось в высокую фигуру в длинном плаще и белых латах. Взвесив огромный меч в руке, будто он был не опасным оружием, а муляжом или детской игрушкой, жнец еще с минуту полюбовался затылком сильно задумавшейся ведьмы, после чего радостно изрек, увидев на столе на четверть полную банку.

— О, варенье! А чайку нальешь, сладкая моя?


Там же через полчаса…


— Говорю же тебе, не могу я! — возмущался жнец, делая очередной шаг назад и с опаской посматривая на подбоченившуюся ведьмочку, бросающую на него грозные взгляды.

— Что значит, не могу? Ты ему друг или кто? — наступала Джемма. — Как за помощью к Эдгарду являться — так это пожалуйста, а как самому хоть палец о палец ударить — так сразу не могу!

— Сладкая моя, клубничная… — начал парень, подумывая о том, чтобы вынуть клинок из ножен на спине.

Не для того, чтоб пускать его в бой, конечно… да и не вышло б это с мечом жнеца, а для того, чтоб хоть немного отрезвить слегка спятившую девчонку видом грозного оружия. Ситуация, в которой она оказалась с утра пораньше, вместо того, чтоб повергнуть ведьму в уныние, наоборот, подстегнула ее к решительным действиям. И ладно б сама действовала, так она же упорно пыталась привлечь к этому процессу и его — жнеца смерти! Докатилс-с-с-ся…

— Я не сладкая! — возмутилась девчонка.

— Очень даже сладкая, — белые губы Эла сложились в не самую приличную улыбку.

— А почему клубничная? — чуть нахмурившись, уточнила Джемма.

— Так фея же, — развел руками он.

— Я ведьма! — она умудрилась зашипеть, несмотря на то, что в словах, сказанных ею, не было ни одной шипящей буквы.

— Это для всех ты ведьма и на метле летаешь, а для меня самая настоящая фея. Клубничная, малиновая… сладкая. Джемма, — произнес он, смакуя ее имя, словно вышеупомянутые ягоды. — Фея моего сердца.

— Ладно, можешь называть меня этой мифической коротышкой со стрекозиными крылышками, да простит нас Марна! Но ради всего триумвирата, помоги! — состроив жалобную мордашку и умоляюще сложив руки, попросила девушка.

Смена ее тактики ничуть не обрадовала Элроя. То агрессивно настроенная ведьма, то готовая расплакаться страдалица… и что ему с ними делать?! Зашел к старому другу на чай, называется. Эх! Нет, чтоб опасалась его девчонка, как вчера. Стороной обходила, вареньем кормила… А тут схватила банку, спрятала в шкаф и… началась вербовка жнеца на службу во благо несчастного похоронного бюро и его арестованного хозяина. А то, что Эл уже лет тридцать как завербован, это не считается, да?

— Чем помочь, сладкая? — вздохнул жнец. — Я не могу пойти к Гарду, во всяком случае, пока. Посланники Саймы вообще не могут бродить среди людей, мы перемещаемся несколько иначе. По сопредельному миру, если ты понимаешь, что я имею в виду. Или, правильней будет сказать, по подпространству. И, чтобы перемещаться, нам нужны "точки-якоря". Либо люди из списка, либо… маги душ и такие как ты, помеченные смертью.

— Дьер Дорэ — маг душ, — не желала сдаваться Джемма.

— И? Хочешь, чтоб его сочли умалишенным после беседы с незримым для всех жнецом? Да и что он мне скажет? — проходя мимо ведьмочки, Элрой чуть приобнял ее за плечи, скользнул пальцами по руке к запястью и на несколько секунд сжал ладонь. Затем сел на тот самый стул, который полчаса назад занимала Олли-о. — Рано еще, фея, — сказал, глядя, как она оттаивает от холода его прикосновений. — Если это не ошибка, а происки недоброжелателей (хотя скорее уж, недоброжелательницы) и Гард не вернется к ночи домой, обещаю, я навещу его в промежутке между работой. Может быть, даже сегодня. Но сначала дай мне чаю, сладкая, — потребовал блондин.

— Дай мне денег, ледышка, — сложив на груди руки, тем же тоном ответила Джемма.

— Ну ты… — выдавил слегка опешивший жнец.

— Фея? — мило улыбнулась та.

— Ведьма!

Девушка победно хихикнула и налила-таки потустороннему гостю чай. Даже варенье отдала, хоть и подумала, что влетит ей от "осы" за это.

— Ну, нет у меня денег! Нет! — уплетая лакомство с не меньшим аппетитом, чем сыщица недавно, оправдывался жнец. — Я не принадлежу вашему материальному миру. Я бесплотен, понятно?

— Ах, бесплотен? — Джемма прищурилась. — Как целоваться и десерты трескать, так ты вполне живой!

Элрой раздраженно рыкнул, неожиданно поднялся из-за стола, шагнул вперед и… резко ударил девушку кулаком.

— Ай! Ты что де… — взвизгнула та и осеклась, глядя на мужскую руку до середины предплечья утонувшую в ее животе.

От места пересечения, назвать это иначе было сложно, с конечностью жнеца по телу расползался холод. Джемма подняла голову и, посмотрев в лицо блондину, попыталась коснуться его щеки кончиками пальцев. Но ее кисть ощутила лишь холодный воздух. Эл… Не осязаемый Эл, который касался ее несколько минут назад, а призрачный белый жнец, молча взиравший с высоты своего роста на обескураженную девушку, отступил. Ведьма округлившимися от удивления глазами следила за тем, как медленно выплывает из ее тела его рука.

— Убедилась? — прислонившись к стене, устало спросил он. — Я могу остановить твое сердце, перекрыть доступ крови к мозгу, но просить у меня взаймы, увы, бесперспективное занятие. С тем же успехом ты можешь обратиться к чьему-то портрету. Ты и видишь-то меня и чувствуешь холод только потому, что уже была отмечена Саймой.

Джемма угрюмо кивнула и вдруг застыла, осененная внезапной мыслью.

— Погоди-ка! Портреты чай с вареньем не пьют!

— Вчера у меня подпитка была. И сегодня была, но слабая. На чай с вареньем только и хватило, — хитро улыбнулся он.

— Какая подпитка? — насторожилась девушка.

— Ты, фея. Ты, — его улыбка стала шире.

— Как это? — ее зеленые глаза нахмурились.

— Вчера поцелуй, сегодня объятия. Немного твоего тепла, дыхания, жизни… и на время я становлюсь рядом с тобой похож на обычного человека, способного чувствовать, осязать, и наслаждаться сладким, — последнее слово он произнес ну очень двусмысленно.

Ведьмочка подумала. Кивнула и еще подумала, потом решительно подошла к нему и, наклонившись, спросила:

— Твои прикосновения сокращают мою жизнь?

— Нет, только поцелуи.

— На сколько?

— На срок, пока длится контакт, — нехотя признался жнец.

Она кивнула, принимая к сведению его слова, еще чуток поразмыслила над принятым решением, а потом коснулась его губ своими. Несмело и осторожно, готовая в любой момент отскочить, убежать, спрятаться от этого холода, по каплям ворующего ее жизнь. Но если такова цена за мужскую помощь, столь необходимую ей сейчас, что ж, можно стерпеть и поцелуй жнеца… нежный такой поцелуй, теплый. И пока он не стал "горячим", как вчера, Джемма оттолкнула вошедшего во вкус блондина и деловым тоном заявила:

— Так, а теперь, за работу, мой белый эльф.

— Кто?! — вылупился на нее обалдевший Эл.

— Клубничные феи, светящиеся эльфы, — пожала плечами ведьмочка, пряча в уголках губ хитрую улыбку. — Добро пожаловать в сказку, Эл — ржавый гвоздь. Идем, у меня есть к тебе дело, пока ты снова не превратился в тыкву… в смысле в призрака и не сбежал косить души своим тесаком.

* * *

— Чуть вниз, правее и поднажми! Ага, вот так! — руководила процессом Джемма, нетерпеливо ерзая и тем самым полируя мятой юбкой рабочий стол в холодильной.

— Ты… ты не… — пропыхтел в ответ Элрой, на его белом виске от напряжения вздулась голубоватого оттенка вена: — Ты могла бы не комментировать?

— Могла бы! — скрестив руки на груди, сказала девушка. — Если бы ты держал его правильно. Давай помогу!

— Ну, знаешь ли, он не для этого предназначен! — помахав перед лицом ведьмочки свежепоцарапанным клинком, жнец вернулся к прерванному занятию. А именно — к выковыриванию из каменной кладки сейфа, обнаруженного в одной из хладокамер.

Вот и заглянул чайку попить с прелестной девочкой да о делах поговорить с бывшим сослуживцем! Чирташ свидетель, знал бы, во что вляпается — парил бы и дальше в вязкой белизне полога, ожидая нового задания от Дис.

— Мне вообще сложно представить, для чего может быть предназначен этот тесак, — наблюдая за блондином, проговорила Джемма и сладко зевнула, прикрыв ладошкой рот. — Трехполосную* дорогу в лесу прорубать? — усталость и сонливость одолевали девушку гораздо сильнее, чем вчера, что не добавляло ей доброжелательности.

Может, причиной было то, что она перенервничала, может, то, что на сей раз жнец предупредил ее о последствиях "смертоносных ласк", а, вероятнее всего, то, что белобрысый нахал одним поцелуем не ограничился. Ему, видите ли, для поддержания осязаемого облика требовалась регулярная подпитка. Ну а ей — сильный и ловкий помощник.

Джемма прикрыла глаза, вспоминая и оценивая собственные ощущения. Пожалуй, целоваться Эл умел. И, судя по уверенным и крепким объятиям, ставшим еще крепче после первого же соприкосновения губ — не только целоваться. Ведьмочка, чуть склонив голову, принялась задумчиво разглядывать жнеца. Высокий… даже чересчур высокий, где-то на голову выше Эдгарда и на пол головы — Этьена. Худощавый, плечи широкие, глаза — чистая лазурь, к тому же светящаяся. Мечта, а не парень! Вот только два маленьких минуса: во-первых, Джемма не любила блондинов, а во-вторых, парень был неживой. Ну, то есть не то, чтобы мертвый… Но, пожалуй, зомби — и то более удачный выбор, чем жнец. Если он за пару поцелуев ее до такой усталости довел, что же будет, если с таким в постель отправиться? Как минимум заснешь на самом интересном, а как максимум — не проснешься вообще!

— Бз-з-з-бам-м-м! — с противным звуком сейф вылетел из плена стены и грохнулся у ног девушки, расколов пару плиток пола.

— М-да-а-а — задумчиво протянула она, рассматривая литой металлический кубик с диском замка, открыть который новоявленные грабители так и не сумели. Вместилище предполагаемых сбережений дьера Дорэ гордо лежало на покоцанном полу аккурат под свисающими со стола девичьими ножками в заштопанных чулках. — И что с ним теперь делать? Кувалдой расплющить? — растерянно спросила ведьма, пытаясь затолкать подальше мысль о том, как бы ей сейчас пригодилась помощь Этьена в качестве мага металла. И в качестве мецената для ПБ "Последний цветок" тоже, а еще в качестве… Стоп! Решила же не думать о нем, значит — не думать!!!

— А я откуда знаю? — взвился жнец. — Ты сказала выломать ящик из хладокамеры — я выломал.

— Вообще-то я надеялась, что ты только крышку отдерешь, — принялась теребить свой передник Джемма.

— Крышку? У этого "металлического крокодила"?! — мрачно усмехнулся парень. — Только через его "труп", — попинав носком сапога куб, заявил он. — Узнаю Гарда, он к любому вопросу всегда подходил серьезно.

— Ладно! Забудем пока про сейф, — ведьмочка спрыгнула со стола и, пошатнувшись, ухватилась за Эла. — Будем работать с тем, что имеем. Кажется я видела в шкафу простыню подходящего цвета, — мило улыбнулась ему она, глядя снизу вверх в насмешливые голубые глаза.

— Из нее тоже попробуем немного денег выжать? — хмыкнул жнец, придержав одной рукой собеседницу.

— Не попробуем, а выжмем! — с энтузиазмом ответила Джемма.

— Это как? — подозрительно прищурился он.

— Мы обтянем ею гроб, если не хватит — скомбинируем. А еще нарежем пару наволочек такого же кремового оттенка на ленточки и сделаем из них розочки. Ну, а когда тело достопочтенной дьеры Клю, наконец, обретет покой на дне могилы, родственники заплатят оставшуюся часть суммы за услуги нашей конторы мне, а не Эдгарду. И у меня будут тогда деньги на то, чтоб достойно организовать остальные похороны, — на ходу рассказывая план действий, Джемма потащила Эла в коридор.

— Куда? — прихватив в последний момент свой слегка поцарапанный меч, взвыл блондин.

— Учиться шить, забивать гвозди и мастерить цветочки из шелка! — сообщила девушка, крепко держа его за рукав, так как до холодной кожи дотрагиваться было не очень приятно.


Еще через час…


"Дзынь-тук, дзынь-тук!" — разносилось по рабочему залу, перемежаясь с шорохом ткани.

— Вомафки пофай!

— Чего?

— Ромашки, говорю! — выплюнув зажатые в зубах гвозди, огрызнулась девушка и, многозначительно махнув молотком в нужную сторону, сказала: — Вон лежит коробка.

С гвоздострелом у нее отношения не сложились. Зато с ним поладил Элрой, довольно быстро (и относительно качественно) натянув кремовый шелк поверх черного атласа на крышку одного из гробов. Заслужил свое варенье, сладкоежка!

От разговора обоих отвлекла нестерпимо яркая вспышка, озарившая угол рабочего зала. Свет померк, привидение осталось. На этот раз взору ведьмочки предстала такая же белая, как и Элрой, девочка лет десяти-одиннадцати на вид, только глаза ее были ярко-синие, а не лазурно-голубые, как у парня.

"Еще один жнец", — подумала Джемма, прижав к груди молоток.

— Что здесь происходит? — спросила гостья, окидывая ошалелым взглядом Эла, восседающего на подоконнике с банкой клубничного варенья, и Джемму, ползающую на коленках вокруг раскрытого гроба, поставленного прямо на пол. На шее ведьмы красовались похоронный венок и несколько странных лент с обожженными краями, а в руках был крепко зажат небольшой молоток.

— И тебе привет, Дис, — тяжело вздохнул блондин, пряча лакомство за занавеску.

— А ты, как я погляжу, не скучаешь без работы, — Проводив взглядом варенье, белоснежная гостья повернулась к помощнице гробовщика и насмешливо продолжила: — А ты хорошо смотришься среди похоронного барахла, детка. Зря в жрицы не пошла. Могла бы шикарную карьеру сделать.

— Нет уж, спасибо! — ответила та, продолжая сидеть у гроба и смотреть на мерцающую пигалицу, которая только что назвала ее… как? Деткой?! Однако!

— Заметь, Эл, — снова обратив внимание на жнеца, девочка склонила голову к плечу и поправила челку: — я даже не спрашиваю, что ты здесь делаешь.

— А я даже боюсь интересоваться, чего мне это будет стоить! — на лице парня отразилась кислая гримаса.

Дис улыбнулась. Широкая улыбка, как ни странно, сделала ее по-настоящему страшной. Губы совсем побелели, странным образом ввалились щеки и глазницы. Хорошенькое личико с курносым носиком и красивыми в своей идеальности очами превратилось в обтянутый белым пергаментом череп, скалящий зубы в мерзком оскале. Джемма невольно отшатнулась, плюхнувшись на пол, и схватилась рукой за горло, будто ей вдруг стало нечем дышать.

— Дис, прекращай человека пугать! — поморщился Элрой.

— Вот еще! Между прочим, смерти положено бояться! Это, знаешь ли, жизнь продлевает, — возмутилась "девочка", возвращая свой обычный облик. — А ты тут развел панибратские отношения с клиентом!

— К-как это… с клиентом? — полузадушено просипела ведьма и с ужасом покосилась на траурный венок на своей груди. Вот же… как все в тему-то!

— А так! — прошла… хотя эта крошка скорее проплыла по залу до окна, едва касаясь пола подошвами белых тапочек. — Или ты думала, что будешь жить вечно? — усмехнулась она, встав рядом с блондином. — Другое лицо и имя не помогут спрятаться от Саймы, когда придет твой черед. — невежливо указав на девушку пальцем и зловеще понизив голос, проговорила Дис, а потом добавила более спокойно, если не сказать печально: — Никто не уходит от смерти дважды, ведьма!

— Дважды? — едва шевеля губами, переспросила Джемма.

— Что не понятно? — холодно посмотрела на нее призрачная собеседница. — Ты помечена смертью в детстве. Это означает, что уже умирала. Ненадолго, на несколько секунд всего или даже минут, твое сердце остановилось, а душа покинула тело. А потом вернулась обратно, так как рано тебе еще за полог Саймы было. Эл не сказал?

— Сказал, — ответил за нее жнец. — Ну… почти. И кстати, насчет того, что никто не уходит от смерти. Я знаю, как минимум, один пример обратного!

— На твоем месте я бы этот пример не упоминала, — ухмыльнулась девочка. — У тебя осталось не так много времени, как тебе кажется. Уже по меркам мира живых прошла неделя, еще три — и… ты сам знаешь, что тебя ждет. Самонадеянность не одного дурня в мир иной отправила.

— Подумаешь! Нашла, чем пугать, — отмахнулся Элрой. — Эдгард вон неплохо устроился в этом самом ином.

— Хочеш-ш-шь в отставку? — нехорошо так прищурившись, зашипела Дис.

— Ну, что ты! — примирительно подняв руки, ответил жнец. — Просто ищу плюсы даже в самой скверной ситуации.

— Вижу я, — она перевела взгляд своих искрящихся синих глаз на притихшую Джему и словно выплюнула вторую часть фразы: — твои "плюс-с-сы". Лучше б Варфаламею искал, а не ублажал первую встречную, смертью помеченную.

— Я не ублажаю, — насупился Эл. — Я веду бурную деятельность по розыску проклятой ведьмы.

— Да ну? — съехидничала Дис, но блондин продолжил:

— Если она неуловима для нас, жнецов, то может, есть шанс найти ее с помощью живых людей?

— Угу, и в каком из гробов вы ее искать изволите? — не скрывая сарказма, полюбопытствовала "девочка".

— Ах, если бы в гробу… — мечтательно протянул парень.

— Ладно, Элрой, — вновь стала серьезной гостья. — Пошутили и хватит. Мое дело — предупредить тебя. Хотя нет… даже не дело, а добровольный вклад нужной информации в твою пустую голову, ибо, хвала Сайме, предупреждения — не входят в обязанности старшего жнеца! Исключительно в силу моей природной доброты, говорю тебе: не отвлекайся от заказа на Варфаламею! А пока… — Дис перевернула руку ладонью вверх, сжала в кулак и медленно раскрыла. Темный комок, зависший над тонкими девичьими пальчиками, начал сам по себе расправляться, превращаясь в небольшой чернильно-черный лист, испещренный ярко светящимися строками. — Держи! — она протянула список блондину.

— Такой маленький? — с сомнением уточнил он.

— Ты с этим-то успей справиться, прежде чем срок истечет, ловелас отмороженный! — Под ногами девочки закрутился вихрь из белесого тумана.

— Я тебя тоже очень люблю, мелкая! — не остался в долгу жнец и послал воздушный поцелуй своей непосредственной начальнице. А та, успев скорчить на прощание недовольную гримасу, исчезла.

— И что это было? — Джема медленно поднялась с пола и угрожающе похлопывая молотком по раскрытой ладони, направилась к Элрою.

Но стук оповестил о приходе еще одного гостя. Отложив расспросы на потом, ведьма поспешила на встречу. От души надеясь, что это вернулась Олли-о, а не явился еще кто-нибудь неизвестный с угрозами и издевками, типа призрачной девочки. Или не пожаловал очередной клиент, успевший оплатить часть услуг хозяину ПБ до его ареста. Втроем с жнецом и оборотнем они уж точно сообразят, как выручить дьера Дорэ. Про то, что видеть собирателей душ дано далеко не всем, ведьмочка почему-то не подумала. Как не подумала и о том, что у блондина с неподъемным мечом могут быть другие планы.

Когда в сопровождении рыжей сыщицы Джемма вернулась в рабочий зал, от беловолосого гостя осталась лишь пустая банка на подоконнике. Эх… а ведь она собиралась еще расспросить его о том, что сказала Дис по поводу ее кратковременной смерти в детстве.

— Что-о-о? — от возмущенного вопля дьеры Сомс, застывшей разъяренной фурией напротив окна, зазвенели стекла: — Кто сожрал мое варенье?!


Вечером того же дня…


Она все-таки испекла торт. Даже два, но от первого ничего не осталось в процессе готовки. Олли-о, которая не поленилась сходить на рынок и закупить все необходимые ингредиенты, слишком часто снимала пробу. Там кусочек, тут еще один, здесь чашка крема, ложка глазури, мед, изюм, джем малиновый… в результате того, что эта сластена попробовать еще не успела, хватило на один, но большой торт с красивой бело-коричневой шапкой из кремовых розочек. После кулинарных экспериментов сил на мертвецов, дожидающихся ее внимания в хладокамерах, у ведьмочки уже не было. Она жутко устала за этот день. Но, к своей гордости, могла спать спокойно, ибо уважаемая дьера Клю, ее гроб, венки с лентами и зал для церемонии прощания — были в полной боевой готовности. Кладбищенские же вопросы обещали уладить два наемных работника, с которыми Эдгард сотрудничал несколько лет.

Взяв с собой книгу, где подробно описывались все нюансы профессии гробовщика, включая несколько видов сценария для похорон, Джемма отправилась наверх. Не раздеваясь, завалилась на диван и, раскрыв учебник, начала его листать. Олли-о, изъявив желание не расставаться с тортом, запертым на несколько часов в холодильном шкафу, чтобы он, как следует, пропитался до того, как рыжая снимет и с него пробу тоже, решила переночевать в ПБ "Последний цветок". Помощница хозяина не возражала. Несмотря на прошлую неприязнь, которую девушка испытала, увидев "осу" с Этьеном, сыщица нравилась ей все больше.

Она восхищала ведьмочку своей энергией, своим заразительным смехом, уверенностью, которой Джемма пока что могла только завидовать, и самостоятельностью. Дьера Сомс давно уже ни от кого не зависела и ни в чем не нуждалась. Разве что в развлечениях и сладостях. В столь мрачной конторе, как похоронное бюро, оса, если верить словам сыщицы, нашла и то, и другое. Но, несмотря, на зарождающуюся симпатию к рыжеволосой гостье, Джимджеммайла по-прежнему отказывалась воспринимать ее как потенциальную пару для своего отчима. Даже думать о такой перспективе не желала! Впрочем, тем для раздумий, у нее хватало и без этого.

Например, хозяин. Олли-о все-таки побывала в главном здании ГорГон, в подвале которого обычно держали арестантов до принятия решения об их судьбе. Через знакомого нерлиса сыщица попыталась выяснить, в чем же обвиняют законопослушного гробовщика. Вот только так ничего толком и не узнала. Дьера Дорэ безо всякого допроса заперли в одиночной камере с семью уровнями защиты, будто он был опасным преступником, а не мирным жителем Готрэйма. Хотя кто ж эту мрачную личность разберет? Вдруг и правда маньяк?

Джемма всего-то несколько дней, как с ним познакомилась. А дьера Сомс и вовсе раньше не встречалась, разве что наслышана была о мастерстве и профессионализме владельца "Последнего цветка". А что он за человек, чем живет, чем дышит — она не знала. Зато знала ведьмочка, вернее, догадывалась. Смертью этот тип живет… чем же еще? Вот только от вспарывания трупов до вскрытия живых — рукой подать. Было бы желание, смелость и больная фантазия! И почему-то Джеме казалось, что у ее хозяина все вышеперечисленное имеется в избытке. Это ж надо — дружбу с жнецами водить! Кому скажи — не поверят. И живет гробовщик уединенно, ни экономки, ни горничной… даже кота нет! И это у мага-то. У Этьена целых два серых кошака дома живут и, как сыр в масле, катаются. И Вишенку он всячески баловал. А Эдгард один, как перст. Он, гробы и трупы… бр-р-р! Как есть маньяк! Вопрос, насколько опасный?

Вот только как ни пыталась девушка представить своего начальника в роли душегуба, потрошащего на безлюдной улице невинную жертву — ничего у нее не получалось. Нравился ей черноволосый гробовщик, пусть на уровне банальных инстинктов, призрачных предчувствий и особого ведьминского чутья, но нравился и все тут! А потому, чтобы там ни говорила сыщица, не мог он быть опасным преступником и точка! Просто случилось недоразумение, которое быстро исправит один из городских судей — маг, видящий истину.

А может, проблема в том, что перешел дьер Дорэ кому-то дорогу. Как там Элрой говорил, пока они с ним гробы двигали? Всему виной какая-то таинственная женщина, причем ведьма, да еще и лиловая! Вот и вскрылась причина неприязни гробовщика к остроконечным шляпам и к дару вышеупомянутого цвета, жаль только, что при таких печальных обстоятельствах. И почему "белый эльф" так поспешно слинял, лишив девушку возможности черпать из него столь важные и интересные сведенья? Эх…

Джемма вздохнула, отогнав прочь неприятную мысль о том, что жнец ведь может и не зайти больше на чашечку чая. Это к Гарду он приходил, пытаясь уговорить того помочь в розыске проклятой ведьмы. А какой ему толк от неопытной колдуньи, едва закончившей магическую школу? Правильно! Никакого! Ну, разве что та самая чашка чая да варенье. Хотя есть еще шанс сорвать с девичьих губ пару поцелуев вместе с секундами жизни, но это дело сугубо добровольное и влечет за собой отработку в роли помощника гробовщика. Или правильней будет сказать, гробовщицы? Ведь пока дьер Дорэ отсутствует — Джемма тут за главную. А вот когда он вернется… когда увидит и оценит ее старания… да обнаружит свой выкорчеванный из хладокамиры сейф… у-у-у-у…

Вспомнив о последнем, ведьмочка побледнела, резко поднялась и, захлопнув книгу, бросила ее на подушку рядом с нагло дрыхнувшей там Вишенкой. Через пять минут Джемма уже была в подвале и пыталась затолкать обратно вырванный из ячейки ящик.

— Тебе помочь? — насмешливый голос Олли-о, стоящей в дверях, отвлек ее от дела.

— Нет, спасибо, — переведя дух после таскания практически неподъемной тяжести, отозвалась девушка, она искренне надеялась, что преуспевающую сыщицу не заинтересует чужой сейф и его содержимое. Ошиблась. Карие глаза гостьи заблестели, а руки с острыми ноготками потянулись к новой "игрушке".

— Что это? Сейф? Дьера Дорэ? Дай, открою!

— Не с-с-стоит, — загородив проход к металлическому хранилищу чужих денег (ну или секретов), прошипела Джемма.

— Да ладно тебе, Майла! — улыбнулась рыжая, искренне стараясь придать лицу невинное выражение. Куда там! В глазах с вертикальными зрачками так и плясали хищные огоньки. — Мы только посмотрим, что за страшные тайны хранит этот арестант, и вернем все обратно. Ну должно же быть хоть что-то, намекающее на причину его заключения под стражу. Ты ведь хотела выяснить…

— Я хотела, чтобы ты перекинулась в рой ос, навестила пленника и спросила его об этом, — продолжая стоять между сыщицей и ее целью, сказала ведьма.

— Язык насекомых твой дьер вряд ли понимает, а щеголять перед ним в чем мама родила мне не особенно хочется, — перестав улыбаться, проговорила Олли-о. — К тому же там высший уровень защиты. Это значит, окон нет, щелей… даже если и есть, зачем рисковать, когда среди ГорГон есть хорошие знакомые, должники и просто болтуны?

— Угу, — кисло усмехнулась ведьмочка. — Может, среди твоих знакомых и нерл Гэлвин числится? Он Эдгарда и увел в лауритовых браслетах.

— Гэлвин, — рыжая чуть наморщила лоб и потерла большим пальцем подбородок. — Гэлвин, Гэл… хм, третий по старшинству нэрл, без пяти минут начальник отдела.

— Ты его знаешь?! — теперь уже глаза Джемы загорелись алчным любопытством.

— Лично не знакома, но слышала, а позавчера заходил ко мне один милый мальчик из довольно влиятельной в Готрэйме семьи, просил выяснить кое-какие сведения именно об этом человеке…

— И?

— Я ему отказала. Вежливо. Первый принцип частого сыщика, который ценит свою работу, репутацию и клиентов — не ссориться с городскими властями.

— Яс-с-сно, — вздохнув, прошептала ведьма. — А хоть что хотел твой несостоявшийся клиент?

— Ну-у-у… Что хотят мальчики нетрадиционной ориентации знать об объекте своих больных фантазий? Все! Где бывает, куда отдыхать ходит, с кем встречается-общается, что ест на завтрак и прочее-прочее-прочее, — с легким раздражением, замешанном на иронии, ответила девушка-оса.

— Нэрл Гэлвин г… г… — сев от удивления на сейф, как на низкую табуретку, Джемма никак не могла выговорить последнее слово, так как образ огромного мужчины с хрипловатым басом в ее голове никак не ассоциировался с тем, кто любит представителей своего пола. Хотя… много ли знала Джемма о таких людях?

— Понятия не имею, таков ли Гэлвин, а вот тот рыжий красавчик, что пытался меня нанять…

— Рыжий? — в голове ведьмочки будто что-то щелкнуло — вспыхнул огонек догадки, которую она тут же решила проверить. Вскочив на ноги, ведьмочка метнулась к одной из хладокамер, открыла дверцу и, с усилием потянув за металлический поддон, выкатила наружу ту его часть, на которой покоилась голова мертвеца.

— О! — только и сказала сыщица. — Это ж кого парнишка нанял, раз оказался в похоронном бюро? Или его сам Гэлвин и порешил? За домогательства.

— Олли! — воскликнула Джемма, глядя на собеседницу так, будто та только что раскрыла страшную тайну последних столетий. — Вдруг так оно и было?! Только зачем тогда нэрл притащил труп сюда? Неувязочка выходит, — она задумалась. — И потом Эдгард сказал, что парень был мертв уже сутки, тогда как я его видела на торговой улице живого… Нет, здесь что-то не так. Дьер гробовщик тогда настаивал, что вместо рыжего мы встретили лилового мага под личиной мертвеца. Лиловый маг, лиловый… или не маг, а ведьма? Так может… — девушка снова вдохновилась, поймав очередную идею за хвост. — Все сходится, я чувствую! Ведьма, о которой говорил Элрой настолько искусная, что распознать ее иллюзию практически невозможно. Тот фальшивый рыжеволосый парень, его улыбка… мне ли? Или, может, она адресовалась дьеру Дорэ, который стоял за моим плечом? Да точно же! Раз ведьма его знала в прошлом, улыбалась она именно ему! А в настоящем эта тварь, позорящая весь лиловый дар, каким-то образом подставила Гарда, чтобы он не успел принять предложение Эла и отыскать ее…

— Стоп… — сыщица попыталась вклиниться в словесный поток собеседницы. — Остановись, Майла! — она легонько тряхнула ее за плечи, когда поняла, что девушка говорит больше сама с собой, нежели с ней, озвучивая вслух очередную цепочку безумных догадок. — Для начала, — глядя в упор на притихшую ведьмочку, сказала дьера Сомс: — Кто такой… Эл?

* * *

Они проговорили часа полтора, сопоставляя кусочки имевшихся в наличии данных, и додумывая варианты отсутствующих. О сейфе, оставленном в запертой холодильной, больше не вспоминали, зато дьера Эсми, лежащего там в одной из ячеек, и его двойника обсудили по всем статьям. Так и просидели на кухне, делясь предположениями, за чашечкой свежезаваренного корифа, который Джемма разбавляла молоком, а сыщица — коньяком, купленным вместе с ингредиентами для торта. Последний, кстати, тоже принимал активное участие в поздней трапезе. Правда, в качестве подпитки для ума дьеры Сомс.

Как сообщила она ведьме по секрету, от сладкого ей гораздо лучше думается. Умяв половину лакомства, в то время как Джемма съела всего кусочек, оса благосклонно разрешила вновь спрятать лакомство под замок. Ведьмочка же невольно позавидовала хваленой регенерации оборотней. Если б обычный человек ел столько десертов да еще и на ночь — наверняка выглядел бы как пять Олли-о вместе взятых, а в эту… как не в коня корм! Худая, подтянутая, бодрая — мечта, а не женщина! Любой бы мужчина был счастлив обладать такой. Даже Этьен.

Эта мысль больно царапнула сердце, и Джемма насильно заставила себя переключиться на обсуждаемую за столом тему. Последнюю порцию корифа наливала разливала по чашкам рыжая. И, вопреки, предполагаемому эффекту, который должен был производить напиток, ведьмочку начало клонить в сон. Усталость взяла верх или просто ночь на дворе? Пожелав сыщице хороших снов, Джемма вялой походкой побрела на чердак. Уже обжитый и почти родной, а еще светлый днем из-за огромного окна и загадочно-волшебный ночью из-за него же.

А за тонированными стеклами мерцал огнями город, на темно-синем небосводе горели звезды, а в тени раскидистого дерева стоял человек и неотрывно наблюдал за хозяйкой комнаты под крышей. С такого расстояния сквозь полупрозрачный витраж с раскрытой наполовину створкой он видел лишь очертания девичьей фигурки, но и этого было достаточно, чтобы понять, чем она занята. Вошла, зажгла палочку с покрытым свелью кончиком и… так и застыла напротив окна. Губы мужчины тронула понимающая улыбка, а сердце сжалось от наплыва нежности. Он отчетливо представил изумление, переходящее в радость, которые сейчас наверняка отражались на милом личике его любимой ведьмочки.

Врывающийся в комнату ветер развивал черный бархат занавесок и трепал ее волосы, а она все стояла и смотрела на лежащий на подоконнике мешочек, туго набитый монетами. Потом вышла из оцепенения, протянула руку и, вытащив из-под неожиданной находки лист бумаги, принялась читать записку. После этого сильнее раскрыла окно и высунулась на улицу, вглядываясь в темноту. Мужчина невольно подался вперед, едва не переступив границу спасительной тени, но недовольное жужжание над ухом быстро охладило его неосознанный порыв.

Так ничего и не разглядев в ночи, девушка захлопнула створки, тщательно проверила надежность запора и, прижав к груди драгоценную ношу, села на диван. Золоченый шнурок послушно поддался под натиском ее дрожащих пальчиков, открывая взгляду ведьмы такое необходимое ей содержимое. Треймы… много треймов! Штук двадцать или даже тридцать. Джемма задумчиво уставилась на нежданное богатство, теребя в руке записку, которая к нему прилагалась. Там было всего три слова печатными буквами, но какие!

"Когда сможешь — вернешь".

И подпись: "Э"

Вот и гадай теперь, кто этот таинственный благодетель, не побоявшийся одолжить бедной ведьмочке столько денег. Эдгард каким-то образом прислал весточку из своей темницы? Элрой нашел способ помочь "клубничной фее" с тем, о чем она его так просила, или ее все-таки нашел Этьен? Если Олли-о проболталась, то… то…

Джема хотела вскочить и кинуться на разборки с рыжей прохвосткой, но вместо этого сладко зевнула, погасила свет и, спрятав мешочек под подушку, завалилась спать в обнимку с тихо мурлыкнувшей Ви. Завтра… все завтра. Завтра она выяснит, причастна ли к подарку сыщица, а заодно и наймет ее на работу. Ведь теперь деньги у нее есть и на гонорар оборотню, и на покупку необходимых материалов для работы похоронного бюро, и на оплату услуг кладбищенских наемников. Да что там! Здесь на все хватит! Даже на новый наряд и на пять пар дорогих чулок в черно-лиловую полоску.

Ведьмочка так и уснула, не раздеваясь, со счастливой улыбкой на губах. А прятавшийся в тени дерева мужчина, отведя взгляд от потемневшего окна девичьей комнаты, поправил глубокий капюшон плаща, отмахнулся от жужжащей над ухом осы и, посмотрев на серебряные часы на длинной цепочке, направился к дому с вывеской "ПБ "Последний цветок". Как только ночной визитер скрылся за гостеприимно открывшейся дверью, на месте, где он недавно стоял, проступила еще одна фигура. На этот раз женская. Дьера с мрачным интересом уставилась на окно ведьмочки, брови ее сошлись на переносице, а водянисто-зеленые глаза раздраженно сверкнули. Она стояла, прислонившись к стволу, как и ее предшественник некоторое время назад, вот только в отличие от него, эта особа была призраком.


Глава 6


В уютной гостиной загородной резиденции дьера Эсми ярко полыхало пламя камина, потрескивали дрова. Свечи, плавающие в пузатой настольной чаше, источали дурманящий аромат. Их теплый свет, проникая сквозь разноцветные стенки стеклянного сосуда, пестрыми бликами ложился на светлую обивку дивана, на пушистый ковер и на лица засидевшихся за полночь собеседников.

— Так что вы думаете насчет рудников, дорогая? — глубокий голос мужчины был приглушен, но отчетливо слышен в каждом уголке не самой маленькой комнаты.

Это, как и идеальная дикция, сразу выдавало в нем публичную персону. Услуги магов-искусников стоили недешево. За совершенствование кого-либо эти чародеи брались весьма неохотно, а потому и цену заламывали весьма приличную. Обладатели бирюзового дара настолько ревностно относились к своим талантам, что соревноваться с ними на этот поприще было не под силу никому.

Чтобы кто-то кроме них мог очаровать балладой, покорить танцем, написать великолепную картину? Еще чего не хватало! Разве что самородки, от природы одаренные музыкальными и художественными талантами, смели претендовать на свой "кусок" от пирога "искусств". Остальным же оставалось наслаждаться зрелищем и услаждать слух чужим творчеством. Даже за очень большие деньги бирюзовые волшебники не доводили работу до совершенства. Всегда оставляли небольшой изъян. Вот и в голосе Вэйдмара Эсми время от времени проскальзывала еле уловимая нотка, выдавая ненатуральность. Но кому какое дело, если свою задачу измененные искусником связки выполняли на "отлично"? Голос лился, как песня, завораживая, убеждая…

— Думаю, использовать для разработки опасного участка осужденных — великолепная идея. Даже с учетом почти иссякнувшей жилы это значительно выгоднее новых шахт. — Женщина подалась вперед и, проведя пальцем по краю чаши, улыбнулась. — Потому что практически даром. Вы, как всегда, правы, мой дорогой Вэйд.

— Я знал, что Вы меня поддержите, Энна, — дьер Эсми улыбнулся, взял за руку собеседницу и, склонившись, поцеловал ее холодное запястье. На его указательном пальце мигнул красным перстень Аза. Словно откликнувшись на зов родственной магии, в камине сильнее вспыхнуло пламя, выхватив из полумрака рыже-белые пряди на голове мужчины. — Только с Вами и можно разделить… бремя экономии городской казны.

— Вы мне льстите!

— Ну что Вы! Чтобы польстить такой женщине, нужно быть как минимум поэтом, а я, увы, всего лишь скромный служитель народа. — В черных глазах градоправителя плясали рыжие огоньки насмешки. А может, так просто казалось из-за проскальзывающей в голосе иронии и отблесков пламени, отражающихся в расширенных зрачках.

Дьера Ганн высвободила руку из плена мужских пальцев и, откинувшись на спинку кресла, смерила потенциального супруга оценивающим взглядом. Все-таки Вэйдмар Эсми должен стать достойным экземпляром в ее небогатой пока коллекции мужей. Старше Грэнны лет на десять, но возраст выдают лишь частая проседь, морщинки в уголках глаз и едва наметившиеся складки, сбегающие от крыльев носа к уголкам рта. Хотя, последние скорее прозрачно намекают на склонность к цинизму и гордыне. А эти качества умная женщина всегда сумеет обернуть себе на пользу. Особенно, если они прилагаются к подтянутому сильному телу, которое вполне позволяет хозяину отлично смотреться даже в такой непритязательной домашней одежде, как рубашка с закатанными рукавами и простые коричневые штаны.

Добавить к привлекательности состояние, положение в обществе и вот он — ценный приз. Единственное, что смущало дьеру Ганн в претенденте на свою руку и сердце — едва уловимое сходство с ее первым мужем, которое она порой замечала. Было что-то общее между этими мужчинами. То ли скрытая под дорогими костюмами мощь, то ли слишком уж проницательный взгляд, от которого возникало неприятное ощущение, словно тебя видят насквозь. Видят все твои тайные помыслы и надежды. Видят и снисходительно посмеиваются про себя. Впрочем, Грэнне уже давно было не семнадцать. И отказываться от своих планов из-за призрака первой любви она уж точно не собиралась.

Вэйдмару Эсми не требовалось смотреть на женщину, сидящую по ту сторону круглого столика, чтобы ее оценить. Его великолепная память хранила множество различных сведений, в том числе и облик Грэнны, знакомый до мелочей. По-прежнему красива, несмотря на возраст, все так же холодна и надменна. Под ледяным взглядом ее прозрачно-серых глаз покорно склонятся и заместители, и секретари, и высокомерная знать. Чего еще желать от будущей супруги овдовевшего градоправителя? Постельных талантов?

Хм… Кстати, а не пора ли перевести отношения на новый уровень? Так сказать, для подтверждения взаимовыгодной сделки, официально именуемой словом "брак". Мужчина прищурился и практически беззвучно побарабанил пальцами по подлокотнику, раздумывая. Пожалуй, не сегодня. Даже выбирая разумом, а не инстинктами, он предпочитал полностью владеть мыслями партнерши. А Энна весь вечер была непривычно рассеяна. Да и Рози расстроится, если он не навестит ее будуар этой ночью.

Градоправитель Готрэйма поднялся, галантно подал руку собеседнице и сопроводил ее до гостевой спальни, в дверях чувственно приложился губами к узкой ладони, после чего пожелал потенциальной супруге волшебных снов и отправился в объятия содержанки. Грэнна закрыла дверь на ключ и подошла к окну. За красно-рыжими стеклами закованного в золотые переплеты витража темнел чуть подсвеченный луной лес. Дьера Ганн заметила и то, какое направление приняли мысли Вэйда, и то, к какому не лестному для нее решению он пришел, но сегодня ее куда больше волновал совсем другой вопрос. Ей было о чем подумать, и центральное место в раздумьях занимал вовсе не этот рыжий дьер, а столь внезапно протрезвевший и странно оживившийся сын.

Женщина достала из кармана записку от своей доверенной экономки, работающей в доме Аттамса, и еще раз перечитала. Кроющийся за сухими строчками смысл за последние несколько часов ничуть не изменился. То, что Этьен перестал искать забвение на дне бутылки, безусловно радовало. Вот только быстрота перемены в его поведении и, что важнее, настроении откровенно настораживала.

Вот куда, интересно, он сегодня отправился, велев не ждать его к ужину и завтрак не готовить? Заподозрил обман в смерти Майлы или, может, девка-оборотень, пользуясь тем, что мужик нуждается в утешении, на всю ночь его к себе заманила? А это плохо… ой, как плохо! Одно дело — роль тайной любовницы, другое — не тайной. И, что бы там ни говорила Грэнна сыщице, пытаясь переманить ее на свою сторону, видеть эту особу в качестве пары для своего единственного отпрыска дьера Ганн не желала. Не хватало ей еще одной проходимки в семье!

Женщина чуть поморщилась, откинув с лица пепельно-русый локон, и злорадно улыбнулась. Кларисса ей много крови попортила, пока близняшек не родила. Зато потом могла бы стать послушной игрушкой в руках свекрови. Даже жаль, что померла. Грэнна присела на кровать и ласково погладила резную крышку массивной шкатулки, что стояла на тумбочке. Аккуратно переложив ее на колени, женщина проколола палец шипом замка. Еще в юности она поняла, что информация порой куда надежнее и денег, и оружия. Знания — вот истинная власть. За долгие годы у нее накопилось много бумаг, свидетельствующих о чьих-то ошибках и промахах, грешках и преступлениях. И большая часть компромата хранилась дома в сейфе. Но самые важные документы дьера Ганн предпочитала всюду возить с собой.

Втянув каплю хозяйской крови, замок тихонько щелкнул. Крышка послушно поднялась, открывая доступ к нутру шкатулки, защищенному от взлома, кражи, пожара и наводнения. Холодные пальцы бережно перебрали свои сокровища и извлекли нужный свиток. Тот самый, на котором уважаемый лекарь с незапятнанной репутацией и государственной лицензией, написал несмываемыми чернилами, что "дьра Кларисса Аттамс такого-то числа такого-то года произвела на свет двух абсолютно здоровых младенцев, но совокупность двойного плода и первых родов так ослабила ее организм, что сохранить жизнь роженице не удалось".

Личная печать целителя подкрепляла его слова, но использовать раскрытую в них тайну Грэнна так и не успела. О лиловой ведьме, неожиданно ставшей женой Этьена, вездесущая дьера Ганн, к своему огромному сожалению, знала очень мало. Кларисса явилась в Готрэйм с континента, где следы ее терялись. Она словно возникла из неоткуда лет десять назад, а до этого будто и не было такой дьеры на свете. Фальшивое имя, фальшивый медальон, фальшивая дочь… разве что перстень азы настоящий, да только какой с него прок? Такие знаки высшей степени мастерства выдавались магам в любом храме Марны, если претенденты на звание аза проходили испытания жрецов.

Увы, сей милый сердцу Грэнны документ так и не был применен ею по назначению, а ведь мог обеспечить годы покорности наглой невестки, останься Кларисса по эту сторону белого полога. Мог послужить весомым аргументом для устройства Этьену нового брака с ПРАВИЛЬНОЙ женщиной. Мог… да только к чему это все сейчас? Разве что использовать тайну рождения Майлы в качестве приманки для нее же. Любопытная, деятельная, не битая жизнью ведьмочка… стоит правильно подкинуть ей нужную информацию — и она сама умчится на континент в поисках правды. Жаль, конечно, будет, если пропадет девчонка, но сын, его нервы, репутация и благосостояние для матери дороже, нежели судьба приемной внучки!

* * *

"Мур-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р! — от низкого раскатистого звука казалось вот-вот завибрируют стены, — мур-р-р-р, мур-р-р, мур-р-р-р", — урчала Вишенка, то медленно поворачиваясь, то потягивая лапки. Мол, да-да, хозяин, и вот тут, за ушком почеши… мур-р-р!

Ведьмина кошка вела себя, словно последняя бездомная бродяжка, и нисколько этого не стеснялась. Она выгибала спинку, жмурилась, подставляла для ласки шейку, набитое вкусной колбаской брюшко и громко без остановки мурлыкала. Нет, Ви, конечно, любила свою ведьмочку. Даже без магической привязки, наверное, любила бы. Джимджеммайла была доброй, заботливой, нежной. Не жалела вкусняшек, делилась кроватью и никогда не наказывала свою четвероногую компаньонку за подранные чулки. Но что делать, если у нее такие маленькие, прохладные лапки и узкие коленки, на которых и не уляжешься толком без риска свалиться? То ли дело большие и теплые лапы хозяина! Мур-р-р-р!

Этьен, откинувшись на спинку передвинутого им диванчика, привычными движениями гладил довольную кошку и смотрел на ее мирно посапывающую владелицу. Просто смотрел и наслаждался тем, что она спит отнюдь не мертвым сном. Такая милая и смешная под этим лоскутным покрывалом, из-под которого выглядывают лишь макушка, лицо, полускрытое спутавшимися прядями волос, да узкая ладошка.

Его девочка… нежная и желанная, а главное ЖИВАЯ! Пусть здесь: в чужом доме и под чужим именем, пусть… Дьеру Аттамсу на данный момент хватало и этого.

Он готов был просидеть напротив ее импровизированной постели не одни сутки, любуясь тем, как скользят по девичьим щекам прозрачные тени, как касается губ легкая улыбка. Как забавно во сне Майла чешет кончик носа или болтает что-то неразборчивое, а порой чуть закусывает нижнюю губу или хмурится. Она спит зачарованным сном и видит разные сны. Его маленькая ведьмочка, его сокровище… Мечта, которая уже год как должна была стать реальностью, но… Этьен боялся.

Сильный, уверенный в себе мужчина, не знавший поражений у женщин, боялся, словно зеленый юнец. Скажи кому — засмеют! Риск спугнуть ее, обидеть, упустить сковывал решимость. И дьер Аттамс медлил. Идиот! Правду говорят, любовь делает людей глупыми. А он именно любил. Впервые в жизни по настоящему влюбился по уши, как мальчишка, готовый в порыве чувств слагать стихи для ведьмочки, похитившей его сердце. Смешно…

Губы мужчины тронула ироничная улыбка. Было бы смешно, не будь оно все так грустно. Мать твердила ему, что он одержим. Или, что назло ей решил заменить одну безродную ведьму ее же копией. Она была настолько уверена в своей правоте, что убедила в этом и приемную внучку. И как объяснить обратное молоденькой девочке, попавшей под пресс заверений дьеры Ганн?

Ведь Майла с Клариссой и правда очень похожи. Причем покойная мать будто специально культивировала это сходство, воспитывая дочь по своему образу и подобию. Она делала им одинаковые прически, покупала похожих фасонов платья, словно действительно старалась вырастить свою маленькую копию. Когда Этьен как-то спросил жену, зачем она так поступает, та ответила, что не желает видеть в дочери даже намек на черты ее отца. Тогда Аттамса такое объяснение вполне устроило, а потом Кларисса умерла, оставив после себя двух чудных близняшек и привыкшую быть тенью матери Майлу.

Проклятье! Ну как? Как донести до ведьмочки такую простую истину?! Разве имеет значение поверхностное сходство? Ведь даже два одинаковых бокала судят не по виду, а по содержимому. Наполни один густым, как кровь, тягучим вином, за которым и дна не видно, а другой прозрачной, как слеза, родниковой водой — и их никто не перепутает. Иной цвет, иной запах, иной вкус. Вот и с Майлой так же. Глаза бесстрастно отмечают знакомый оттенок кожи и волос, линию подбородка, излом брови, а чувства кричат — другая. Особенная, уникальная, единственная… моя!

Когда старая гадалка, что приезжала в город на праздник, нагадала семилетнему Ену любовь всей его жизни и даже показала слегка расплывчатый образ будущей возлюбленной в прозрачном шаре, взрослые посмеялись, а он запомнил. Через много лет встретил Клариссу и, заметив в ней знакомые черты из эпизода далекого детства, решил приглядеться к женщине поближе. А дальше все сложилось само собой. Скандал, устроенный Грэнной, помолвка, свадьба… Они неплохо жили и хорошо ладили. Но каково это — по-настоящему полюбить, Этьен узнал лишь после смерти супруги. Когда на его глазах повзрослела ее дочь.

Девочка нравилась ему всегда, но раньше она была ребенком, и он воспринимал ее как любопытное маленькое "солнышко", поселившееся в его доме. Майла просто-таки излучала энергию, свет, радость, и заражала этим всех вокруг. А потом она выросла. И больше не было сомнений, чье именно лицо показывала мальчишке гадалка в далеком детстве. Сердце не умеет лгать, его глупым сходством не обманешь.

Дверь тихонько скрипнула, открываясь. И на пороге, изображая деликатное покашливание, появилась Олли-о. Этьен нехотя отвел взгляд от лица ведьмочки и вопросительно посмотрел на свою сообщницу. Та стояла, подперев плечом стену, и насмешливо изучала их обоих.

— Тебе еще не надоело? — громким шепотом спросила "оса". — Целый час уже несешь почетный караул возле ее убогого ложа. Знала бы, что ты опять будешь пылинки с ведьмы сдувать да романтическим мечтаниям предаваться, не стала бы сонное зелье зря переводить.

— А что ты предлагаешь? — рука мужчины на миг замерла, чем тут же вызвала недовольство Вишенки. Кошка ревниво зашипела на рыжеволосую дьеру, посмевшую узурпировать внимание хозяина, и предупреждающе вонзила когти в его ногу.

Олли-о ехидно хмыкнула и закатила глаза:

— Вот уж не думала, что мне ТЕБЯ, дьер оружейник, по этому вопросу консультировать надо! Ты мужик или кто? Не знаешь, что с женщиной делать?

— Олли! — одернул сыщицу Аттамс и укоризненно покачал головой.

— Что Олли? Я уже двадцать шесть лет как Олли! Дело же предлагаю, вот смотри, — перешла на заговорщический шепот та. — Первый шаг ты сделал правильно — девку в койку отправил. Осталось совсем чуть-чуть: одежду долой, и тело по прямому назначению использовать. Утром, конечно, всплакнет твоя ведьма по утраченному. Ну ничего, ничего… Утешишь, приласкаешь — и никуда она уже от тебя не денется! — пряча в уголках губ хитрую улыбку, с жаром закончила оборотень.

— Ну-ну! — Этьен скептически хмыкнул в ответ на горячие убеждения осы. — Посмотрел бы я на твою реакцию в подобной ситуации.

— А ты не ну-нукай! — отмахнулась Олли-о. — И не сравнивай. Я бы плакать не стала. Если б мужик нравился, так с утра б сама зацеловала! А если нет — молча и без сантиментов кастрировала, — последнее предложение рыжая сопроводила красноречивой жестикуляцией, после чего задумчиво почесала бровь и продолжила абсолютно спокойным тоном: — ну, может, еще расчленила б заживо. — С губ собеседника сорвался сдавленный смешок, сыщица же скромно потупилась и одернула полу длинного пиджака. — Так, ладно… не обо мне сейчас речь. Ты будешь что-то делать с этой спящей красавицей или как?

— Я уже делаю, Олли, — улыбнулся ей он. И улыбка эта была такой искренней, мальчишеской, что девушка невольно залюбовалась. Но, решив, что выглядит, как полная дура, глядя на него восхищенными глазами, натянула на лицо свою любимую маску: чуть-чуть насмешки, побольше цинизма и поменьше реальных чувств.

— И что же?

— Смотрю на нее, осознаю, что это именно она, живая и невредимая. Ну и… наслаждаюсь зрелищем.

— И тебе этого достаточно? — нарочито-разочарованно поинтересовалась сыщица. — Эх, а я надеялась подсмотреть горячую сцену в замочную скважину…

— Олли!

— …а тут дальше невинного ослабления узлов на ее одежде и трепетного поправления покрывала дело не идет. Обидно!

— Олли-о! — простонал мужчина. — Чем тебе Майла так не угодила?

— Она-то? — сыщица пожала плечами, изобразив на лице глубокую задумчивость. — Она-то угодила. Очень даже угодила! Добрая, не тупая… торты к тому же печет, м-м-м, восхитительные!

— Торты? — брови Этьена поползли вверх. — Ты что? Ее готовить заставила? Олли!

— Ну что Олли? Что? — проворчала рыжая, а потом, хитро улыбнувшись, добавила: — Впрочем, ладно, повторяй мое имя, в твоих устах оно звучит, как песня.

— Ол… — хотел было осадить ее собеседник, но вовремя заткнулся и, не сумев сдержаться, рассмеялся. Тихо, прикрыв ладонью рот, чтоб, не приведи Марна, не разбудить спящую ведьмочку. Хоть зелье оса ей и подлила в кориф, но кто ж знает, как быстро молодой организм справится с его воздействием.

— А насчет девчонки, — ухмыльнувшись, продолжила оборотень. — Должна же она была как-то за мое молчание и содействие рассчитаться. А торт… ну ты же знаешь, что я люблю сладкое.

— Ты порой такой ребенок, дьера Сомс, что мои шестилетние малышки старше кажутся, — с особой теплотой в голосе проговорил Аттамс, будто перед ним действительно стояла не взрослая женщина, а рыжая школьница. Только он один видел в циничной сыщице девчонку. Только ему одному она показывала свое истинное лицо.

— В общем, меня ТАКАЯ твоя жена вполне устроит, — сделав вид, что не услышала его тихих слов, заявила Олли-о. — Против меня возражать не будет — это раз; на вкусные семейные ужины позовет, так как добрая — это два. И, наконец, самое сладкое! Это для меня как вишенка на десерте… Да не про тебя я, чирташево отродье, — покосившись на подобравшуюся кошку, усмехнулась "оса", — не шипи! Так вот, Ен… самое "вкусное" в этом деле — щелкнуть по носу твою мамашу! Вот. Три пункта. Как тебе?

— Вполне в твоем духе, — покачал головой мужчина.

— Угу, — в тон ему отозвалась собеседница, а потом как-то слишком уж серьезно спросила: — Шутки-шутками, друг мой, однако я хочу кое-что у тебя прояснить. Девочка мне, правда, нравится. Хорошая она, неизломанная жизнью, не обиженная людьми. Светлая, чистая. И я прекрасно понимаю, что ты смог бы сберечь этот драгоценный камень, став ей достойной оправой, но… А если Джем… Майла откажет? Что ты будешь делать, если она не ответит взаимностью на твои чувства? Если все планы и интриги, которые ты намерен сплести вокруг ведьмочки, ни к чему не приведут? Что тогда, Этьен? — она выдержала паузу, чтобы потом с нажимом проговорить: — Отпустишь?

С минуту в комнате раздавалось только мерное урчание Ви, а потом прозвучало хриплое:

— Не знаю, Олли… — словно у собеседника в миг пересохло в горле, и каждое слово давалось ему с большим трудом.

— Ну, "не знаю" — это не тоже самое, что "нет", — вздохнув, отозвалась оса. — Даю тебе еще пятнадцать минут, дьер мазохист! — сказала возвращаясь к прежнему насмешливому тону. — Не спустишься на кухню коньяк пить, я тебя сама рядом с ведьмой уложу. Честное осиное! — донеслось уже из-за двери.

— Иду, Олли… уже иду, — мужчина бережно переложил недовольно сверкнувшую глазом кошку на подлокотник дивана и, откинув с глаз пепельно-русую челку, поднялся.

Бесшумно ступая, подошел к матрасу, осторожно опустился рядом с ведьмочкой и поправил сползшее с ее плеча покрывало. Не удержавшись, Этьен легонько скользнул кончиками пальцев по девичьей щеке. Она не должна была почувствовать, и, тем более, не должна была проснуться, но… Ресницы ведьмы дрогнули, открывая затуманенные сном глаза, губы изогнулись в счастливой улыбке:

— Нашел меня? — прошептала девушка. Тихо и не совсем неразборчиво, но он понял. Сердце пропустило удар, дыхание сбилось.

— Нашел, — ответил так же тихо, стараясь не делать лишних движений, чтобы не разбудить Майлу окончательно. Она сейчас пребывала на границе сна и яви, и в его интересах было, чтоб девушка вернулась обратно в страну грез, решив, что он ей просто приснился. Вот только, как же тяжело порой даются правильные решения.

Уголки рта ведьмочки поползли вниз, превращая улыбку в печаль:

— А Гарда арестовали, — вздохнув, поделилась она наболевшим.

— Не страшно, — пробормотал дьер оружейник. Как же ему хотелось сейчас обнять это растрепанное чудо, прижать к себе, поцеловать, успокоить. И только боги знают, чего ему стоило сдержаться. — Все наладится, Майла.

— Обещаешь? — дождавшись его уверенного кивка в ответ, ведьмочка опять улыбнулась. — Тогда наладится, — сказала она больше самой себе, чем ему. И, снова закрывая глаза, пробормотала: — Завтра надо перенести гробы, ну, ничего… поцелую пару раз Эла… перенесет.

— Ч-ш-ш-ш-что? — неожиданно громко зашипел мужчина, в раз забыв о конспирации, но его собеседница уже спала крепким сном, продолжая чему-то сладко улыбаться. Ему? Гарду? Элу? Или, может быть, лиловым бабочкам в мире грез?

Этьен поднялся с пола, в пару шагов добрался до двери и, плотно закрыв ее за собой, вперил тяжелый взгляд в невозмутимо подпиравшую стену сыщицу: — Олли-о, — подозрительно сладким голосом начал он, — скажи-ка мне, милая… Кто такой Эл?!

Глава 7

Небольшой столик буквально прогибался под тяжестью разнообразных блюд. Чего здесь только не было: всевозможные колбасы и копчености, салаты, пирамида экзотических фруктов и восьмигранная бутыль с терпкой ореховой настойкой. На подносе под столом ютился чайник. Платформа под ним, заправленная огненной свелью, пульсировала красным светом, поддерживая нужную температуру воды. На кресле в углу перебирала струны дитэры* полупрозрачная рука, сотканная из серебряных, золотых и ярко-бирюзовых нитей. Такая "игрушка", насквозь пропитанная магией искусства, стоила не меньше парочки хороших лошадей или годовой аренды небольшого домика в не самом скверном районе Готрэйма.

В воздухе над дитэрой пощелкивали, добавляя отчетливости ритму, плоские костяные кругляши. С узкой койки свисало меховое покрывало, сшитое из серебристых шкур диких коз. Поверх него лежала нога, обтянутая черной штаниной. Босая ступня притопывала в такт музыке по начищенным до блеска плитам пола, заставляя подпрыгивать стоящие рядом массивные ботинки. Вторая нога, согнутая в колене, служила подставкой для раскрытой книги. Пожелтевшие от времени страницы переворачивались с тихим шелестом. Пузатый бокал с темно-коричневой настойкой медленно прокручивался в смуглых пальцах… Дьер гробовщик отдыхал.

Ему нисколько не мешали ни грубые каменные стены, ни низкий потолок, ни решетка на крохотном окошке, выходящим не на улицу, а в один из многочисленных коридоров здания ГорГон. Конечно, Эдгард бы не отказался от компании парочки интересных трупов, "разделочного" стола и саквояжа с начищенными до блеска инструментами. Ну, или, хотя бы, от одной из девиц матушки Лью, которые время от времени навещали одинокого гробовщика в его мрачной обители. Дьер Дорэ предпочитал любовь, заплатив за которую звонкой монетой, можно было смело получать обусловленное удовольствие и не беспокоиться о последствиях. Однако тот, кто превратил камеру предварительного заключения в комнату отдыха, не озаботился притащить сюда еще и трупы со шлюхами. А жаль. Было бы весело. Впрочем, редчайший иллюстрированный справочник по воздействию ядов на время разложения жертвы тоже неплохо скрашивал унылые часы.

Нэрлисы, с раннего утра таскавшие в камеру подушки, покрывала, еду, посуду, книги и расписную шелковую ширму, чтобы огородить удобства в углу, всерьез подозревали, что нэрл Гэлвин свихнулся. Ничем иным это обустройство "любовного гнездышка" в крыле для особо опасных задержанных рядовые ГорГоны объяснить не могли. Правда, самый младший из них, Краш, недавно переведенный в Готрэйм из столицы, предположил, что начальник просто сдуру связался с кем-то из местных аристократок. У знати, мол, не редкость извращенные фантазии, вот и захотела его зазноба провести незабываемую ночь в застенках камеры предварительного заключения. Или же шеф по-умному придумал сдавать "клетку" для свиданий.

Но привыкшие к довольно-таки провинциальным нравам коллеги от него отмахнулись. А зря… Глядишь, не были бы потом шокированы, узнав, кого уважаемый нэрл разместил с таким неслыханным комфортом. Краш, видавший всякое, только плечами пожал. А вот остальные твердо решили помалкивать и, по возможности, держаться от начальника подальше, пока вся эта катавасия с загадочным арестом дьера гробовщика не закончится. Судьи в Готрэйме, как и во всех больших городах страны, золотые маги. Уж они то — видящие истину, невиновного не осудят. А, судя по тому, как устроил пленника Гэлвин, дьер Дорэ либо попал сюда по ошибке и ненадолго, либо… за долгое сотрудничество арестованный, по мнению нэрла, заслуживает уважения и некоторых поблажек.

Заскрежетал ржавый замок, громыхнул засов — и дверь противно заскрипела, медленно открываясь. Массивная фигура заслонила поток тусклого света, льющегося из коридора. Неловко пригнув обтянутую косырем макушку, чтобы не стукнуться о слишком низко расположенную перемычку, гость вошел внутрь. Печатая шаг, приблизился к столику, развалился на одном из кресел и, забросив в рот виноградину, рявкнул:

— Оставьте нас!

Дежурный по крылу нэрлис невольно втянул голову в плечи, бросил на арестанта сочувствующий взгляд и, поспешно прикрыв тяжелую кованную дверь, загремел засовом. Дьер Дорэ спокойно дочитал до конца страницы, бережно закрыл книгу и аккуратно отложил в сторону. После чего повернулся и сел, спустив обе ноги на пол и прислонившись спиной к стене.

— Развлекаешься? — вкрадчиво поинтересовался он.

Нэрл Гэлвин усмехнулся и сменил позу. Его грузное тело с идеально ровной спиной, скрещенными в щиколотках мощными ногами, руками на коленях и склоненной к плечу головой смотрелось на редкость несуразно.

— Не без этого, — голос ГорГона заскрипел, словно плохо смазанные петли. — Жизнь так коротка и ненадежна! Нужно радоваться каждому дню, — добавил он, стягивая с головы косарь. Пальцы кокетливо взбили темные пряди. — Неужели не рад меня видеть? — обиженно надув губы и почти срываясь на фальцет спросил нэрл.

— Это еще вопрос — КОГО я вижу? — ухмылка, искривившая рот гробовщика была не доброй.

— Фи! Какой ты противный, — Гэлвин опустил поросший густой щетиной подбородок и похлопал короткими ресницами. — Неужели тебе не достаточно ЗНАТЬ? Ты же сразу догадался, не отрицай, — его крупные белые зубы сверкнули в довольной усмешке.

— Дело в том, — Эдгард вздохнул и, помедлив, словно подбирая слова, продолжил: — что я знал и человека, чей облик ты так бесцеремонно используешь и чью репутацию так основательно гробишь. Причем посмертно. Тебе не стыдно, Варя?

— Фу, не называй меня так! — черные брови мужчины съехались на переносице, демонстрируя фальшивое возмущение.

— Прости, но называть Гэлвином как-то не выходит, — вполне серьезно ответил собеседник.

— Ну ладно, жнец, — сдался "нэрл".

— Я не жнец, — скрипнув зубами, возразил пленник.

— Жнец-жнец, — насмешливо посмотрев на него, повторил "Гэлвин". — Был, есть и будешь. Для таких, как ты, отставка ничего не меняет. Как любил смерть, так и любишь. Как работал на нее, так и…

— Я не жнец, а гробовщик. Прочувствуй разницу, — спокойно пояснил арестант.

— Так и я не Варя, — подмигнул ему собеседник.

— А кто тогда? Монстр в человеческой шкуре? Лживая тварь, беспринципная убийца и банальная трусиха, которая боится показать свое настоящее лицо тому, кто однажды спас ее от смерти? — улыбка, гостившая на губах Эдгарда, была холодной.

— Сволочь ты, Гард. Очень дурно воспитанная и совершенно не галантная сволочь, — в него полетело с силой брошенное яблоко. Дьер Дорэ ловко поймал его, потер о рубашку на груди и, откусив, выжидающе посмотрел на посетителя. — Ну ладно! Так и быть. Исключительно по старой дружбе… — Лицо Гэлвина на миг будто сплющило. Все черты смазались и поплыли. Образовавшаяся "маска", похожая на жидкую глину, забулькала, словно закипая. Сперва из вязкой массы показался маленький носик, потом пухлый розовый ротик, изогнутые брови, гладкий лоб и, наконец, кукольно-большие глаза. — Ну что, так лучше? — голос тоже изменился, став более естественным и нежным.

Гробовщик с сомнением покачал головой:

— Что-то я не уверен.

— Ну вот! Опять ты не доволен. А я так старалась. Так старалась… — загорелая мужская рука поднесла к демонстративно шмыгающему изящному носику платок. Рядом с тонкими девичьими чертами она казалась особенно громоздкой. Впрочем, парочка золотых кудряшек затесавшихся в темную шевелюру "нэрла" возле самой кромки волос, гладкие щеки постепенно перетекающие в грубую щетину и острый подбородок над толстой шеей с заметным кадыком смотрелись еще несуразнее. — Только не думай, жнец, что твои соратники успеют меня засечь. Поверь, у них нет ни единого шанса, — в глазах… в прекрасных голубых глазах этого существа отразилась такая самоуверенность, что Гарда передернуло.

— Я не об этом думаю.

— А о чем тогда?

— К чему весь этот спектакль? Арест, камера со всеми удобствами…

— Скажем так, это предупреждение, — перестав дурачится, сказала Варфаламея. — При всей моей пламенной к тебе привязанности я не люблю вмешательства в свои дела. Вот и решила напомнить, чем может быть такое вмешательство чревато. Последние пять лет ты оставил затею найти меня. И это было правильно. Не стоит возвращаться к прошлому и повторять былые ошибки, друг мой, — ведьма, продолжая частично пребывать в чужой личине, окинула камеру взглядом и, остановившись на невозмутимом лице гробовщика, подалась вперед, прикрыла рот ладонью и прошептала: — Пока еще друг.

Эдгард странно улыбнулся, но продолжить беседу не успел. На запястье гостьи запульсировал белым светом небольшой крест.

— Еще пообщаемся! — неожиданно ловко поднявшись на ноги и послав арестанту воздушный поцелуй, посетительница метнулась к выходу, по пути восстанавливая "маску". Через минуту за "нэрлом Гэлвином" захлопнулась дверь. А еще через пару минут из облака светящегося тумана в углу камеры появился жнец. Белый, в доспехах и с огромным сверкающим мечом, идеально дополнявшим его рыцарский облик. На самом деле, чтобы перерезать незримые нити, соединяющие тело и дух, достаточно было и обычных ножниц, но посланцы Саймы предпочитали разнообразие в выборе "холодного оружия".

Элрой, в первый момент не поверив собственным глазам, помотал головой и даже пару раз зажмурился, но обстановка в камере оставалась той же. И, что самое странное, как нельзя лучше соответствовала выражению непреодолимой скуки на лице арестанта.

— Э… это что? — с некоторой опаской помахав мечом над вазой с фруктами, поинтересовался жнец.

— Это? Не видишь, что ли? Последний ужин приговоренного, — лениво отозвался Гард и потянулся за ранее отложенной книгой.

— К чему приговоренного?

— Как минимум к вынужденному безделью.

— Дурак ты, Эдгард! — рассмеялся жнец, устраиваясь на кресле, лишь несколько минут назад покинутом лже-Гэлвином. — И шутки у тебя дурацкие! Я уже почти испугался…

— Только почти? Как там мои контора и ведьма поживают?

— Твоя контора еще стоит, а у ведьмы имя есть и…

— И?

— И море энтузиазма! — Эл поморщился и потер плечо. Болеть оно, конечно, после таскания тяжестей и прочей нагрузки, у жнеца не могло, но воображение с ненужной услужливостью подсовывало почти реальные неприятные ощущения. — Даже меня умудрилась в свою бурную деятельность втянуть. А ты тут прохлаждаешься под музыку зачарованной дитэры. Я-то думал, тебя вызволять надо. Ломал голову, как мне — существу, принадлежащему к иной реальности, это сделать. Подозревал происки Варфаламеи, а ты…

— Правильно подозревал.

— Уверен? — Элрой, мгновенно подобравшись, вперил в друга пристальный взгляд.

Гробовщик перевернул страницу и спокойно ответил:

— Более чем. У меня сегодня сплошной поток визитов. Как раз перед тобой наша общая знакомая и заглядывала.

— Ты… — Эл задохнулся от возмущения, а потом, процедил сквозь зубы: — Не мог сразу сказать? — метнулся к стене, отделяющей камеру от коридора, и растворился в ней облаком белого тумана.

— Мог, — вздохнул арестант, которого, вопреки всем законам, так до сих пор и не просветили, в чем именно его обвиняют. Впрочем, Варфаламея прямо сказала в чем — в желании выследить и поймать ее. Забавно. — Мог, но не захотел. Долг платежом красен, Варя, — добавил он еле слышно. — Ты мне ужин с музыкой обеспечила, я тебе — фору.

Мужчина отложил книгу и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Ему было о чем подумать. Например, о том, откуда на руке лиловой ведьмы, уж слишком успешно и давно избегающей смерти, взялась метка, заблаговременно предупреждающая о появлении посланников Саймы.


Некоторое время спустя…


Элрой, словно охотничья собака, несся по следу. Едва заметному, уже почти исчезнувшему следу незнакомой ауры. Последним в камере гробовщика был именно этот человек. Значит, он и есть новая "маска" неуловимой ведьмы. Если бы метка смерти, поставленная десять лет назад на Варфаламею Гардом работала, он бы просто переместился к беглянке, как делал это с Джеммой или своими потенциальными клиентами из списков Саймы*. Души-якоря были видимы особым зрением жнецов, как светящиеся точки на карте. Стоило лишь пожелать встречи с таким вот "светлячком" и сделать шаг в мерцающий провал перехода, чтобы оказаться рядом с искомым объектом.

Но с пресловутой лиловой ведьмой, которая обвела вокруг пальца уже не одного посланника богини-сестры, никогда не было просто. И потому сейчас жнец, вместо того, чтобы использовать преимущества своей профессии, примитивно преследовал покинувшую кабинет фальшивку. Беловолосый мужчина в длинном плаще и сияющих доспехах быстро шагал по коридорам, словно обычный человек. Хотя нет, не человек… призрак!

"Гард, чирташев сын, нашел время в игры играть! — мысленно костерил гробовщика он. — А еще друг называется! Конечно, тебе-то уже терять нечего — из жнецов выгнали, так что никому ты теперь ничего не должен, и угроза увольнения над тобой больше не висит. Зато она висит надо мной!" — угловатые, четко очерченные губы его сжались в напряженную линию, а белые, как первый снег, брови сдвинулись на переносице.

Налет юности, который придавали его лицу привычная улыбка и хитрый блеск в лазурных глазах, растаял, как вышеупомянутый снег, выпустив наружу истинный возраст этого НЕчеловека. Ему почти исполнилось тридцать, когда явилась "малышка" Дис и предложила особую работу. И хоть маниакальной страстью к своей нынешней профессии Элрой не страдал, быть жнецом ему понравилось куда больше, нежели малоперспективным магом душ. Возвращаться к былым временам, когда охота за привидениями являлась основной статьей дохода, не хотелось. Заказов кот наплакал, доход еще меньше — не работа, а… да ну это все, к чирташу в пасть!

Как говорится, и на старуху бывает проруха, так что выследит жнец Варфаламею, просто потому, что кто-то ведь должен это сделать. На Эдгарда, к сожалению, надежды мало. И обещанная карта сокровищ, увы, делу не поможет. Потому что лиловая тварь ему не враг. И особой надобности в ее отлове он не чувствует. Если судить по обстановке в камере, так многоликая ведьма дьера гробовщика разве что в порыве страсти случайно придушить может. А он… Он по-прежнему к ней что-то испытывает. Иначе бы сразу сказал, куда беглянка пошла.

Постовые совершенно не замечали вестника Саймы. Лишь одного пробрало внезапной дрожью от пролетевшей сквозь тело полы белого плаща. Для жнеца не существовало замков, дверей, стен. Ни вода, ни пламя, ни камень, ни даже живая плоть не были для него препятствием. Эл не ощущал веса доспехов и с легкостью управлялся со своим двуручным мечом, весившим не меньше одного из тех самых охранников, но… скорость блондина была ничуть не больше обычной человеческой. Не предусмотрела Сайма для своих слуг необходимости догонять кого-то пешком. А жаль.

Элрой, даже не притормозив, пролетел сквозь массивную дверь, окованную металлом и зачарованную от всего на свете, кроме жнеца, и очутился на улице. Призрачный след еще виднелся на остывающей земле, шлейф ауры чувствовался в прохладном ночном воздухе, но здесь, за пределами душных стен, он растворялся куда быстрее, чем внутри здания. Блондин безнадежно опаздывал. На стороне Варфаламеи было преимущество во времени, ему же повезло лишь с длинными ногами, неплохо тренированными еще в прошлой жизни. А учитывая то, что, становясь служителями богини-сестры, маги душ застревали в своей последней физической оболочке и словно выпадали из времени на все последующие годы, бегал длинноволосый жнец быстро. Вот только, кто сказал, что нынешний облик ведьмы движется медленней?

Узкие, грязные улочки за следственным управлением так же отличались от благополучных районов Готрэйма, как мутная лужа от родниковой воды. Темные глазницы окон с ободранными рамами и дешевыми зернистыми стеклами, обшарпанные стены, разбитые фонари… Ни пестрых витражей, ни цветов, ни ажурных заборчиков вокруг палисадников. Лишь кучи мусора, чахлые, неухоженные кусты, несколько бродяг, коробка с бездомной собакой и… истаявший след.

Эл в растерянности остановился, озираясь по сторонам. Направо? Налево? Прямо? Или сразу повернуть назад и вытрясти из дьера бывшего жнеца все то, что он успел узнать у проклятой лиловой стервы? На втором этаже скрипнула рама, в оконном проеме мелькнула чумазая детская мордашка. Вплотную к Элрою, чуть не задев его плечом, прошаркала худосочная старушка с миской в руке. Она куталась в драный плащ, придерживая его дрожащей от старости рукой и что-то бормотала себе под нос. Кажется, кличку собаки. В подворотне кто-то сладострастно застонал и… снова воцарилась тишина. Ни топота ног, ни удаляющегося силуэта, ни-че-го!

"Направо! — решил жнец. — Вдруг повезет? А Гард… хм… да куда он из своей комфортабельной камеры до утра денется?"

Старуха, краем глаза проследив за маневрами призрачного блондина, неловко склонилась, ставя возле собачьей морды наполненную объедками миску, и ухмыльнулась. На сморщенном желтоватом запястье на миг показавшемся из-под обтрепанной ткани плаща, сверкнул белый крест. Женщина погладила по голове недоуменно таращившееся на нее животное, выпрямилась и шаркающей походкой отправилась дальше. Ведьма еще не успела завернуть за угол, а щедрое угощение перед сильно озадаченным псом растаяло, как дым, вместе с миской.

Ноги в тяжелых мужских ботинках, даже не скрытых второпях под слоем иллюзии, как одежда, переставлялись с трудом. Менять облик пришлось быстрее, чем планировала Варфаламея. Хорошо еще, что старая нищенка, и без того стоявшая одной ногой за пологом Саймы, вовремя под руку подвернулась. Скопировать эту дряхлую немощь оказалось проще, чем чью бы то ни было. Беглянка в новой "маске" уже добралась до своего укрытия, когда в одном из темных переулков Готрэйма жнец Элрой Стальной наткнулся на призрак недавно убитой старухи, мечущийся возле остывающего тела и опрокинутой миски.

Помянув недобрым словом себя, Варфаламею, Дис и, особенно, Гарда, упустившего ведьму в прошлый раз. Элрой привычно "распорол" мечом грань призрачного полога, и практически силой втолкнул перепуганный дух в светящийся проем. Освобожденный не по списку, он мог так и не пересечься с мерцающим посланником Саймы и затеряться среди живых надолго, если не сказать — навсегда. Перепуганная нищенка, к счастью, не сильно сопротивлялась, чем и избавила улицы города от очередного неприкаянного призрака. Жнец хмуро проследил за быстро срастающейся прорехой и, тяжело вздохнув, шагнул в привычный переход и сам. Настало-таки время вытрясти из бывшего коллеги более четкие ответы.


Следующим утром в "душевном" корпусе главной городской лечебницы.


Узкое, вытянутое по горизонтали окно было забрано прочной решеткой. Оно ютилось под самым потолком, пропуская в комнату рассеянный свет. Вместо традиционного для Готрэйма витража квадратные ячейки заполняли чуть рыжеватые стекла, добавляющие освещению теплых красок. Раскосые ярко-голубые глаза внимательно следили за солнечным зайчиком, пляшущим на бледно-зеленой стене. Крупный снежно-белый кот с длинной ухоженной шерстью лениво тронул лапой переползшее на пол пятнышко и настороженно шевельнул ушами, уловив шум в коридоре.

"Мр-р-р… Еда?"

Мгновенно позабыв об охоте на "зайца" зверь метнулся на середину квадратной комнаты и выжидающе уставился на практически незаметную дверь, обитую тем же материалом, что и стены. Заскрежетал замок, и тяжелая с виду створка бесшумно распахнулась, пропуская внутрь полноватого мужчину в длинном балахоне. Вслед за ним вошли еще двое. Они, поддерживая под руки, практически внесли в помещение хрупкую женщину, облаченную в белый костюм.

Гладкая ткань плотно облегала ее тело, захватывая и лишенные обуви ступни, и кисти, и голову. Свободным от плена материи оставалось только лицо. Бледное, усталое, с морщинками на гладком лбу, кожа которого лоснилась от выступающих капелек пота. Девушку осторожно усадили на пол, прислонив спиной к стене. Руки ее, похожие на обрубки из-за стянутых вместе пальцев, безвольно вытянулись вдоль тела. Белый кот, неслышно ступая, подошел поближе, замер, словно прислушиваясь и, довольно мяукнув, влез на колени к пациентке. Его загнутые, как у барана, рожки, похожие на хрустальные, замерцали сперва белым, потом синим и, наконец, засветились ровным голубым светом.

Мужчина в балахоне облегченно вздохнул:

— Ну, хвала Марне, может, хоть эту в чувство приведем, — пробормотал он, потрепав по холке своего пушистого помощника. — Третья уже за месяц! Что за напасть? — проворчал он, ни к кому особо не обращаясь.

— И какие будут указания, дьер Леарр? — спросил один из помощников, скользнув по несчастной полным сожаления взглядом. Такая молодая, хорошенькая и… здесь. — Поступим, как с остальными?

— Нет. Раз Крем от нее не отказался, — лекарь задумчиво почесал подбородок, вновь погладив кота, — пусть работает. Проверять пациентку трижды в сутки. Чуть что — сразу вызывать дежурного лекаря, — он помолчал и неохотно добавил: — И в горгонарий* записку отправить надо. Там будут просто "счастливы" узнать, что уже не первый раз какая-то неведомая дрянь за ночь сводит с ума абсолютно нормальных женщин. Глядишь, и след возьмут… гончие, — последнее слово он произнес с нескрываемым сарказмом. Как-то так повелось, что лекари, дающие клятву своим духам-покровителям помогать каждому нуждающемуся, независимо от того, преступник он или нет, недолюбливали тех, кто этих самых преступников в столь плачевное состояние обычно и приводил.

В специальные пазы в скрытой под обивкой нише поместили две узкие цилиндрические колбы, заполненные лиловой и оранжевой свелью. По мягким стенам и полу палаты тут же зазмеились причудливые темно-зеленые узоры, призванные успокаивать, а из спрятанных в потолке крохотных отверстий в помещение начала проникать первая порция рыжеватой дымки, подпитывающей жизненные силы несчастной девушки. Мужчины вышли и дверь тихо закрылась, оставляя больную наедине с ее белоснежным "лекарством".

Кот довольно заурчал и сыто зажмурился: "Хорошая Еда, вку-у-усная! Не то, что предыдущая — холодная, пустая, словно мертвая".

Крем мурлыкал, а его полупрозрачные рожки мерно светились, вытаскивая все страхи, таящиеся за безразличным с виду девичьим лицом.

Часть II Тайна лиловой ведьмы

Глава 1

Полуденное солнце на безоблачном небе светило по-летнему ярко, но почти не грело. За каких-то десять дней осень вступила в свои права, подменив листья желто-красными лоскутками, едва цепляющимися за ветки. Подмерзшие вьюнки в палисадниках уступили место мохнатым головкам астр и источающим тонкий, горьковатый аромат хризантемам. Горожане, уже успевшие сменить легкие костюмы и накидки на утепленные куртки, плащи и пальто, невольно поеживались, когда с недоумением косились на уверенно шагающего по улице мужчину. Черноволосый, смуглый, в мятой рубашке и брюках он казался припозднившимся гостем из жаркого лета.

Дьер Дорэ, небрежно сунув руки в карманы и щуря отвыкшие от яркого света глаза, как ни в чем не бывало направлялся домой. Непрошенное внимание праздно шатающихся готрэймцев его нисколько не беспокоило, как, впрочем, и не подходящая по сезону одежда. После затянувшегося безделья в стенах Горгонария такие мелочи, как холодный ветер или сплетни, никак не могли пошатнуть его довольства окружающим миром. Свобода! Свобода идти, куда пожелаешь, делать, что захочешь, есть и пить, что душе угодно… Как же это приятно! А впереди работа в любимой тихой гавани — мрачном, темном и спокойном похоронном бюро, где ждут хозяина начищенные до блеска инструменты и восхитительно безмолвные "клиенты".

На углу, ловко балансируя на шатких стремянках и воодушевленно выстукивая дробь молотками, трое рабочих снимали вывеску с бывшей кондитерской. Гард, мимоходом оценив уже выставленный в витрине товар, понял, что теперь здесь будет хорошая оружейная лавка и мастерская, но задерживаться не стал. Все равно соседям по традиции Готрэйма пришлют приглашения на открытие. Пожалуй, надо будет сходить. Хотя лучше Джемму отправить. Если к новой лавке приложится еще и толковый мастер, не придется скальпели в соседний квартал на заточку носить.

В тени у двери с надписью "скоро открытие" мелькнула полупрозрачная фигура. Призрак женщины с неуловимо знакомым Гарду лицом пнул одну из стремянок, отчего та, естественно, даже не пошатнулась. Встретившись взглядом с гробовщиком, привидение прикрыло свои мутно-белесые глаза и скрылось за стеклом витрины. Дьер Дорэ хмыкнул, понимая страх неприкаянной души перед магом с дымчатым цветом дара.

Последний десяток шагов мужчина практически пролетел, спеша под кров родной конторы. Распахнув дверь, он ворвался внутрь и… застыл на пороге, буквально оглушенный разноголосым шумом и удушающим ароматом цветов. Привычные искусственные венки чередовались с огромными корзинами живых букетов. В дальнем углу распевались три девицы в подчеркнуто скромных черных платьях. Под руководством сухонькой старушки, размахивающей костлявыми руками, они печально опускали глазки, трепетно прижимали к груди серые папки с траурной каймой и заунывно тянули "Ве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ечная-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а па-а-а-а-а-а-а-а-а-а-амя-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-ять, а-а-а-а-а…"

В другой стороне четыре малолетки, ползая по полу, вышивали что-то торжественно-золотистое на черном полотнище. В центре приемного зала, уперев руки в бока, две почтенные дьеры знакомого вида спорили насчет количества пирожков и пряников на одного приглашенного. Завидев хозяина, женщины приветливо заулыбались, а дьера Дория, судя по всему, уже вернувшаяся с континента, даже помахала ему ручкой.

Гард, стиснув зубы, кивнул в ответ и, печатая шаг, направился к лестнице на второй этаж. У двери кабинета он глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться и сходу не прибить чрезмерно инициативную помощницу. Вот только попытки взять себя в руки оказались напрасными. Вместо лиловой ведьмочки в хозяйском кресле восседал Элрой с банкой меда и большой ложкой. А на столе возле чашки с недопитым чаем высилась пухлая папка с надписью "Заказы".

— Где. Эта. Ведьма?! — фразу без единой буквы "р" дьер гробовщик умудрился прорычать.


В доме достопочтенной Грэнны Ганн…


Раскрасневшееся солнце клонилось к закату. Его лучи заглядывали в окна сквозь разноцветные стекла, яркими пятнами ложась на светлый ворс ковра. Две совершенно одинаковые сероглазые девочки с пышными бантами на пепельно-русых макушках увлеченно запихивали в "домик" из обувной коробки жалобно мяукающую кошку. Самую обыкновенную кошку, лишенную каких-либо магических способностей. Несчастное создание было обнаружено юными особами на заднем дворе и тут же взято в оборот.

Став "счастливой" обладательницей слепленных из шерстки и вязкой каши рожек, а также нарисованного помадой пятна вокруг нервно дергающегося глаза, бедное животное утратило все силы к сопротивлению. Наконец, в четыре ловких руки свернув кису в компактный бублик, девочки уложили ее в коробок и закрыли крышкой. После чего поднялись на ноги, обнялись и похлопали друг друга по спине, вероятно, поздравляя с успехом. Раздалось очередное жалобное "мяу", скрежет коготков и в проделанном в картонной стенке окошке показался длинный тощий хвост.

— Какая неправильная кошка! — укоризненно покачала головой одна из девочек. Поправила розовый бант на макушке и преувеличенно тяжело вздохнула.

— Да уж! — важно поддержала ее вторая, отряхивая чистенький фартучек с голубыми, в тон бантам оборками. — Глупая коша! Не будем звать ее Ви! — топнула она ножкой.

— Правильно! И варенья ей не дадим, пока вести себя не научится!

— И пряников не дадим! Только скучную кашу с противной котлетой! — девочки дружно скривились и, снова усевшись на ковер, занялись повторной упаковкой непутевого зверя.

С момента, как они приехали в город, прошло всего несколько дней. Дети скучали по старшей сестре, по ее любимой черной кошке и… пытались восполнить свои потери весьма оригинальным способом. Грэнна Ганн брезгливо морщилась от их возни с блохастой тварью посреди ее гостиной, но вслух не возражала. Внучек она любила и не так часто приглашала к себе, чтобы что-то им запрещать. Бабушка ведь должна быть доброй, щедрой и немножко наивной, в противовес "жестоким" родителям.

Кроме того, близняшки Аттамс помимо необыкновенно честного взгляда в стиле "это не я!", присущего многим детям, обладали одной завидной особенностью — они никогда не пачкались, что очень ценила дьера Ганн. Даже после попытки найти клад в отцовском саду мелкие золотоискательницы вернулись домой в белоснежных фартучках и чулочках под отчаянные завывания садовника, рыдавшего в три ручья над загубленными клумбами. Так что пусть себе играют малышки! Будут вспоминать, как весело было у бабушки, и чаще проситься к ней в гости, привозя с собой и отца.

В роскошном кресле аккурат напротив хозяйки сидела ее ближайшая подруга — высокая и немного грузная Джильберта Пламс. Холеное лицо ее с застывшим выражением тоскливого презрения, не выражало больше никаких эмоций, отчего напоминало маску. Впрочем, если учесть частоту походов в салон лиловых ведьм, маской оно и являлось. Долгосрочной и необратимой. Последние полчаса гостья делала вид, что ест пирожное, на деле же она лет тридцать как придерживалась строжайшей диеты, в чем никогда и никому не признавалась. Зелий травников и искусства лиловых азов было, увы, не достаточно, чтобы держать в узде ее склонную к полноте фигуру.

Объектом недовольства Берты кроме чрезмерно шумных, с ее точки зрения, и самостоятельных детей, служила еще одна гостья, сидящая по правую руку от хозяйки за круглым чайным столом. Эта тощая девица с невзрачной физиономией, словно издеваясь над тучной сотрапезницей, уплетала пирожные одно за другим и время от времени счастливо улыбаясь.

— Грэнна, дорогая, ты уверена, что дочкам Этьена так уж нужна воспитательница с проживанием? — одарив ненавистную "худышку" презрительным взглядом, поинтересовалась дьера Пламс. — Думаю, уже скоро у девочек появится более подобающий присмотр и пример для подражания. Такой молодой и привлекательный вдовец надолго не останется один. — Женщина со злорадством наблюдала, как стремительно бледнеет эта… несправедливо щуплая, вопреки обжорству, сладкоежка. Видимо, за обещанное хозяйкой место опасается. Ну-ну, так ей! Хоть улыбаться блаженно перестала, моль бледная! В честь сделанной гадости Берта даже ложечку десерта в рот отправила. Довольно прищурилась и… добила записанную во враги девицу: — Мачеха куда лучше какой-то там дьеры из подворотни.

Девушка, как раз пригубившая чаю, подавилась и закашлялась.

— Ну что ты, Берточка! — сладко улыбнулась подруге Грэнна, не забыв при этом протянуть второй гостье белоснежную салфетку. — На то ведь и расчет. Сперва свадьба, потом… ну, ты же знаешь этих молодоженов! Разве им есть дело до кого-то еще, кроме них самих? А я старая больная женщина, — она поправила кружево на глубоком декольте, привлекая внимание к идеально-гладкой коже, противоречащей утверждениям хозяйки: — у меня нет ни сил, ни возможности за детьми присматривать. Вот через годик, как страсти поулягутся, так и будет новая мама, — дьера Ганн чуть выделила интонацией последнее слово, — дочками Ена заниматься. А пока им нужна воспитательница.

— А что, уже есть кандидатура на роль… мамы? — Джильберта подалась вперед, не скрывая своего интереса. На самом деле кандидатур в списке дьеры Ганн было три, даже четыре, и ее подруга их всех прекрасно знала, но видя, как реагирует на подобные разговоры воспитательница, решила уточнить еще раз.

Грэнна понимающе улыбнулась и, мельком взглянув на девушку, загадочно произнесла:

— Берта, дорогая, как только сын определится с выбором, ты первая получишь приглашение на свадь…

— Ой! — блондинка, представленная Берте как Ирис, резко вскрикнула, едва не уронив чашку. На столик со звоном упала свернувшаяся кольцом десертная ложечка.

— Что такое? — дьера Пламс, недовольная прерванной беседой, злобно уставилась на дующую на пальцы гувернантку. Вернее потенциальную гувернантку, которой после сегодняшнего чаепития, Грэнна наверняка откажет.

— Ложка нагрелась, — смущенно пояснила та, покосившись на заинтересованно следящих за ними близняшек.

— Энни, Анни! — переведя взгляд с металлической спирали, слабо напоминающей столовый прибор, на хихикающих хулиганок, их "грозная" бабушка демонстративно нахмурилась и фальшиво строго возмутилась: — Сколько раз я вам говорила не тренировать магические таланты на столовом серебре?

— Не сердитесь на них, — снова подала голос тощая воспитательница. — Они всего лишь дети, — с улыбкой сказала она и, украдкой подмигнув близняшкам, совсем другим тоном продолжила: — Я, пожалуй, пойду. Еще есть кое-какие…

— Да-да, милочка, идите! — перебив ее оправдания, хозяйка махнула изящной кистью, затянутой в кружево перчатки, в направлении массивного комода: — Ваши рекомендации там, заберите. Решение я вам сообщу после того, как мы все обсудим с сыном. К выходу вас проводят.

Девушка недоуменно уставилась на дьеру Ганн, растерянно моргнула белесыми ресницами, поднялась и, кинув последний взгляд на уже чем-то увлекшихся детей, побрела за папкой. Из приоткрытого ящика комода выглядывал уголок письма. Воспитательница скользнула по нему безразличным взглядом, а потом вдруг резко замерла, напряглась и… присмотрелась внимательнее. После чего, воровато оглядевшись, выхватила конверт из ящика, сунула его в папку и нарочито неторопливо засеменила к выходу. Дьера Ганн, краем глаза следившая за ней, чуть заметно улыбнулась, довольная происходящим.

Величественный, словно очень важная особа, слуга, презрительно поглядывая на неброско одетую блондинку, проводил ее до двери и красноречивым жестом распахнул тяжелые створки. Завидев на дорожке статного мужчину с тростью в руке, лакей подобострастно заулыбался. Гость уверенно шагал к дому, в то время как воспитательница также стремительно шла от него. У ворот остановилась крытая карета, из которой, минуя нижние ступеньки, выпрыгнул еще один мужчина. Он галантно подал руку в раскрытый дверной проем и улыбнулся. На лестницу ступила стройная ножка в черно-красном полосатом чулке. А следом за ней показалась и сама огненная ведьма с тщательно уложенными золотисто-рыжими волосами.

Побледнев еще сильнее, гувернантка на миг замешкалась и споткнулась, но от позорного падения ее спас тот самый немолодой дьер, перед которым готов был расстелиться ковровой дорожкой заносчивый слуга. Пробормотав какие-то сбивчивые извинения и, в противовес былой бледности, покраснев, как рак, блондинка выпуталась из объятий мужчины и со всех ног рванула на боковую аллею, ведущую ко второму выходу со двора дьеры Ганн. Выпавшее из папки письмо плавно опустилось на каменные плиты прямо у ног ее спасителя.

Он проводил задумчивым взглядом странную девицу, втянувшую голову в плечи и как будто спрятавшуюся за своей объемной папкой от всех и вся, затем наклонился, подобрал конверт, сунул его в карман и, как ни в чем не бывало, продолжил путь. Слуга, так и стоявший у распахнутой двери, улыбался все шире и шире, предчувствуя шикарные сплетни этим вечером. Не каждый же день к хозяйке одновременно заявляются лучшая подруга, будущий муж и сын… с племянницей будущего мужа под ручку!


Пять минут спустя…


Блондинка, выскочившая на улицу через калитку для слуг, испуганно огляделась и, не обнаружив по близости ни одной живой души, шумно выдохнула, после чего поспешила прочь, очень стараясь не сорваться на бег. Миновав пару десятков особняков, подошла к узорчатым воротам сквера и, смешавшись с толпой прогуливающихся горожан, очутилась на алее с семью фонтанами, давшими название кварталу. Идя по мощеной желтоватым камнем дорожке, блондинка уклонилась от летящей на всех парах обезьяны, улыбнулась какой-то дьере, охающей над чумазым чадом, проскользнула мимо двух мрачных ГорГон и… юркнула в неприметное одноэтажное строение с женским силуэтом на двери. Через пятнадцать минут в сгущающиеся сумерки ступила уже другая блондинка.

Вывернутый наизнанку плащик из мутно-серого стал синим. Черты лица по-прежнему оставались неприметными, но куда более милыми. Ресницы и брови, как и волосы, немного потемнели, что придавало им естественности. Глаза зрительно увеличились, губы порозовели. И пусть место "бледной моли" заняла тоже не шибко яркая особа, вот только эта вторая куда больше походила на обыкновенную светловолосую девушку. Может, потому, что имела живой прототип?

Если приложить некоторые усилия, именуемые в народе "макияжем", нынешнюю "маску" можно было сделать даже симпатичной, вот только стоит ли привлекать лишнее внимание к полюбившейся иллюзии? Под этой самой личиной последние десять дней ведьма Джимджеммайла Атамс была знакома жителям квартала, где располагалось похоронное бюро дьера Дорэ, как Джемма Истри — дальняя родственница и помощница временно отсутствующего гробовщика. Вернувшаяся из поездки на континент соседка даже успела взять "сиротку" под свое крылышко да начать присматривать "бедной крошке" женихов.

И, между прочим, у этой помощницы была целая куча дел в стенах "Последнего цветка". Несносный Элрой, по-прежнему опустошавший запасы сладкого в доме за счет сорванных с губ ведьмочки поцелуев, периодически приносил новости о хозяине ПБ. Вот только все они сводились к фразе: "Да что ему сделается? Отдохнет, наконец-то, от работы, о жизни подумает!" и к клятвенному заверению, что Гард предоставляет своей заместительнице полную свободу в управлении его конторой, а также право на любые нововведения.

"Вы будете мной гордиться, дьер гробовщик! Я молодец! Столько всего провернула за какую-то неделю", — с этой мыслью Джемма просыпалась по утрам и с энтузиазмом приступала к работе, предвкушая восторг владельца "Последнего цветка", как только он узнает о приливе клиентов в его заведение.

Гард точно будет доволен ею когда вернется! А вернется он скоро. И так его слишком долго в Горгонарии держат. А все потому, что нэрл Гэлвин, устроивший гробовщику "отпуск" за решеткой, бесследно исчез. Нелепо… Как будто Эдгард мог его под кроватью зарыть. Но пока все выясняется, пока письма официальные туда-сюда ходят, пока рассматриваются, пока выносятся решения… короче, волокиты с этим странным делом много, как сказала всезнающая Олли-о. Пусть и нехотя, но она все-таки взялась помогать арестанту после долгих и нудных уговоров ведьмочки, подкрепленных некой суммой из подаренного "Э" мешочка.

Э… Кто же он все-таки? Элрой не признается, Эдгард, по словам жнеца, тоже отрицает свою причастность к столь своевременно подаренным деньгам. И кто же остается? Этьен? Но Олли-о обещала повременить с докладом ему о результатах проделанной работы. Или обманула, оса рыжая? Но тогда почему Ен не появился на пороге ПБ? И что означают эти трэймы: прощальный подарок или намек на то, что он знает, где ее искать? Что же теперь делать: бежать и прятаться дальше или, наоборот, расслабиться и больше не ожидать внимания от потерявшего интерес дьера Аттамса? Ведь за последнюю неделю он так и не постучал в ее дверь, в отличие от Олли-о.

При мысли об отчиме блондинка грустно вздохнула, а воспоминание о рыжей ведьме, с которой приехал Этьен в дом своей матери, и вовсе заставило губы девушки сжаться в линию. Ступив на мост, она даже споткнулась от накатившего расстройства. Как же он мог так быстро ее забыть?! С глаз долой — из сердца вон? Выходит, права была бабушка, Майла для Ена — всего лишь мимолетное увлечение, болезненная тяга которым отпустила его почти сразу после исчезновения "магнита". И вроде все хорошо, все правильно… вот только сердце сжимается и душа почему-то плачет.

Папка выскользнула из дрогнувших рук, и белые листы веером легли на каменные плиты моста. Ведьмочка, тяжко вздохнув, опустилась на колени, чтобы подобрать бумаги, зачем-то подсунутые ей бабушкой. Она так старалась отвлечься, думая о делах и заботах в почти родном уже ПБ, а теперь на поверхность всплыли все недавно пережитые эмоции, и ее словно накрыло.

Радость при виде малышек, с которыми бабушка разрешила повидаться под предлогом якобы собеседования с потенциальной воспитательницей. Грусть, что нельзя обнять девочек, расцеловать их и, поправив бантики, расспросить о жизни. Раздражение от постоянно лезущей с дурацкими замечаниями тети Берты, которую Майла всегда терпеть не могла. Ужас от чуть не случившейся встречи с Этьеном. И странное чувство, поселившееся внутри после слов о его вероятной женитьбе.

Ревность? Страх, что он будит любить и оберегать кого-то другого? Но разве не этого желала ведьмочка, согласившись на бабушкину авантюру с фальшивыми похоронами? Этого! И что теперь? Та рыжая краля — племянница градоправителя получит законное право жить рядом с девочками, в то время как ей, недопокойнице, придется по договору с Грэнной исчезнуть из жизни близняшек навсегда, чтобы не травмировать ни свои, ни их нервы? Прекрасный расклад! Желание исполнилось, угу, но… отчего же тогда так обидно, что слезы наворачиваются?

Захлопнув папку, Джемма вздохнула. Интересно, почему бабушка, с которой по настоянию Олли-о ведьмочка встретилась через пару дней после знакомства с сыщицей, так быстро согласилась устроить свидание с малышками? Привезла внучек к себе, предложила маскарад со смотринами гувернантки организовать… даже чаем напоила с любимыми пирожными Майлы! А ведь Грэнна Ганн просто так никогда ничего не делает. Неужели все ради того, чтобы передать бумаги, кажущиеся в полумраке абсолютно чистыми? Или ради того письма? Джемма совершенно не запомнила, что именно привлекло ее внимание, но не взять его из ящика комода она не смогла.

— Да где же оно? — проворчала девушка, роясь в снова открытой папке. Среди подобранных листов не было никакого конверта. Ведьма задумчиво посмотрела на темную воду за резными перилами моста. — Неужели улетело?

Ну что ж, туда ему и дорога! Девушка, оторвав взгляд от водной глади, резко развернулась на толстых каблуках и поспешила домой. Но, сделав всего шаг, снова уронила папку. На сей раз к ногам гробовщика, вместо приветствия прорычавшего:

— Прогуливаеш-ш-шься, дьер-р-ра почти покойница?!

— Вы-ы-ы?! — вместо ответа взвизгнула ведьмочка и… повисла на шее мужчины.

Он опешил от такой выходки, она, в общем-то, тоже, а прохожие только улыбались, идя мимо, пока какая-то чопорная особа преклонных лет не просипела, гордо задрав подбородок и едва не заработав косоглазие, чтоб при таком положении головы не выпускать из виду пару:

— Позорники, обж-ш-ш-жиматься у всех на глазах… совсем распустились!


Неподалеку от крепостной стены Готрэйма…


Олли-о сидела в кустах у дома некой дьеры Хлэмс и злилась. Хозяйку крохотного одноэтажного строения, приютившегося на окраине Готрэйма, она уже была готова раздеть лично, наплевав на конспирацию. Эта лиловая ведьма очень мало походила на магов своего цвета как внешностью, так и продвигаемыми идеями. Тощая, будто шпага, и зеленая, словно капуста, которую она беспрестанно жевала для "естественного омоложения лица", дьера Хлэмс за двое суток умудрилась ни разу не спустить уродливые полосатые рейтузы настолько, чтобы маленькая рыжая оса смогла как следует изучить ее бедра на предмет родимого пятна.

Эти штаны, как выяснила сыщица, были новинкой от заморских врачевателей, которые гарантировали после месячной носки заметное улучшение стройности ног и гладкости кожи. По крайней мере, именно это чокнутая ведьма рассказывала немногочисленным клиенткам, которые, как и она, пытались добиться природной красоты без применения магии иллюзий. Если бы Олли-о менее ответственно относилась к работе, она бы давно плюнула на дьеру Хлэмс и отправилась проверять оставшихся ведьм в ее довольно длинном списке. Но вдруг по закону подлости именно у этой "оглобли" на бедре находится искомая родинка?

Осмотрев свой походный костюм, оборотень всерьез подумала, а не рассыпаться ли ей роем и не свалить отсюда на осиных крыльях? Все-таки явиться лично к объекту слежки было не самой удачной идеей. Тем более нормального контакта все равно не состоялось: ведьма прочитала потенциальной клиентке занудную лекцию про полосатые штаны, а результат их воздействия на бедра показывать до конца месяца отказалась. Пришлось с умным видом покивать, уйти и… затаиться в засаде. Вот только посиделки в кустах — это, конечно, весело и все такое, но как-то оно уже начало утомлять. Так почему не обернуться? Оставленная в зарослях одежда — не такая уж и большая жертва, если на кону стоит порция сладкого, горячая ванна и крепкий коньяк.

"Двое суток потраченного зря времени! Что б тебе исчесаться, дьера Хлэмс! — мысленно пожелала ей сыщица, продолжая наблюдать за ведьмой. — Хм… Может пойти, содрать с тебя штаны и выпороть крапивой… для естественного улучшения кровообращения в ягодицах?"

Отправленная на разведку оса беспрестанно передавала картинки, от пестроты которых у Олли-о болела голова: вазочки, коробочки, вязаные салфеточки, засушенные цветочки — сплошное нагромождение хлама, а не дом. И целый ряд проклятых полосатых штанов, вывешенных вдоль стены, как на витрине. У-у-у, как же сыщица в этот момент ненавидела и заморских лекарей, и свихнувшихся на их новомодных методиках баб.

"О! А это уже что-то интересное", — дьера Сомс вся подобралась, высунув нос из своего укрытия.

По дорожке к двери, украшенной нарисованным венком из роз и ленточек, вышагивал молодой мужчина с не пропорционально широкими плечами и тщательно уложенными волосами. Он небрежно помахивал букетом и что-то насвистывал себе под нос.

— И что за фрукт тут у нас? — проворчала оса, изучая его спину. — Эдакая замена капусте с доставкой на дом? Или все-таки можно надеяться, что явился спаситель, который, наконец-то, выманит ведьму из проклятых штанов?

Сыщица, заметно приободрившись, отправила на помощь крылатой шпионке еще двоих. Вот сейчас они быстренько проверят эту швабру костлявую и можно будет с чувством выполненного долга бежать к Майле. Пока невидимый, но невероятно прожорливый Эл все вкусное не слопал.

— Та-а-ак… — бормотала Олли-о, наблюдая за происходящим в доме через своих полосатых летуний. — Веник вручил, куртку снял, на ушко что-то пошептал и на диван уложил… Хор-р-роший мальчик, шустрый! Надо будет адрес выяснить и бутылку вина тебе послать с благодарностями. Ну же, парень… еще чуть-чуть… во-о-о-от… — рыжая замерла, узрев, наконец, столь важную ей часть тела ведьмы, и тут… — Ну что ж так орать-то?! — с досадой сплюнула оборотень. — Ну оса, ну две, ну три! Куда? Что? А-а-ай, — взвыла она, в ярости выскакивая из облюбованных кустов.

Сжав ноющий кулак, дьера Сомс развернулась на низких каблуках и решительно зашагала прочь. К чирташу эти идиотские посиделки! И малахольную Хлэмс с разбрызгивателем наперевес, и рыцаря ее с мухобойкой туда же! Руку без трех пальцев Олли-о спрятала в карман. Кто бы мог подумать, что эти заморские кудесники не только полосатые штаны да сомнительные отвары готовят, но еще и отраву от насекомых. Редкая дрянь… И меткая! Обрызганные ею осы уже никогда не вернутся к хозяйке, а значит пальцы придется наращивать самой. И ради чего, спрашивается, такие жертвы? На бедрах дьеры Хлэмс ведь не было никакой родинки, одни только красные пятна от чрезмерно теплых чудо-штанов.

Олли-о уже почти вышла на широкую улицу, где можно было нанять экипаж, как в подворотне соседнего здания ей померещился темный силуэт. И все бы ничего, вот только в руках у скрытой в тени фигуры сверкнула серебристая трость. Такая была лишь у одного мага в Готрэйме. И сыщица, вопреки своим желаниям, была с ним знакома.

— Какого чирташа, Акеллар, ты здесь делаешь? — процедила она сквозь зубы, глядя на быстро опустевшую арку. Вариант, что обладатель уникальной трости тоже охотится на лиловую ведьму с необычным родимым пятном, девушку ну никак не устраивал.


Поздним вечером в особняке градоправителя…


Вэйдмар Эсми с видимым удовольствием потягивал щедро сдобренное пряностями вино и перебирал в памяти события прошедшего дня, мысленно отсеивая ненужные и в деталях восстанавливая те, что могли еще пригодиться. Вечерний визит в Грэнне Ганн в этом смысле был просто кладезем тем для раздумий. Мужчина усмехнулся, откинул со лба бело-красную прядь, вытянул ноги к камину и, прикрыв глаза, полностью отдался воспоминаниям.

Наблюдать за жалкими потугами рыжеволосой Жаннин, которая пыталась очаровать дьера Аттамса, было весьма увлекательно. Ощущать на себе жадный взгляд ни капли не изменившейся за последние десятилетия, вечно голодной Берты — забавно. Обнаруживать тонкие намеки и тщательно завуалированные подколки в ручьем льющихся речах Грэнны — приятно. А уж то, с какой непревзойденной ловкостью и видимой невозмутимостью Этьен все это игнорировал, было поистине достойно восхищения!

Мальчишка Энны явно не из тех, что женятся по родительской указке. И не из тех, кого легко обвести вокруг пальца. Улыбался дьер оружейник вежливо, а беседы о погоде и ценах на урожай вел легко и непринужденно. Вот только не забывал при этом сверлить взглядом потенциального отчима. С таким упорством он, не приведи Сайма, "высверлит" еще чего лишнего. Что ж, с Этьеном придется считаться. Или устранить его с дороги. Но это только в крайнем случае. Жаль Энну лишать единственного отпрыска, а таких очаровательных малышек сиротами оставлять.

Эти две безобразницы с невинными мордашками, повисев на отцовской шее и оттоптав по дороге к этой самой шее ноги красотки Жаннин, впихнули папе в руки замученную кошку, велели называть ее Ви и, обойдя вокруг стола, бесцеремонно устроились на коленках у незнакомого рыжего дяди с "посыпанными снегом" волосами. К слову, против такой ноши дьер градоправитель не возражал, чем девочки и пользовались.

Еще бы! Во-первых, ваза с конфетами ближе, во-вторых, можно попытаться приглянувшийся перстень с руки гостя утащить, ну а в-третьих, втихаря заняться шпильками в прическе тети Жаннин, которая слишком уж много улыбается папе. В результате хулиганки получили "строгий" выговор от "злого" Аттамса, а племянница Вэйдмара Эсми чуть не схлопотала сердечный приступ из-за пережженных заколками прядей. Пришлось везти ее домой.

Всю дорогу красная ведьма шипела и грозилась отправить мелких мерзавок в самую дальнюю школу-интернат сразу после свадьбы. Градоправитель же благоразумно помалкивал, ухмыляясь про себя — что бы там не думала его так называемая родственница, стать новой дьерой Аттамс у нее не было ни малейшего шанса.

Да-а… вечер определенно удался! И внутреннее чутье подсказывало мужчине, что и ночь не обойдется без сюрпризов. Дьер Эсми поставил бокал на столик и вытащил из кармана немного помявшийся конверт. Изучить находку сразу не удалось, не в гостях же этим заниматься, и не в карете с бьющейся в истерике Жаннин. Зато дома, расслабившись и отдохнув, любопытному письму можно было уделить должное внимание.

Вэйдмар поднялся, подошел к книжному шкафу и, вытащив несколько томов, достал из потайной ниши небольшой сундучок. Щепотка разноцветной свели из граненого флакона мгновенно проявила прикрепленный к желтоватой бумаге характерный вензель. Мужчина усмехнулся и, поддев ножом, снял магическую приманку, наличие которой заподозрил сразу. Не в его привычках было подбирать что попало, но, ведь, поднял, даже не задумываясь. Чары искушения работали без сбоев. И стоили немало, ибо были доступны лишь высшим жрицам храма Марны.

Кроме метки на конверте, которая привлекала внимание и заставляла взять предмет, обнаружились старательно подделанная подпись ныне покойного лекаря, дата, совсем не соответствующая свежим чернилам и чуть заметный аромат очень знакомых духов. А вот бумага, спрятанная внутри конверта, оказалась подлинной, весьма интересной и явно не предназначенной для глаз градоправителя. Тогда для чьих? Той страшненькой светлокожей девицы, которая еще больше побледнела, увидев Аттамса с Жаннин?

Дьер Эсми задумчиво потер подбородок, перебирая известные ему факты, словно фрагменты головоломки, и чуть улыбнулся собственным догадкам. Как ни крути, а случайное столкновение было весьма удачным, чтобы не оказаться тщательно спланированным. Эта бумажка много значила и для Энны, и для ее сына, и для девушки… слишком невзрачной, чтобы ее внешность могла быть настоящей. Ведь за мертвую послушницу, выбранную жеребьем, храму откупные не платят.

Рука сама потянулась к внутреннему карману жакета, вынув из него небольшую металлическую пластину, размером с ладонь. На ее белом фоне был нарисован фрагмент ветви с лиловым бутоном, который прямо на глазах начал распускаться.

— Даже так? Как все-таки тесен мир, — темно-рыжие брови мужчины поднялись в удивлении, — Неожиданно и… интригующе.

Глава 2

Осенний вечер сиял первыми звездами за окном опустевшего похоронного бюро. Наемные рабочие разошлись по домам и двухэтажное здание, как и прежде, погрузилось в тишину и темноту. Общую картину "спящего склепа" нарушала лишь кухня, в которой горели заправленные свелью лампы и слышались приглушенные… а местами и не очень приглушенные голоса.

— Скажи этому проглоту, что если он еще раз влезет в мой мед…

— Олли, он тебя прекрасно слышит! — напомнила ведьма, на миг оторвавшись от разделочной доски, на которой методично крошила овощи для салата последние минут двадцать. Поздние гости ее слегка нервировали, а готовка успокаивала.

— И видит! — Элрой поднялся с подоконника, на котором сидел, и, демонстративно смерив сыщицу оценивающим взглядом, обошел ее, чтобы добавить к осмотру вид сзади. — А ведь есть на что посмотреть…

— Ай! — взвизгнула рыжая и, резко развернувшись с занесенной для удара рукой, чуть не смахнула с полки кастрюлю.

Джемма вздохнула, не без удовольствия прирезав несчастный помидор. А жнец, сквозь которого рука осы попросту пролетела, не причинив никакого вреда, довольно ухмыльнулся и, дернув девушку за выбившийся из пучка локон, добавил к ранее сказанному:

— И что пощупать есть!

— Эл! — возмутилась ведьмочка, временно забыв про приговоренный овощ.

— Что? Что он с-с-сказал? — почуяв подвох, воинственно прошипела сыщица. — Где этот С-саймин с-сын стоит, а? — сжав кулаки, обратилась она к ведьме. — Скажи мне, и я начищу его невидимое…

— Брось, Олли! — ссыпав кусочки овоща в большую чашу, перебила Джемма. — Все равно ты ему ничего не сделаешь. Он ведь жнец. Тварь потусторонняя, бессмертная и неосязаемая для большинства людей.

— Я не тварь, — поджав губы, сообщил вышеупомянутый тип.

— И где эта тварь сейчас? — не слыша возмущений Элроя, вновь уточнила оборотень. — Не прибью, так хоть в глаз плюну!

— Не доплюнешь, малявка! — белый плут, чуть нагнувшись, подул Олли-о в ухо. Та подпрыгнула на месте и схватила с крючка на стене огромный половник:

— Убью! — сообщила уверенно.

— Я же сказала… бес-смерт-ный, — по слогам повторила ведьмочка, приступая к разделке очередного овоща. Она сильно устала за день: слишком уж много эмоциональных потрясений выпало сегодня на ее долю, и далеко не все из них были приятными. А эта парочка поздних визитеров явно не спешила уходить. И, обреченно вздохнув, девушка посоветовала: — Будешь плевать, целься повыше! Он длинный. — А затем, немного подумав, добавила: — Но пол потом сама помоешь.

— Выше меня? — заинтересовалась оборотень, перестав устрашающе помахивать своим "оружием".

— Намного, — кивнула Джемма, тяжело вздохнув. Служить посредником между двумя сластенами, претендующими на роль советчика и лучшего друга, ей уже порядком надоело. — Эл, если ты и дальше будешь тратить полученную от меня энергию на то, чтоб доводить Олли, можешь забыть о поцелуях!

— Давно пора его отвадить, а то тратишь драгоценные минуты жизни на этого… бессмертного! — проговорила дьера Сомс, оглядываясь по сторонам, будто пыталась в привычной уже обстановке кухни разглядеть невидимку.

— Сами вы..! — насупился жнец, а потом выхватил из миски кружок сладкого перца, который с момента, как он попал в руки невидимого блондина, могла лицезреть уже только Джемма, и вернулся на облюбованное место на подоконнике. — Уйду я от вас… к Гарду, — старательно изображая обиду, проворчал он.

— Иди-иди, я ему как раз собиралась рассказать, как ты мне про его одобрение новшеств в ПБ врал! — мило улыбнувшись, сообщила ведьма.

— Так-так-так! — оживилась сыщица, цапнув из той же миски точно такой же ломтик перца. Джема закатила глаза, мысленно отметив, что вкусы у этих двоих точно сходятся. — С этого места, пожалуйста, поподробнее…

— Осознал, раскаялся, больше не буду! — не скрывая хитрой ухмылки, воскликнул "обиженный", и тут же сменил тему: — А пирог дьеры Дории еще остался?

— Обойдешься! — ткнув в сторону жнеца ножом, ответила Джемма. — Ты не то, что пирогов, даже чаю несладкого не заслуживаешь за свою выходку! — и, взглянув на осу, совсем другим тоном сказала: — Да какие тут подробности, Олли? Этот любитель выпечки и варенья…

— И меда! — ввернула оборотень.

— И торто-о-ов! — мечтательно протянул Элрой, послав влюбленный взгляд холодильному шкафу, подступы к которому сейчас надежно перекрывала привалившаяся спиной к дверце сыщица.

— И трупов! — добавила к перечислению ведьмочка. — Иначе чем объяснить его попытку сделать оный из меня?

— Это как? — насторожилась Олли-о. В ее рыжей голове молнией пронеслась мысль, что за пропущенное покушение на Майлу Этьен лично четвертует приставленную к девчонке горе-охранницу.

— Очень просто! — заправляя салат, сказала ведьмочка. — Эл уверял, что Эдгард дал мне полную свободу действий в ПБ. А на деле… — она замолкла и задумчиво посмотрела на лежащий на доске нож. — А на самом деле, дьер гробовщик готов был меня собственноручно придушить и за отпевальщиц-плакальщиц, и за живые цветы, и, особенно, за кучу заказов.

— Почему? — удивилась Олли. — Ты же увеличила прибыль бюро и…

— А потому, что ему совсем не нужны шум, суета и чрезмерная популярность, — перебила Джемма. — И "Последний цветок" у него не для денег, а для души! Ну, и для сотрудничества с ГорГонами. Так что мне еще повезло, что Гард меня дома не застал и успел немного остыть, пока по улице навстречу шел. А то пришлось бы ему в ночи могилу Джимджеммайлы Аттамс вскрывать. Сама понимаешь, зачем.

— Скажешь тоже… — пробурчал Эл.

— И скажу! А за то, что я тебя не сдала, ты мне должен будешь! — разрубив острым лезвием ножа очередной помидор, заявила ведьмочка.

— Хм… — сыщица расплылась в довольной улыбке. — А ведь и я рассказать могу. Так что и мне… должен! Для начала не смей не жрать мое варенье! — рявкнула она.

— Размечталась! — фыркнул жнец. — Джемма, скажи ей…

— Не буду я ей ничего говор-р-рить! — раздраженно швырнув нож на стол, воскликнула девушка.

— Чего ты мне говорить не будешь? — тут же навострила ушки рыжая.

— Ничего не буду! Как же вы мне надоели, а! — простонала помощница гробовщика, затем села на табурет, печально подперла щеку кулачком и продолжила: — Олли, ты, кажется, говорила, что у тебя еще дело сегодня, когда записку с почтовиком отправляла?

— Ну, говорила… — нехотя протянула та.

— Так, может, уже пора им заняться?

— Съела, рыжая? — довольно заулыбался мерцающий гость, но Джемма не оставила без внимания и его:

— А ты Элрой… не пошел бы ты… пошел бы…

— Куда? — с интересом уставился на нее блондин.

— К Гарду! — нашлась ведьма.

— Зачем? — прикинулся непонимающим белый прохвост.

— Сказать, что ужин готов. А если еще и Вишенку вызволишь из хватки гробовщика, так и быть, будем квиты.

— У-у-у, ведьма! — на удивление слаженно протянули оба припозднившихся гостя. И если Олли-о вторящего ей голоса жнеца не слышала, то Элрой, на миг опешив, посмотрел на идущую к выходу девушку с искренним умилением.

— Завтра зайду! — не прощаясь, сообщила сыщица и исчезла за дверью. Последние дни в отсутствии дьера Дорэ она либо ночевала в ПБ, либо навещала его каждый вечер, в то время как пара рыжих ос торчали тут безвылазно. — Хочу к завтраку пончиков с кремом! — донеслось из коридора.

— Мне салата не надо, только десерт положи! — распорядился Эл, растворяясь в кухонной стене.

— С-с-спелись, — как-то совсем беззлобно прошептала ведьмочка.

Она прекрасно понимала, что сыщица может позволить себе любые сладости, а жнец вполне способен обходиться без кулинарных соблазнов, но оба при любой возможности спешили к ней, чтобы узнать как у нее дела, пообщаться и устроить эти комичные войны за варенье и мед. Они в равной степени опекали свою новую подругу, беспокоились о ней и… развлекались за ее счет. Но, как ни странно, это было приятно. Даже сегодня, несмотря на усталость и всякие противные мыслишки, которые нет-нет, да и посещали темноволосую головку лиловой ведьмы, визит двух наглых сладкоежек пусть немного, но поднял ее настроение, испорченное встречей с Этьеном и… с Гардом!


В другой комнате того же похоронного бюро…


Гробовщик в одних домашних штанах сидел в кресле у камина и размеренными движениями гладил громко урчащую кошку. Ви осторожно выпускала коготки, стараясь не поранить новую живую игрушку. Теплую, почти горячую игрушку, в которой чувствовался дар. Мужчина, тиская животное, успокаивал свои нервы, а она получала порцию ласк и по чуть-чуть тянула его огромный запас нерастраченной магии.

Странный маг, сильный маг, вку-у-у-усный маг, мур-р-р…

Эдгард пребывал в несвойственном для себя состоянии растерянности. Непривычным было и находиться в своей спальне, а не в рабочем кабинете, и думать о чем-то, кроме работы. Непривычным и в то же время странно знакомым, словно давно позабытым. Прошедший день просто изобиловал эмоциями. Самой яркой из которых оказалась не ярость на самоуправство предприимчивой ведьмы, а что-то непонятное, теплой волной затопившее душу при виде ее искренней радости. Это что-то мгновенно погасило желание гробовщика придушить обнаглевшую девчонку и вызвало смущение, если не сказать — робость. Неужели он действительно привязался к дьере недопокойнице, так оригинально въехавшей в его жизнь в гробу?

Еще одна лиловая ведьма? Да уж-ж-ж… И ничему-то вас жизнь не учит, дьер бывший жнец!

Мужчина криво усмехнулся и качнул головой, капли воды, слетевшие с мокрых волос, попали на черную шерстку Вишни. Кошка недовольно муркнула и царапнула ногу своей "игрушки".

— Почему ты еще не одет?! — воскликнул просочившийся сквозь закрытую дверь Эл.

— Зачем? — не глядя на мерцающего друга, отозвался Эдгард.

— Ужинать зовут!

— Зачем ты устроил этот балаган в моем бюро? — пропустив мимо ушей сообщение жнеца, спросил гробовщик.

— Й-а-а? — блондин деланно округлил глаза и похлопал белыми ресницами.

— Хватит дурака валять! Это в первый момент я поверил, что ведьмочка сама хозяйничала. А как остыл, сразу понял, что без тебя не обошлось.

— Ну, — пожав закованными в доспехи плечами, Эл улыбнулся. — Может, я и переборщил немного, поощряя ее бурный энтузиазм.

— Мстил мне за то, что дал Варфаламее уйти? — на этот раз дьер Дорэ посмотрел на друга куда внимательней.

— Ага, — не стал отпираться тот.

— Детский сад, — проворчал хозяин ПБ и не без ехидства добавил, — это глупо, Эл — ржавый гвоздь.

— Зато весело, — ни капли не обидевшись на старое прозвище, фыркнул жнец. — И полезно.

— Чем же? — антрацитовые глаза сузились, пытливо глядя в лазурные.

— Ну… — Элрой привалился к по-прежнему закрытой двери, сквозь которую только что вошел, и продолжил: — Так как мы заключили договор, а Дис, расщедрившись, дала мне еще одну неделю на поиски Варфаламеи, нам придется в самое ближайшее время заняться этим делом. А чтоб ты не отвлекался на свою похоронную контору, я воспитал тебе достойную заместительницу!

— Достойную?! Да еще немного и она окончательно превратит "Последний цветок" в цирк, не забыв при этом разорить меня, — язвительно парировал Гард, продолжая гладить притихшую Ви, чье острое ухо забавно выгнулось, ловя слова такой любопытной беседы.

— Ну, допустим, не разорит, и уж точно не тебя…

— Взлом сейфа не считается?

— Джемма его не взламывала.

— Ты помог?

— И я не взламывал… не вышло. Только выбил из стены, — изображая скромность, Элрой потупился и даже носком сапога с металлическими накладками шаркнул для пущего эффекта. Не убедил. Гард продолжал гипнотизировать собеседника тяжелым взглядом, и жнец, вздохнув, проговорил: — К тому же мы его обратно затолкали.

— Угу, — тряхнув мокрыми волосами, гробовщик мрачно улыбнулся: — После того как вдоволь в нем покопались.

— Э? — вся показная скромность в миг слетела с блондина. — Кто-то влез в твой сейф? Ух ты… и как открыли? А что взяли? А?

— Б! — рявкнул дьер Дорэ, поднимаясь с кресла, на что Ви недовольно заурчала. — Ничего не взяли, просто порылись в бумагах. И если это не вы с Джеммой, то…

— Олли! — радостно известил жнец.

— Олли? — не разделяя эмоций друга, переспросил хозяин ПБ. — Та сыщица-оборотень, которая пыталась меня из камеры вызволить, потому что ее кто-то там нанял?

— Наша сладкая девочка наняла.

— На какие шиши? — нахмурился гробовщик.

— На какие-то, — развел руками гость. — Я ей денег не давал, ты тоже, сейф твой цел… отчасти. Значит, кто-то из бывшей родни презентовал. Ну, или она ограбила банк в промежутке между наймом персонала, организацией похорон, беготней по городу и попытками разведать хоть что-то о Варфаламее, из-за которой тебя арестовали…

— Хватит! — Эдгард глянул на нахохлившуюся Ви, одиноко сидящую в огромном кресле, затем посмотрел на окруженного ореолом белого света жнеца и… сменил тему: — Ужин, говоришь, готов?

— Да. Джемма настрогала салат…

— А это-то зачем? — черная бровь поднялась в удивлении. — Дьера Дория со своей подругой трехдневный запас еды в холодильном шкафу оставили.

— Ну а сам-то как думаешь, зачем? — покачав головой, проговорил Эл и, не дождавшись версий от друга, обреченно вздохнул: — Пошли уже, дьер деспот, а то девчонка чего доброго решит, что ты по-прежнему на нее злишься.

— А я не злюсь? — натягивая рубашку, проворчал гробовщик.

— Не-а, — хитро улыбнулся Элрой. — В глубине души ты искренне восхищен и доволен.

— Очень-очень в глубине, — пробормотал Эдгард, а потом совсем другим тоном поинтересовался: — А расскажи-ка мне побольше про эту Олли…


Той же ночью…


После яркого света, вкусных запахов и уюта кухни выходить на улицу было не очень-то приятно. Во внутреннем дворике ПБ было просто холодно, а за его воротами еще и ветрено. Фонари рассеивали ночную тьму, но теплее от их желтоватого сияния не становилось. Олли-о зябко поежилась, пониже натянула шляпу, чтобы ее не сдуло ветром, втянула голову в поднятый ворот плаща и, сунув руки в карманы, зашагала прочь. Желающих совершать прогулки в столь поздний час вокруг не было. Только тени пятнами ложились под ноги, рыжий кот степенно переходил дорогу, да парочка подозрительных типов, выглянула из подворотни, но, оценив широкий шаг и трость припозднившегося прохожего, юркнула обратно.

В стенах сыскного бюро было ничуть не уютнее, хотя и теплее.

Сыщица поднялась по лестнице на второй этаж, бросила на спинку стула плащ и, не глядя, зашвырнула шляпу на шкаф, после чего плюхнулась в любимое мягкое кресло. Скрещенные в щиколотках ноги легли на край стола, а рука потянулась за спрятанной в ящике бутылкой. Вместе с хлопком вылетевшей пробки вспыхнули лампы на подоконнике, освещая силуэт …. Бутылка, щедро поделившись содержимым с полом, полетела в затаившегося гостя.

Этьен перехватил ее и, отхлебнув из горлышка, поинтересовался:

— Нервы шалят, да, Олли?


В городском парке Готрэйма…


Неподалеку от ворот остановился экипаж с дверцами, прикрытыми безликими щитами. "Не иначе гербы спрятаны", — подумал ночной сторож. Он окинул взглядом пару шестиногих кобыл и хмыкнул. Опять кто-то из богатеев позднее свидание "на природе" устраивает. И чего им дома в теплой постельке не лежится? Приключений хочется, остроты ощущений, ну-ну. Что ж, им приключения, а ему доход — лишний стальс карман не порвет!

Дьер полуночник уже маячил возле узорчатой створки ворот, подкидывая на ладони небольшой мешочек. Сторож без лишних разговоров открыл замок и молча поклонился, пряча деньги в карман. А чего беседовать-то? Красть в парке нечего, громить скамьи да беседки этот дьер в дорогом плаще и начищенных сапогах явно не станет. Так чего ж не подзаработать, пустив его за ограду после закрытия ворот? А знать много вредно, да… так что не о чем им разговаривать!

Выглянувшая из-за облака луна на миг высветила профиль мужчины. На руке, поспешно натянувшей капюшон пониже, сверкнул массивный перстень золотого аза.

"Ох ты ж, чирташ хвостатый!" — выругался сторож, невольно узнав в ночном госте начальника Городских Гончих, и поспешно скрылся в своей будке. Марна охрани в дела этого дьера влезать!

Мужчина уверенно направился вглубь сада. Во всем Готрэйме вряд ли нашелся бы человек, не слышавший о радужных беседках, дугой выстроившихся в северной части парка. Детворе запрещали даже приближаться к изящным белокаменным строениям с разноцветными крышами, а юные и не очень юные дьеры не рисковали прогуливаться неподалеку, опасаясь за свою репутацию. Потому что семь беседок, укрывшихся в зарослях цветущих кустарников, были популярным местом для не слишком приличных свиданий.

Знакомая с далеких студенческих лет аллейка навевала приятные воспоминания. И пусть для встреч на свежем воздухе был уже не сезон, но даже холодный ветер, шелестящий пожухлой листвой, не мог стереть с лица полуночного посетителя предвкушающую ухмылку. Вернуться в беззаботную юность было даже приятно, да и женщина, избравшая столь странное место свидания с человеком его положения, стоила некоторых жертв. А что холодно, так согреться рядом с такой красавицей — не проблема.

Мужчина поднялся по ступенькам одной из беседок и обернулся, вглядываясь в темноту парка. Занавешивающие арочный проем полосы ткани за его спиной качнулись. На плечи легли затянутые в белое кружево перчаток ладони, пальцы скользнули по шее, скулам и закрыли ему глаза.

— Угадай, кто? — раздался хрипловатый шепот у самого уха дьера, чей нос уловил терпко-сладкий аромат духов его эксцентричной прелестницы.

Мужчина осторожно отнял от своего лица ее ладони, поцеловал их и, развернувшись, шагнул внутрь уютного помещения, повинуясь призывному жесту тонкого пальчика. Женщина, сбросив капюшон, обвила руками шею дьера и прильнула к его губам в страстном поцелуе.

Полчаса спустя сторож, с недовольством оторвавшись от чашки корифа, снова открывал ворота.

"Что-то быстро дьер богатей управился, — думал он. — И один идет… Девица-то где? Следующего что ль дожидается? Ишь, шустрая какая баба! Или, может, наоборот стесняется мимо старика пройти? — смягчился он, вглядываясь в полумрак спящего парка. — Замерзнет до утра, дуреха. Хотя… скромницы так не душатся. Вон аж от любовника за пять шагов разит", — на этом мысли о странной дьере покинули голову сторожа. В конце концов, с другой стороны был еще один выход с другим дежурным.

Карета под мягкий перестук копыт исчезла за поворотом, увозя в своем комфортабельном нутре мужчину, сторож же вернулся к недопитой чашке. А в беседке с зеленой крышей, под каменной скамьей остывало обезглавленное тело в дорогом костюме с золотистого цвета запонками. И на пальце безымянного трупа белел след от сорванного кольца.


В резиденции дьера Эсми…


Свечи горели повсюду: в высоких канделябрах, расставленных по углам просторного кабинета, в небольших металлических вазочках на каминной полке, столе и тумбах, и в массивной люстре, свисающей на цепях с потолка. Можно было бы заменить их лампами, заправленными золотистой свелью, как и делал предшественник нынешнего градоправителя, но красный аз предпочитал живое пламя — родную стихию, покорную огненному магу. Для того, чтобы зажечь в комнате свечи, рыжеволосому дьеру хватало щелчка пальцев. Зачарованных от быстрого сгорания свечей хватало почти на неделю, потом же слуги меняли их на новые. И так происходило последние полгода, с тех самых пор, как Вэйдмар Эсми, овдовев, начал незаметно меняться.

Внешне он оставался все тем же импозантным мужчиной с гордой осанкой и посеребренными сединой волосами. Вот только взгляд стал острее, улыбка коварней, а речи проникновенней. Бесконечные вереницы балов и частных вечеринок с игрой в карты сменил жесткий рабочий график, горы вычурных нарядов в шкафах — строгие дорогие костюмы, а светящуюся свель в прозрачных сосудах — свечи.

Прислуга, привычная к причудам богатеев, объясняла все эти странности в поведении хозяина двумя причинами: скоропостижной кончиной его вертихвостки жены, обожавшей блеснуть в новом платье на очередном светском приеме, и двухнедельной командировкой дьера Эсми на материк, где он не только занимался делами, но еще и посетил искусников, подкорректировавших его голос и жесты. Да и лиловые азы, наверняка, поработали, добавив внешности градоначальника новые штрихи. Хотя и увлеченность мужчины дьерой Ганн, конечно же, сказывалась, ведь всем известно, что любовь преображает даже тех, кто не юн. И в чем-то слуги даже были правы: Вэйдмар действительно изменился после двухнедельной отлучки… а точнее, его подменили.

Храмовники лишь в особых случаях прибегали к замещению политических фигур подставными лицами, и это всегда оставалось тайной. В Готрэйме же как раз и произошел тот самый особый случай, потребовавший вмешательства тайного ордена рыцарей триумвирата. Вызвать настоящего дьера Эсми в столицу под предлогом аудиенции в главном храме божественной троицы, труда не составило. Даже порядком зарвавшийся градоправитель, давно и с успехом припрятывавший часть доходов от готреймских рудников и обворовавший тем самым королевскую казну, не рискнул бы отказаться от такого приглашения. Впрочем, знай он, что это билет в один конец, может, и отказался.

Обратно в самый большой город острова вернулся уже совершенно другой огненный маг, похожий как две капли воды на прототип (спасибо лиловым азам и бирюзовым искусникам!). Когда-то у него было свое имя и внешность, но все это осталось в прошлом. Отныне один из лучших рыцарей триумвирата стал Вэйдмаром Эсми, причем вызвался на это задание он сам. И дело было не только в нарушавших божественные законы ритуалах, участившихся в Готрэйме и его окрестностях последние несколько месяцев. И даже не в желании очистить некогда родной город от мрази, которая, пользуясь занимаемым постом, давно и со вкусом творила разные мерзости за высокими стенами своего роскошного дома. И Энна, его первая юношеская любовь, отвергшая своего пылкого поклонника, по сути, тоже была лишь приятным дополнением к миссии.

Главной причиной, сподвигшей мужчину на эту авантюру, был старинный артефакт: чахлое фамильное древо, изображенное на стене в родовом замке, шесть лет назад неожиданно дало росток ветви, считавшейся погибшей. А недавно на волшебном рисунке расцвел и сине-фиолетовый цветок, символизирующий вступление лилового мага из семьи Морт в силу. И этого самого мага нынешний дьер Эсми был намерен найти во что бы то ни стало. Потому что потрепанный жизнью род требовал наследника, а старый глава его был уже не способен на такие подвиги.

Одинокий и угрюмый, он давно заперся в своем мрачном поместье, где из прислуги остались лишь верная экономка и старый садовник. По жестокой иронии судьбы пережив своих детей и внуков, Миландер Морт планировал тихо умереть в добровольном заточении, но свежий росток нарисованного древа воскресил надежду, которую укрепило письмо от таинственного доброжелателя, обещавшего найти пропавшего родственника Миландера в силу данного когда-то слова. С тех пор эти двое регулярно переписывались, обсуждая поиски.

А все потому, что глава ожившей ветви, погибший на одном из заданий храма, был не только сыном старого Морта, но и лучшим другом лже-Вэйдмара. Тем, кто всегда был рядом, прикрывал спину, делился тайнами и… никогда не верил, что его пропавшие без вести дети мертвы так же, как и любимая жена. Умирал Шертан Морт на руках друга, и последней волей его была просьба о продолжении поисков Айлы и Аарона. А последним подарком — миниатюрная копия родового артефакта, бутон на которой начинал распускаться лишь вблизи кровного родственника МилМорта, как звали за глаза Миландера. Причем, чем ближе был искомый объект, тем насыщенней становились краски волшебного цветка.

Прежде, чем выяснить, где находится кто-то из правнуков вышеупомянутого дьера, будущий градоправитель Готрэйма успел исколесить пол страны. Когда же определился, нанял опытного сыщика. А чуть позже подвернулось и задание храма, на которое он с радостью вызвался. Личные интересы переплелись с рабочими, и упустить такой шанс было бы глупо. И вот новоявленный дьер Эсми здесь, в городе, где когда-то родился и жил, но звался иначе. В доме, где больше не проводят порочных оргий под прикрытием светских вечеринок. На службе короля и народа, а главное, на службе храма триумвирата и… собственного сердца.

В дверь тихо постучали. Безукоризненно одетый, несмотря на ночь, дворецкий сообщил о позднем госте и, получив утвердительный кивок хозяина, отправился в холл, где дожидался приглашения визитер. Войдя в кабинет своего нанимателя, он коротко поклонился, отчего серебристо-белая челка его упала на чуть прищуренные карие глаза. Сейчас карие, но рыцарь тайного ордена помнил те времена, когда они были ярко-желтыми с вертикальным зрачком. Да и к имени Акеллар Эвир тогда добавлялась еще одна буква, характерная для оборотней.

Чтобы откупиться от общины волков и отправиться на свободные хлеба, беловолосый дьер некоторое время работал на храмовников. Там будущий Вэйдмар и познакомился с этим довольно скользким, но очень хватким типом, обладавшим к тому же уникальным нюхом. В последствии Акеллар, заплатив большие деньги за постоянную иллюзию, подкорректировал свою внешность, сделав ее похожей на человеческую. А заодно и сменил медальон, подтверждающий личность, избавился от ненавистной буквы "В" в конце имени, и, переехав в другой город, открыл частное агентство, специализирующееся на розыске пропавших людей. Так что с выбором сыщика дьер Эсми особо не раздумывал. Как только определился с местом обитания пропавшего родственника МилМорта, нанял Эвира для работы, которую следовало держать в тайне.

Почему? Все просто! Заказчик убийства жены Шертана так и не был найден, потому что исполнители, разговорившиеся под пытками, банально не знали, кто их нанял. И опасность повторного покушения на чудом спасшегося ребенка по-прежнему существовала. Поэтому тот, кто отныне и навсегда должен был жить чужой жизнью и зваться Вэйдмаром, старался вести поиски как можно осторожней, не посвящая в это дело лишних людей.

Акеллару же он доверял, прекрасно зная, что волк язык за зубами держать умеет. К тому же, силу компромата никто не отменял. Эвир слишком много средств и сил потратил, чтобы скрыть ото всех, что он оборотень, и совершенно не хотел разрушения созданной легенды. О раскрытии собственной тайны градоправитель не беспокоился. Волк не дурак, знает прекрасно, что переходить дорогу тайному ордену крайне опасно не только для репутации, но и для жизни!

— И как успехи? — полюбопытствовал дьер Эсми, жестом предлагая гостю сесть. Приветственные расшаркивания были излишними, когда речь шла о деле.

— Хлэмс не имеет отношения к той крови, что ты мне дал, — удобно устроившись в большом кожаном кресле, сообщил Акеллар. — Как и еще двадцать шесть магов и ведьм из твоего списка. Но, на паре последних заданий, я заметил одну довольно ушлую сыщицу, которая, как мне кажется, тоже интересуется лиловыми чародеями.

— И кто она? — вздернул рыжую бровь наниматель.

— Некая дьера Сомс. Оборотень. Оса, — делая короткие паузы между словами, отчитался Эвир. А потом, повертев в пальцах свою серебристую трость с массивным набалдашником в виде волчьей головы, спросил: — Тебя не устраивает моя работа и ты нанял кого-то еще?

— Отнюдь, — чуть улыбнулся его собеседник. — Меня все устраивает, Акеллар. Сегодня я назову тебе новый объект для проверки, — блондин заинтересованно подался вперед, стиснув в пальцах спрятанное в длинный футляр "жало".

— И кто же он? — не скрывая любопытства, проговорил гость.

— Она, — улыбка рыжеволосого дьера стала шире. — Ныне покойная лиловая ведьма Джимджеммайла Аттамс.

— Предлагаете раскопать могилу? — откинувшись обратно на спинку кресла, насмешливо поинтересовался волк.

— Боюсь, это не поможет, — тем же тоном ответил градоправитель. — Смерть девчонки, судя по всему, была фикцией. Но как ее теперь зовут, как она выглядит и где прячется, я, увы, не знаю. И все же одна зацепка для тебя есть, — он взял со стола конверт с предназначенным для глаз бледной "воспитательницы" письмом, вынул из него сложенный вдвое лист, где говорилось о том, что у матери Майлы были всего одни роды, и, спрятав его в ящик стола, протянул сыщику упаковку. — Ведьмочка держала его в руках перед тем, как я подобрал. Попробуй найти ее по запаху.

Блондин довольно оскалился, поднимаясь с кресла. Подойдя к столу, он осторожно вынул из ноздрей крошечные фильтры, притуплявшие его обостренное обоняние, которое не в рабочее время банально мешало жить, и, взяв вскрытый конверт, поднес его к лицу. Шумно вдохнул носом воздух, прикрыв сверкнувшие звериным золотом карие глаза, и, не поднимая ресниц, сказал:

— Твой запах слишком сильный, Эдвард…

— Забудь это имя! — холодно проговорил рыжий.

— Хорошо, Вэйдмар. Прости, — ничуть не смутившись собственной оплошности, сказал оборотень. — Ведьмочка пахнет молодостью, корифом и джемом… сладкая девочка, — его губы тронула теплая улыбка.

— Не увлекайся, — проворчал градоправитель, наблюдая за Акелларом.

— Даже не думал, — продолжая плутовато улыбаться, ответил тот. — Есть и третий запах, горьковато-пряный. Женщина, не моло…

— Эту искать не нужно, — снова оборвал его наниматель, на этот раз на полуслове. — Впрочем, она что-то явно знает о своей приемной внучке. Так что за Грэнной Ганн тоже можешь установить слежку. Авось выведет к нужной нам ведьме.

— Ты уверен, что нужная именно эта? — резко распахнув глаза, блондин уставился на рыжеволосого.

— Не уверен, — спокойно ответил тот. — Но надеюсь.

Эвир кивнул, убрал во внутренний карман пальто конверт, поудобней перехватил трость и, сочтя аудиенцию оконченной, направился к выходу. Он так же, как и дьер Эсми, не любил долгих расшаркиваний, когда речь шла о работе.

Но не успел градоправитель расслабиться за бокалом дорогого вина, как дворецкий сообщил о приходе еще одного гостя. Оглядев перешагнувшего порог кабинета мужчину с ног до головы, Вэйдмар задумчиво протянул:

— И? Что тебя привело сюда посреди ночи?

— Одна до жути надоедливая оса, которая сует свое жало, куда не следует, — ответил визитер, поправляя белые манжеты с золотистыми запонками в тон массивного перстня мага истины на его правой руке.

Глава 3

Немногочисленные утренние прохожие провожали недоуменными взглядами стремительно несущуюся по улице девушку. Приталенный черный плащик и зеленый газовый шарф совершенно не вязались с ее безликой физиономией. Да и походка, прямой взгляд, осанка, характерные для уверенной в собственной привлекательности особы, никак не подходили унылой, невзрачной блондинке, бледной, словно плесень.

Порывы ветра так и норовили вырвать из рук несуразной девицы зонт, но не добившись желаемого, лишь бессильно трепали кружевную оборку, обрамляющую его края. Джемма, отдав все необходимые распоряжения нанятому персоналу еще с раннего утра, оставила за старшую в ПБ дьеру Дорию, которая после возвращения из поездки, охотно помогала юной заместительнице гробовщика. И, пользуясь отсутствием хозяина, отправилась по своим (очень важным!) делам.

Вчера вечером, слушая за ужином разговор Эдгарда с Элроем, ведьмочка вспомнила о старой маминой книге, в которую имела неосторожность заглянуть еще в детстве, за что и получила по любопытному носу от Клариссы. Книжка была старенькой, потертой и невзрачной с виду, но ее пожелтевшие страницы хранили описание редких заклинаний (по большей части запрещенных), а так же рецептов и инструкций для создания уникальных амулетов.

Только чтобы прочесть их, требовалось сначала подобрать магический ключ — разный для каждой темы. Мать хранила этот кладезь ведьминских тайн в своем личном сундуке-сейфе. Но после смерти дьеры Аттамс книжица исчезла. А три месяца назад Джемма увидела знакомый серенький корешок в домашней библиотеке Этьена. Увидела и забыла о книге, занятая другими проблемами. Зато теперь вот вспомнила! Потому что именно в ней она когда-то видела описание амулета, позволяющего видеть сквозь иллюзии. Он бы точно не помешал дьеру Дорэ, взявшемуся искать лиловую ведьму Варфаламею вместе с жнецом. Правда, мужчинам свои соображения Джемма не озвучила, решив сначала сделать задуманное, а потом уже об этом говорить.

Дело осталось за малым — выкрасть вожделенную книгу из дома Ена, и, разгадав ключ к нужному параграфу, попробовать создать волшебный кулон. Вот только в одиночку Джемма могла справиться разве что с последним пунктом. И то не факт. Для осуществления же первых двух ей требовалась умная и пронырливая помощница. Та самая, которая являлась в похоронное бюро под любым предлогом, когда была не нужна, а как только понадобилась — исчезла с концами. Даже пара надоедливых ос, что постоянно жужжали где-то поблизости, сегодня исчезли. И ведьмочка, перебрав кучу вариантов, решила, что Олли-о обиделась на нее за вчерашние слова. Но ведь она не со зла! Просто устала очень и хотела спать.

И вот теперь Джема, переполняемая идеями и чувством вины, спешила в контору дьеры Сомс, совмещенную с ее квартирой. В недавно купленной одежде и с привычной уже иллюзией на лице. И ведьмочке не было никакого дела до удивленных взглядов прохожих. Обновки очень даже шли к ее истинной внешности, а эффект, производимый маской, ведьму не слишком-то беспокоил. И плащик, и платье, прячущееся под ним, и ботинки на удобном каблучке и с пряжками в виде летучих мышек, а самое главное, шикарнейшие полосатые чулки с вытканными на кайме черными розочками были слишком хороши, чтобы отказываться от них в угоду чьему-то мнению.

Девушка на одном дыхании вбежала по лестнице на второй этаж и, застыв перед дверью с табличкой "СБ О-О-С" медленно выдохнула. В сыскном бюро своей новой подруги она еще не бывала. Отчего-то вдруг стало неуютно и былая решительность начала таять. Ведьма прикрыла глаза, мысленно убеждая себя собраться с духом, и, резко распахнув ресницы, торопливо постучала. Пальцы почти не дрогнули, коснувшись дерева, но звук вышел слабым и неуверенным.

— Открыто! — раздался из-за двери знакомый женский голос, и Джемма, радостно улыбнувшись, вошла в контору дьеры Сомс. В том, что хозяйка ее узнает, сомнений не было. Блондинистую иллюзию оса уже видела на лице ведьмочки, и тоже отметила с присущей ей бесцеремонностью, что "маска" ужасна. Не в плане исполнения, а как выбранный типаж.

— Привет, Олли-о! — заявила с порога гостья. — Чаем угостишь? Я тут и шоколада по дороге купила.

Рыжая скользнула задумчивым взглядом по приодевшейся ведьме, и, ничем не выдав удивления от ее визита, спросила:

— Шоколад горький?

— Разный, — немного смутившись, ответила девушка. — Не знала, какой ты больше любишь, и купила оба сорта.

— Эх ты, чудо лиловое, — покачала головой рыжая, выходя из-за стола, — не на то одолженные деньги тратишь, — сказала с легким укором.

— Одолженные? Так, значит, ты выяснила, откуда они? Это Этьен? — закидала ее вопросами Джемма.

— Думаешь, будь твоим кредитором Аттамс, он бы не явился к тебе лично? — вздернула темно-рыжую бровь оборотень.

— Не знаю, — вздохнула ведьмочка, старательно пряча всколыхнувшуюся обиду. — Он сейчас слишком занят своей невестой, чтобы искать официально умершую падчерицу.

Вслед за первой бровью на лоб Олли-о полезла и вторая.

— То есть искать ему некогда, — подвела итог высказываниям собеседницы оса, — а деньгами сорить на окнах чужого похоронного бюро — это запросто. Так, что ли?

Джемма пожала плечами, отведя взгляд. Отчего-то очень хотелось верить, что кожаный кошель с запиской от загадочного "Э" ей презентовал именно Ен. С другой стороны, вариант, что он знает, где она прячется, и даже не пытается встретиться и поговорить, жутко расстраивал.

— Ладно, оставим пока тему твоего таинственного покровителя, — решила не давить на нее сыщица. — Или покровительницы, — добавила она чуть тише, намекая на то, что подпись "Э" может принадлежать и женщине. — Шоколадки, говоришь? Давай их сюда и садись! Вон кресло, — выхватив из рук гостьи сумочку и аккуратно сложенный зонтик, распорядилась хозяйка сыскного бюро. — Чай сейчас вскипячу и зонт поставлю на просушку. А ты давай, раздевайся и рассказывай, с чего вдруг тебя принесло сюда средь бела дня? И не ври, что соскучилась! Не поверю, — усмехнулась рыжая и скрылась за дверью в смежное с приемной помещение.

— Ну, и зря, — ответила ведьмочка пустой комнате. — Я и правда соскучилась, — озвучила она то, что только что очень четко осознала. — Впрочем, и дело у меня тоже к тебе есть, — добавила девушка, немного подумав.

— И что за дело? — спросила вернувшаяся оса.

— Очень важное, — многозначительно глядя на нее, проговорила визитерша. — Очень-очень!

— Я внимательно тебя слушаю, Май… — рыжая запнулась, бросив странный взгляд на дверь, из-за которой только что вышла. — Джемма Истри!


Полчаса спустя…


— Ну, Олли, ну пожалуйста! — растягивая слова, уговаривала сыщицу гостья. — Ну что тебе стоит? Ты же такая…

— Какая? — уплетая шоколад, спросила рыжая.

— Ловкая! Шустрая! Незаметная! — с чувством перечислила ее достоинства Джемма.

— А как же умная? — деланно возмутилась хозяйка СБ.

— И умная, конечно же, — охотно подтвердила ведьмочка, отставляя в сторону чашку с недопитым чаем. — Мне очень нужна твоя помощь.

— Я сказала "нет"! — отрезала оборотень, смяв золотистую обертку горько-сладкого лакомства. — Этьен мне друг. Я не собираюсь его грабить.

— Да причем тут грабить?! — возмутилась Джемма. — Всего-то и нужно одну маленькую книжицу из библиотеки забрать. К тому же она мамина, а не его. Олли, миленькая, мне одной не справиться. Прошу, помоги. Я тебе схему нарисую, где книга стоит, и опишу ее подробно.

— Ни за что! — стукнув коричной чашкой по журнальному столику, заявила сыщица.

— А я тебе торт испеку! — перестав уговаривать, начала искушать ведьма.

— Шоколадный? — заинтересовалась рыжая сластена.

— Какой захочешь! — щедро пообещала хитрая искусительница.

Сыщица сделала вид, что обдумывает предложение, после чего уверенно выдала:

— Нет! — и чуть отвернулась, пряча за полуопущенными ресницами золотые смешинки, гостившие в ее карих глазах все время их разговора.

— Мороженое пятислойное сделаю с сиропом и засахаренными фруктами, — не сдавалась "блондинка".

— Не-а, — продолжала упираться и Олли-о.

— Ну почему? — взвыла лиловая ведьма, отчаявшись добиться от рыжей упрямицы сотрудничества.

— Потому что если меня вдруг застукают, мне придется объясняться с хозяином дома. А потерять расположение Ена я не рискну и ради всех тортов мира, — вздохнув, объяснила свою позицию оса.

— Ну Олли! Ты же сыщица! — всплеснула руками ведьмочка. — Сделай так, чтоб не застукали, и не придется ни перед кем объясняться.

— Нет, Джемма! Хватит и того, что я ввязалась из-за тебя в дело гробовщика и согласилась помогать в поисках лиловой ведьмы, творящей беспредел в нашем славном городе. Воровать имущество Аттамсов я не пойду. Даже за все сладости мира. Но… — оборотень сделала многозначительную паузу, во время которой ее собеседница не дышала. — Могу постоять на стреме… за мороженое… семислойное с пьяной вишней. В дом же полезешь сама!

— Как сама? — шумно выдохнув, пробормотала Джемма.

— А вот так! Используешь лиловый дар — "нарисуешь" себе образ неприкаянного призрака. Если попадешься, подумают, что привидение покойной Джимджеммайлы явилось! Повоешь чуть-чуть, погремишь иллюзорными цепями, спросишь загробным голосом, где украденные с кухни продукты — слуги сами разбегутся.

— А…

— А Ена дома не будет! Он сегодня вечером приглашен на прием, который в загородном доме устраивает сестра градоправителя в честь совершеннолетия своей дочери Жаннин, — обрадовала сообщницу сыщица. Вот только радости от этой новости девушка почему-то не испытала. Мысль о том, что дьер оружейник будет кружиться в танце с огненной ведьмой, заставляла неприятно сжиматься глупое сердечко. — Там намечена большая развлекательная программа на всю ночь, так что до утра время у нас будет. Кстати! — налив себе еще чаю, заявила Олли-о. — Одним мороженным ты не отделаешься. Десерт после похода на дело, сейчас же с тебя еще одна услуга.

— Какая? — настороженно спросила ведьмочка.

— Избавишь меня от мелких до вечера, раз уж так вовремя пришла. А то я из-за этих мартышек привязана к месту. А с осами сейчас временная напряженка, — оборотень показала гостье руку, на которой не хватало половинок пальцев. — Одна ушлая особа отравила нескольких без возможности воскрешения. А регенерация займет еще, как минимум, сутки. Так что пришлось использовать тех, которых я обычно у тебя оставляю.

— Так вот куда они делись! — воскликнула гостья, довольная тем, что причиной пропажи насекомых была вовсе не обида Олли.

— Ну да, четверых отозвала. А одна всегда с тобой, дьера непоседа, — улыбнулась ей сыщица.

И от улыбки этой на душе у Джемы стало невероятно тепло. Наслаждаясь затопившим ее чувством, ведьмочка забыла спросить главное: что за мелких мартышек ей пытается сбагрить рыжая хитрюга. А они, словно почуяв, что речь идет об их участи, сами явились пред светлы очи обалдевшей визитерши.

Сначала раздались тихие шажки, потом приоткрылась дверь в соседнее помещение и в образовавшуюся щель высунулись друг над другом две перепачканные чернилами мордашки.

— Тетя Олли, оно сломалось! — синхронно произнесли дочки Этьена Аттамса и с любопытством уставились на незнакомую блондинку.

— Нам срочно надо помыться! — сообщила Энни, которая терпеть не могла пачкаться.

— И постирать твою подушку! — добавила Анни, хитро щуря серые глазки.

— Какого чирташа вы делали с чернилами на моей кровати! — вскакивая с места, взвыла сыщица.

— Писали тебе записку, — снова хором ответили шкоды.

— Надес-с-сь, прощальную, — прошипела оборотень и, взглянув на застывшую на месте ведьмочку, сказала: — Знакомьтесь, чудовища! Это моя хорошая подруга Джемма. И она готова отвести вас в очень интересное место.

— Это в какое же? — полюбопытствовала Энни, просочившись в дверную щель целиком.

— В ванную, наверно, — предположила Анни, последовав за сестрой.

— И туда тоже! — мрачно заверила Олли-о, а затем, обернувшись к ведьме, с радостью сообщила: — Они твои. Забирай. Только не забудь вернуть к шести вечера. А то Ен меня без всякого оборота на осиный рой порвет.


В ПБ "Последний цветок"…


В стены похоронного бюро юным гостьям пришлось проникать тайком, как воришкам. Тащить девочек через парадный вход было нельзя сразу по двум причинам: во-первых, велика вероятность, что если дьер Дорэ дома, то попросту захлопнет перед их носом дверь (да еще и крышкой гроба подопрет для надежности), во-вторых, малышки могли напугаться похоронной, в буквальном смысле этого слова, атмосферы, царящей в стенах "Последнего цветка", а расстраивать любимых сестренок Джемма не хотела. Поэтому и повела подопечных сквозь ворота, специальным ключом-печатью от которых ее вынужденно снабдил гробовщик, через дворик с каракусами дьеры Дории и черный ход здания ПБ сразу же на кухню.

Среди кастрюлек, поварешек и миленьких занавесочек в горошек, повешенных девушкой на окно пару дней назад, Анни и Энни будет гораздо лучше! Да и ведьмочке присматривать за активными крошками на небольшом пространстве значительно проще. Ну что они могут там сотворить? Ложку уронить или чашку разбить? Так Джемма теперь при деньгах — купит другую!

Полчаса спустя ведьма поняла, что ошиблась. Сотворить эти ангельского вида создания могли многое даже на безопасной, казалось бы, территории. Без авторитетного папы, грозной бабушки или пожилой экономки, главным воспитательным рычагом которой было лишение близняшек сладкого, шаловливые очаровашки Аттамс из прилежных девочек прямо на глазах превращались в неуправляемых юрких монстров. Быть может, занимайся ими Джемма в своем истинном облике, они и вели бы себя потише, но слушаться какую-то незнакомую, НЕКРАСИВУЮ тетю? Еще чего!

Все ножи, ложки и вилки пришлось вынести, после того как эту металлическую стаю, кружащую по кухне, удалось выловить "сачком" из полотенца. Кастрюльки, к счастью, прятались от взоров хулиганок за дверцами шкафчиков. И только поэтому спаслись. Все, кроме одной — пузатой, на длинной деревянной ручке и с нарисованным на округлом бочке цветочком… Железной кляксой, получившейся из любимой посудины, ведьме очень хотелось отшлепать навязанных ей гостий. А ведь совсем недавно она готова была прыгать от радости, получив возможность пообщаться с сестренками без надзора бабушки и ее противной подруги. Сейчас же Джемме хотелось побиться головой об стену, глядя на то, как две маленьких ведьмочки с серым даром превращают ее уютную кухню чирташ знает во что!

Готовить, оставшись с парой стеклянных мисок и дубовой лопаткой и без того было бы сложно, а уж в компании двух шустрых малявок и вовсе становилось невозможным. Пол, стол, стены, занавески и даже потолок обзавелись пятнами, и только два сероглазых чудовища, объедаясь ягодами, купленными для обещанного Олли-о десерта, оставались безупречно чистыми, не считая измазанных соком пальчиков, которые они постоянно бегали мыть в раковине.

На разноцветные разводы близнецы посматривали с явным чувством выполненного долга, Джемма же глядела на них с тоской, мысленно представляя, сколько времени уйдет на уборку. А ведь всего-то на миг оставила сестер без присмотра — отлучилась на поиски Ви, желая запереть ее в своей чердачной комнатке, чтобы приметная и знакомая кошка, ни приведи Марна, не попалась на глаза малышкам.

— Дьера Недопокойница?! — голос, раздавшийся за дверью, заставил девушку похолодеть. Она так надеялась, что хозяина не будет до вечера. Но по закону подлости он, уехав по делам на рассвете, изволил так не вовремя вернуться. — Джемма?! — с нажимом проговорил Эдгард. И ведьмочка, застывшая на мгновение, тут же сорвалась с места. Юным монстрам пришлось пожертвовать спрятанную от жнеца и осы коробку с печеньем и, не особо надеясь, умолять их вести себя примерно, а потом, сдернув фартук, устремиться навстречу неизбежности в лице дьера гробовщика.

Выскользнув в коридор, девушка прикрыла за собой дверь, отрезав тем самым двух шкод от сурового взора черных, как сама бездна, глаз мужчины.

— Ты почему в таком виде? — окинув бледнолицую помощницу удивленным взглядом, спросил брюнет.

— Так мне еще надо к зеленщику сходить, — тут же придумала оправдание она. — Вот и решила пока не снимать "маску", чтобы не тратить лишнее время на наложение иллюзии. Сами ведь знаете, дел тьма!

Гробовщик медленно кивнул, принимая ее слова. И тут же задал следующий вопрос:

— Ты заказала гвозди по списку?

— Да!

За дверью что-то подозрительно зашипело и с тихим плюх, замолкло.

— Что там? — черные брови сдвинулись на переносице, взгляд мужчины впился в лицо бледной, как смерть, собеседницы, которое в этот миг обрело еще и сероватый оттенок.

— М-м-м… чайник! — нашлась с ответом ведьма.

— Самоотключающийся? — недоверчиво уточнил он.

— Одно из модных ныне заклинаний! — продолжала придумывать на ходу "блондинка".

Эдгард покачал головой и продолжил допрос:

— Малиновые ленты купила?

— Нет еще, но как пойду к зелен…

За дверью громыхнуло. Джемма вздрогнула, дьер Дорэ хищно оскалился.

— Чайник еще и самопрыгающий? — прищурившись, поинтересовался он. — С плиты на пол, да?

— Нет! — выразила несогласие с этой версией ведьмочка.

— Тогда кто там у тебя гремит, дьера лгунья?! — рявкнул Эдгард

— Вишня, — шепотом ответила девушка.

— Я же говорил, чтобы кошка не шлялась по дому, — напомнил ей владелец ПБ.

— Она голодная была, — мысленно краснея за собственное вранье, пролепетала "блондинка".

— Покормишь и наверх ее. Пусть там сидит, — немного помолчав, распорядился гробовщик. — И не забудь про ленты! Эта вульгарность нужна уже на завтра, — он одарил девушку тяжелым взглядом, но повторно отчитывать ее за устроенные в ПБ нововведения не стал.

— Хорошо! Я все куплю. Только приготовлю чай и пойду в лавку, — поспешила заверить его Джема, спиной чувствуя, что за дверью, которую эта самая спина подпирала, творится что-то, чего хозяину видеть ну никак нельзя.

— Договора для клиентов оформила?

— Еще с утра.

— А венки для двух ближайших церемоний?

— Девочки работают.

— Девочки-и-и, — протянул похоронных дел мастер, прожигая помощницу недобрым взглядом. — Знала б ты, где сидят мне эти твои девочки…

— Знаю! — поспешно ответила Джемма. — Но вы же разрешили пока ничего не менять, — добавила она тихо. И Гард, вздохнув, снова кивнул.

— А ты чего ждешь? — сказал устало. — Иди проверь своих девочек и бегом к покойникам. Траурный марафет наводить!

Ведьма согласно качнула головой, но с места не сдвинулась. Вместо этого, опасливо взглянув на собеседника, она незаметно принюхалась. Повел носом и гробовщик. В коридоре отчетливо пахло паленым, и запах этот явно шел из кухни.

— А-а-а это… — начала было оправдываться "блондинка", но Гард молча отодвинул ее за плечи в сторону и, решительно распахнув дверь, шагнул на кухню.

Две чумазых рожицы дружно повернулись и уставились на хозяина "Последнего цветка". При этом малявки чуть не свалились с табурета, на котором чудом уместились вдвоем. Малоприятный запах исходил от стоящей на огне стеклянной миски с треснувшим боком, в которой смачно чавкало что-то невообразимое.

— Что это? — мрачно спросил дьер Дорэ, скрестив на груди руки.

— Дети.

— Варенье! — в один голос ответили все три сестры.

— Мы варим его для тети Олли! — добавила Анни, обворожительно улыбаясь хмурому дяде.

— Но и вас угостим, — добавила Энни, копируя выражение лица своей близняшки. — От сладкого люди добреют и улыбаются! — со знанием дела, заявила она.

И дьер гробовщик улыбнулся… Да так, что любой хищник умер бы от зависти, глядя на зверский оскал бывшего жнеца. Девочки же, ничуть не испугавшись, дружно решили, что этому дяде их варенье лучше не давать, потому что улыбка ему ну совершенно не идет. Высказаться насчет словоохотливых "поварят" гробовщик не успел — стеклянная посудина с треском раскололась на две половины и… начался хаос.


Часом позже…


Из лавки дьера Джи невзрачная блондинка летела, как ошпаренный почтовик, прижимая к груди куль с гвоздями. В руке ее трепыхался ворох малиновых лент с золоченой каймой, полы незастегнутого плаща развевались за спиной, словно крылья, а шарфик и вовсе отсутствовал. Ведьме было совершенно наплевать на шарахающихся прохожих, в ее голове мелькали картинки одна ужаснее другой. То ей виделось, как маленькие монстры пристреляли дядю Гарда к стене вилками и примеряют на его кудрявую голову кастрюлю с оплавленными краями, то как дьер гробовщик, злодейски поигрывая бровями, запихивает невинных (ну почти) крошек в ячейки хладокамеры.

Ну зачем, зачем она согласилась оставить их одних и покорно понеслась за этими дурацкими гвоздями и лентами? А если бурное воображение не лжет? Вдруг эти несовместимые противоположности и правда угробят там друг друга, пока она бегает за покупками?!

Мотнув головой, чтобы прогнать ужасные видения, Джемма прибавила шагу и, почти не чувствуя ног, понеслась в ПБ, свято уверенная, что кого-то там точно пора спасать. Но когда запыхавшаяся ведьма с грохотом распахнула дверь рабочего зала, ее глазам предстала нереальная в своей неправдоподобности картина. Прежде всего, там было тихо, как в склепе! Ну… или как в этом мрачном доме до недавних перемен. Нанятые ведьмочкой сотрудники словно в воду канули, причем канули, судя по приготовленным для похоронного обряда гробам и стопкам венков, после того, как в рекордные сроки закончили работу, а вместе с ними куда-то запропастилась и вездесущая дьера Дория. Но пустым продолговатое помещение, заставленное гробами и стойками для лент, назвать было нельзя.

Анни и Энни, все еще такие же чистенькие, какими были после того, как "няня" их умыла перед уходом, сидели посреди помещения в перевернутой крышке гроба и, используя руки вместе с магией металла, увлеченно скручивали симпатичные розочки из проволоки, после чего складывали их горкой возле своих одетых в белые чулочки ног, и приступали к созданию колокольчиков. А дьер Дорэ, щурясь от яркого света заправленной свелью лампы, разбирал за столом документацию. И единственным элементом, нарушавшим идиллическую картину, был привалившийся к стене Элрой, с интересом взиравший на малышек и восклицавший время от времени:

— Нет, Гард, ты точно уверен, что не хочешь открыть еще и цирк? Даже не подозревал в тебе таких талантов дрессировщика.


Той же ночью…


Проникнуть в дом оказалось до обидного просто — замок на калитке черного хода открылся выданным Олли универсальным ключом, который на вид совершенно не отличался от обычного, а если в саду и были какие-то охранные нити и ловушки, на ведьмочку они никак не среагировали. Оно и понятно — вряд ли кто-то "сообщил" им, что Джимджеммайла Аттамс больше не входит в число доверенных лиц ввиду скоропостижной кончины, в которую кое-кто уже не похоже верил. А вот приоткрытое окно в гостиной требовало самого строгого выговора. Во-первых, этим путем в особняк мог забраться кто угодно, а во-вторых, уже ведь далеко не лето, чтобы сквозняки запускать. Решив непременно намекнуть бабушке, чтобы провела воспитательную беседу с сыном на тему безопасности дома, Джемма решительно полезла на подоконник.

Отодвигая прозрачную занавеску, девушка всерьез подумывала, что из нее бы вышла отличная воровка, не прети ей такой вид заработка, как вдруг в саду за спиной ухнула сова. Балансирующая на коленях ведьмочка испуганно дернулась от неожиданности и, неуклюже взмахнув руками, полетела на пол. Занавеска, натянувшись, притормозила падение, и только благодаря ей аккуратный носик Джеммы не расплющился о мозаичный узор паркета. Прочная, несмотря на прозрачность, ткань даже не порвалась. Не успела начинающая домушница выдохнуть с облегчением, как раздался треск и левая часть карниза, отделившись от стены, стремительно поползла вниз, оставляя вырванными гвоздями глубокие борозды на обоях.

Противный скрежет слился с шелестом опадающей на пол ткани.

— Попала! — закусив от отчаяния губу, пробормотала девушка и, торопливо раздавив один из шариков с лично заряженной лауритовой пыльцой из мешочка, висящего на поясе, от души сыпанула на себя лиловой пыли, чтобы придать и без того мрачному облику иллюзию призрачного мерцания.

Собираясь на дело, Джемма хорошо поработала над своей внешностью: лицо ее приобрело мертвенную бледность и тени под обведенными черным контуром глазами, радужки растеряли былые краски, став бледно-зелеными и водянистыми, сочные губы побелели, а в каштановых волосах, рассыпанных по плечам появились серебряные нити. Оделась ведьмочка в лиловую форму, в которой ее положили в гроб. Только туфли предусмотрительно оставила под окном, не желая стучать каблуками. И теперь, благодаря свели от девушки исходило мягкое свечение, делавшее ее похожей на настоящего призрака… который поминал нехорошим словом и ночную птицу, и собственные нервы, когда, постанывая от боли в ушибленной коленке, поднимался на ноги.

Как ни странно, но на звук от неловкого приземления незваной гостьи никто не прибежал — дом все так же дышал безмятежным покоем и видел сладкие сны. Джемма достала из-за пояса тонкую палочку, покрытую свелью, и коротким заклинанием зажгла на ее конце золотой огонек, свет от которого разогнал мрачные тени спящего особняка. Дверь в коридор Джема открывала уже с куда меньшим азартом и верой в собственную удачливость. Протяжно скрипнувшие петли заставили ее замереть на месте и с тоской подумать, что надо было предлагать Олли не одно мороженное, а обещать каждодневное сладкое на целый месяц. А лучше на год, чтобы эта ценительница десертов согласилась-таки "ограбить" своего сверхценного друга сама.

Конечно, можно было отправить к Аттамсам и Элроя, предварительно его расцеловав. Но, во-первых, жнец как-то упоминал, что на расстоянии от источника, поделившегося энергией, он теряет приобретенную способность к осязанию, что опять же привело бы ведьмочку сюда. А во-вторых, Джемма не хотела его обнадеживать. Ведь в том, что амулет у нее получится, уверенности не было. Ну и, в-третьих, обида за то, что он обманул ее, сказав, что Гард не против нововведений в ПБ, все еще давала о себе знать, прячась в потаенных уголках ведьминской души.

Да и пускать этого белого "слона" в родную "посудную лавку" девушка не желала. Свернет еще что-нибудь важное — Этьен потом расстроится, и девочки огорчатся. Споткнувшись в темноте о край ковровой дорожки и ухватившись за стену, чтобы не встретиться снова с полом, ведьма тяжело вздохнула. Бережно поправляя перекосившийся портрет и разглаживая задравшийся угол ковра, она уже не была так уверена, что ее поздний визит нанесет особняку меньший урон. Проведя кончиками пальцев по каминной полке, нахмурилась — слишком много пыли. И куда только смотрит экономка, если наемные горничные так плохо выполняют свою работу?

Возле лестницы Джемма чуть не уронила рыцарские латы, статуей стоявшие в нише. Грохот получился бы знатный — сбежались бы не только сонные слуги, но и соседи, чтобы удостоиться возможности лицезреть свеженький, еще не обросший опытом "призрак" дьеры Аттамс. Ступеньки поскрипывали под ногами так же противно, как и дверные петли, которые по мнению Джеммы просто необходимо было смазать. И об этом она тоже планировала сказать Грэнне, когда они снова встретятся. А еще про нерадивую прислугу, мутный витраж, явно нуждавшийся в помывке, пятно на покрывале в гостиной и прочие малоприятные мелочи, цеплявшие взгляд "воровки". Каждый осторожный шаг казался ей топотом, всюду мерещились подозрительные шорохи, шепотки и взгляды, пугавшие новоявленное привидение куда больше, чем сама она могла бы напугать домочадцев.

Ко второму этажу нервозность домушницы наряду с раздражением от плохого содержания ее бывшего дома достигли неимоверных высот, а потому, когда из-за угла вынырнули две юркие тени, мерцающая дьера "призрак" чуть не завизжала на весь дом. Два комка серой шерсти с разбегу запрыгнули на руки испуганной ведьмы и огласили коридор громким урчанием. Хозяйским котам не было никакого дела ни до наложенной на лицо иллюзии, ни до странного свечения, исходящего от фигуры девушки. Они не боялись привидений, да и какой может быть бесплотный дух, если он пахнет, как хозяйка, гладит, как хозяйка, точно так же чешет шейку, за ушками и между рожек, бормоча при этом что-то ласковое.

Дальнейший путь пришлось преодолевать с двойной ношей — стоило только попытаться спустить соскучившихся животных на пол, как они тут же принимались возмущенно мяукать, путаться под ногами и лезть обратно. Урчали коты все-таки потише, вот и пришлось тащить на руках сразу обоих. Зато, как только внимание ведьмы отвлеклось от попыток быть бесшумной и незаметной, она сразу же перестала спотыкаться на ровном месте и задевать предметы. У входа в библиотеку девушка провела шепотом воспитательную беседу с пепельно-серыми питомцами, но те напрочь отказались понимать, что им лучше подождать за порогом, и шустро юркнули в комнату вслед на "привидением".

Смирившись с когтисто-хвостатым сопровождением, ведьмочка углубилась в лабиринт стеллажей. Царство книг в доме Аттамсов было немаленьким и занимало добрую треть этажа, но ей был знаком каждый его уголок. Сквозь высокие витражи проникали лунные лучи, дорожками ложась на паркет, но за шкафами было так же темно, как и в коридорах. Джемма, подсвечивая себе палочкой, без особого труда нашла искомое и повернула к выходу, да так и замерла на месте. На диванчике у окна, свесив руку к полупустой бутылке вина, лежал тот, кого, по заверениям оставшейся в саду Олли-о, точно нет дома. Но мелькнувшая, было, радость от осознания, что Аттамс не на празднике дьеры Жаннин, сменилась паникой.

Палочка выпала из пальцев ведьмы и погасла, кот, выписывавший восьмерки вокруг полосатых чулок, тут же поддел ее лапой и принялся гонять по полу, словно мышь. Светящийся предмет то вспыхивал, то снова гас под игривыми коготками расшалившегося зверя. А его собрат, хитро взглянув на застывшую гостью, резво потрусил к хозяину, на ходу набирая скорость.

"Нет!" — одними губами прошептала Джемма, но серому прохвосту не было дела до ее протестов — взмыв на миг в воздух он ловко приземлился на грудь хозяину.

— Мяф-ф-ф! — прозвучало громче любого будильника. Ведьма вздрогнула, Этьен нет.

— Хро-о-ом, — простонал мужчина, не открывая глаз, и машинально погладил свою увесистую ношу, которая довольно выгибала спину, норовя боднуть его в шею. — Отстань, Хром, — пробормотал Ен, мягко спихивая с себя кота, который тут же лез обратно. И ведьмочке бы сбежать, пока Аттамс окончательно не проснулся, но ноги отказывались нести ее к выходу. Они вообще отказывались двигаться, и хорошо еще, что не подгибались от страха. Веки мужчины дрогнули и медленно поднялись. Сонные серые глаза скользнули взглядом по комнате и остановились на мерцающей гостье с белым, как полог Саймы, лицом. И к бледности этой иллюзия имела очень слабое отношение. — Майла? — произнес Этьен, спуская ноги с дивана. — Ты вернулась?

Джемма сглотнула. Паника охватывала ее с новой силой, мысли хаотично бегали, руки дрожали, и ко всему прочему начали неметь ноги, грозя отправить хозяйку на встречу с полом. Но разыгравшийся с палочкой кот царапнул девушку по щиколотке, и чувствительность вернулась вместе с болью. Ведьмочка отдернула ногу от занесенной для повторного удара лапки и махнула рукой, чтобы восстановить утраченное равновесие. Книга, вырвавшись из ослабевших пальцев, описала дугу и плюхнулась у самого дивана.

— Я скучал! — пронаблюдав все это, сказал дьер оружейник, из взгляда которого стремительно уходила сонливость. — Почему ты так долго не приходила, Майла?

Ведьмочка молчала, не зная что сказать. Подобной ситуации она никак не ожидала, а потому совершенно растерялась. Одно дело изображать призрака перед поднятыми среди ночи слугами и совсем другое — морочить голову Этьену, который нанял Олли-о, чтобы разыскать ее — воскресшую "недопокойницу" Джимджеммайлу. А значит вариант с призраками не прокатит!

— Ты вся светишься, милая, — склонив к плечу голову, продолжал рассматривать ее Аттамс. — Такая красивая, бледная и мерцающая… словно сон.

"Сон! Вот оно!" — обрадовалась ведьмочка, доставая на ощупь из кожаного мешочка скатанную в шарики лиловую свель.

— Я и есть твой сон, Ен, — раздавив в ладони лаурит, она просыпала его на пол. — Утром ты проснешься и ничего не вспомнишь, — добавила, подарив ему улыбку. Как ей казалось — нежную, а не нервную. Ведь уголок рта дернулся всего раз или два — мелочи!

— Чудесный сон, — принимая ее объяснения, согласился дьер оружейник. — Волшебный, — добавил он, глядя, как с пола взлетают полупрозрачные сиреневые бабочки, кружат вокруг светящейся фигурки в лиловом наряде и полосатых чулках, и разлетаются по комнате, привлекая внимание котов. — Почему ты нас бросила, Майла? — улыбка, гостившая на губах мужчины, была теплой и грустной одновременно. Полурастегнутая рубашка открывала грудь, растрепанные волосы падали на глаза, а рука, потянувшись вниз, подняла бутылку.

Будь это не Этьен, Джемма наверняка провыла бы что-то невразумительно-жуткое и погремела наскоро наколдованными цепями, но это был он — ее отчим. Тот, кого она так боялась и в то же время хотела видеть. И с губ девушки само собой слетело:

— Я не хотела! Прости.

— Это было больно, — глотнув вина, поведал он.

И снова она прошептала:

— Прости.

— Иди ко мне, — позвал ее Аттамс, кивнув на место рядом с собой.

Ведьмочка не шелохнулась. За что и получила очередной удар мягкой кошачьей лапкой… пока что без когтей. Но и это на девушку не подействовало. Она продолжала стоять на месте и напряженно смотреть на собеседника, не забывая при этом давить один за другим волшебные шарики. Вскоре к иллюзорным бабочкам присоединились огненные жарптицы и радужные пони, каждый из которых мог поместиться на ладони. Губы мужчины, ожидавшего ее решения, сжались в тонкую линию, глаза прищурились.

— Ты ведь мой сон? — сказал он, откинувшись на спинку дивана.

— Твой, — не стала спорить гостья.

— Тогда посиди со мной, а лучше выпей, — криво усмехнулся он. — Ну же, Майла? Неужели даже во сне ты будешь ускользать от меня, подобно прекрасному видению, — и снова выпил. После чего отставил бутылку в сторону, и протянул раскрытую ладонь "сну". — Иди сюда, милая. Позволь прикоснуться к тебе… хотя бы во сне.

Джемма сглотнула, переводя взгляд с руки мужчины на его лицо и обратно. А возле поставленного на пол вина лежала раскрытая серая книга, о которой почему-то совсем не думалось сейчас. Этьен был такой домашний, растрепанный, милый, до него так сильно хотелось дотронуться, провести кончиками пальцев по щеке, заправить за ухо пепельно-русую прядь и сказать, что все будет хорошо, как говорил ей он… в ее сне. Но сделать это мешал страх. Не перед сидящим на диване мужчиной, нет… Ведьмочка боялась, что он раскусит иллюзию волшебных грез, как только почувствует тепло ее кожи.

Аттамс медленно качнул головой, так и не дождавшись девичьей реакции. Сжал в кулак ладонь, опуская руку. И, прикрыв глаза, сказал:

— А ведь я с ума без тебя сходил, Майла.

"Сходил… — мысленно повторила она. — А теперь, выходит… нет?"

— Думал сам сдохну, когда ты умерла, — продолжал говорить хозяин дома. — А потом встретил ту блондинку с твоими глазами… И Ви сбежала, украв ожерелье в чулке. Когда понял, что ты жива, тоже чуть не умер. На этот раз от радости. Нанял сыщика для поисков…

— И как? — спросила девушка осторожно. Выведать что-нибудь у нетрезвого дьера, пребывающего в уверенности, что он спит и происходящее ему снится, было отличной идеей.

— До сих пор ищет, — хмыкнул Ен, открыв глаза. — Ты такая бледная, Майла. С тобой ведь все хорошо, правда? Ты не болеешь, не нуждаешься в деньгах? Тебя не…

— Трэймы! — воскликнула девушка и снова ойкнула, когда серый охотник, подкравшись сзади, куснул ее за пятку. — Сталь, прекрати! — потребовала она, хмурясь. Кот, отпрыгнув, боком проскакал по комнате и скрылся за диваном.

— Они просто по тебе соскучились, — с улыбкой пояснил хозяин дома. — И девочки соскучились. И я, — удерживая ее взгляд, добавил тихо. — Ты что-то говорила про трэймы… Тебе нужны деньги? — он нахмурился. — Скажи, где ты прячешься, видение. И я принесу все, что тебе надо, — Джемма недоверчиво прищурилась: выходит не он оставил на ее окне тот заветный мешочек с запиской? А кто же? Э… неужели бабушка, ведь ее сокращенное имя звучит как Энна? Этьен тем временем продолжал: — Не бойся, больше принуждать тебя и шантажировать не стану. Все, чего я хочу — это чтобы ты ни в чем не нуждалась и… чтобы была счастлива.

Счастлива… без него, без сестренок, без проказливых котов и без этого явно запущенного дома, которому не хватает заботливой руки молодой хозяйки. И как она может быть счастлива без них?! Все! Хватит! Надо хватать книгу и бежать на чердак похоронного бюро, пока чувства окончательно не затопили разум. Там работа, Эл с его проблемами, Гард со своими трупами, запертая в комнате Ви и много-много разных дел, на которые так легко отвлечься.

— Ен, — Делая осторожный шажок к дивану, Джемма снова попыталась изобразить улыбку, но получилось из рук вон плохо.

— Да, видение?

— Ты знаешь… — пробормотала она, делая еще один шаг.

— Что же? — с интересом наблюдая за ее передвижениями, спросил дьер оружейник.

— Петли бы смазать надо, а то двери скрипят, — сама не зная почему, сказала ведьмочка.

— Хм… — откинув со лба длинную челку, мужчина снова принял расслабленную позу, весь вид которой говорил о безобидности его намерений. — Какой у меня хозяйственный "сон", однако.

— Какой есть, — пожала плечами Джемма, превращая призрачный зверинец, мечущийся по комнате в звездную пыль. Подсвеченная ею комната заиграла волшебными красками, став похожей на картинку из детских сказок.

— И витраж на лестнице помыть надо, и приборку влажную почаще делать, здесь же дети! — продолжала перечислять мерцающая особа, приближаясь. — А еще не забывайте на ночь закрывать все окна. И вот еще что, — подойдя к книге, она, легко наклонившись, подняла ее и прижала к груди. — Дверь от универсальных ключей зачаруй!

— Обязательно, — пообещал Аттамс, улыбаясь. А потом резко подался вперед и, схватив взвизгнувшую ведьмочку за запястье, дернул на себя. Не ожидавшая такой подлости от "расслабленного и безобидного" мужчины, ведьма рухнула вместе с ним на диван. Вернее рухнул туда Этьен, а она благополучно приземлилась сверху.

— Попалась, видение, — выдохнул ей в лицо он.

— М-мне п-пора… — не придумав ничего лучшего, Джемма пробормотала: — растворяться.

Он был слишком близко! Так близко, как не бывало раньше. Запах мужчины с острыми пряными нотами, смешанными с обволакивающе-теплыми древесными, дурманил ведьмочку, попавшую в плен его рук. Сильных и ласковых, твердых и при этом безумно нежных. Чуть поглаживая девушку по пояснице, Ен продолжал смотреть ей в глаза.

— Правда? — шепнул, провокационно улыбаясь. — Но ведь это мой сон, не так ли?

— Твой, — оглушенная ударами собственного сердца, отозвалась она. Его запах пьянил, а близость разжигала огонь запретных желаний. Тех самых, о которых Джимджеммайла запрещала себе даже мечтать.

— А я не собираюсь пока просыпаться, — мягко вытянув застрявшую между ними книжку, Этьен бросил ее на пол, лишив тем самым ведьмочку пусть небольшого, но все же щита. Одной рукой он продолжал придерживать ее за спину, второй же убрал с лица Джемы локон, ласково погладил девушку по щеке, затем очертил контур ее подбородка и, чуть подняв его, осторожно коснулся указательным пальцем выбеленных губ. — Майла…


Полчаса спустя…


Из библиотеки ведьма вылетела, как ужаленная. Тяжело дыша и прижимая к груди проклятую книгу, она пронеслась по коридорам и лестнице к выходу, отодвинула засов и выскочила в сад. Лихорадочный румянец горел на скулах, губы же горели от шальных поцелуев. Некогда белые, сейчас они алым штрихом красовались на девичьем личике, беспрестанно шепча какие-то бессвязные слова. Как?! Как она могла это допустить? Почему не оттолкнула Этьена, не убежала раньше? Неужели желание вкусить запретный плод оказалось сильнее доводов разума? А придуманная игра в сон стерла выстроенные в реальности запреты?

Глупая… маленькая глупая ведьмочка! Пока он всего лишь ухаживал, не думать о нем было тяжело, но возможно. Теперь же…

— С тебя торт! — рявкнула ведьма, лихорадочно сверкнув ярко-зелеными глазищами.

— Но… — удивленно глядя на нее, начала было возмущаться Олли-о, однако Джемма перебила:

— И мороженное! Десятислойное!

— За что?

— За Этьена и его сны, — выпалила девушка и побежала прочь из сада.

Задумчиво посмотрев ей вслед, оса бросила короткий взгляд на окно библиотеки, хмыкнула, пожав плечами, и отправилась вслед за сбежавшей "подельницей".

А мужчина, оставшийся в компании двух пушистых сообщников, поглаживал прикорнувших на коленях котов и улыбался. Немного времени, чуть-чуть терпения и… лиловая птичка сама впорхнет в его объятия, даже не заметив опутавшей ее паутины.

Глава 4

Дьер Леарр, устало шаркая, медленно шагал по коридору — после бессонной ночи утренний обход пациентов проходил особенно тяжко. Да и в любое другое время это была самая неприятная часть его работы. В групповых палатах дела обстояли получше — там обитали те, кто уверенно двигался к выздоровлению, да и когтисто-рогатая мурлыкающая братия одним своим видом внушала оптимизм. Одиночные же не вызывали ничего, кроме жалости к их постояльцам и чувства собственного бессилия.

Подойдя к последней двери в конце длинного коридора, ведущий лекарь "душевного корпуса" остановился. Небольшое смотровое окошечко открылось как всегда бесшумно. Его специальное устройство позволяло видеть каждый уголок комнаты. Леарр безучастно отметил, что скользящие по стенам узоры заметно поблекли, значит, следует заменить капсулу с лиловой свелью, и обвел взглядом помещение, выискивая пациентку. Девушка все так же безучастно сидела на полу, а белоснежный Крем блаженствовал, развалившись у нее на коленях. Его рожки светились голубым, а глаза довольно щурились. Дьер Леарр тяжело вздохнул и уже начал закрывать окошко, когда обтянутая плотной тканью рука пациентки вдруг поднялась и зарылась в мягкую кошачью шерсть.

— Не может быть, — прошептал лекарь, снова прильнув к стеклу. — Да поможет нам с тобой Марна, девочка! — пробормотал он минут через пять. Усталость, как рукой сняло, и унылое настроение сменилось бодрым. — Работай, Крем, работай… — сказал мужчина, прекрасно зная, что кот его не слышит.

Но пушистый целитель, словно почувствовав чужое присутствие, повернулся к двери, что-то неслышно муркнул и снова поддел рогатым лбом руку девушки, требуя вполне заслуженной ласки.


Через час…


— Почему сразу же не сообщили? — голос нэра* — начальника Городских Гончих, самолично явившегося в "душевный корпус" был пропитан недовольством. — А если бы я с проверкой не нагрянул, так уже и выписать бы ее успели?

— До выписки еще предстоит долгое лечение, — оправдывался лекарь, чувствуя себя непонятно за что виноватым. Ну начала пациентка проявлять признаки жизни, перевели ее в новую палату и переодели. Так что же теперь о каждом шаге горгонам докладывать, что ли? — И не обязательно это лечение будет успешным, — поджав губы, проворчал он. — Сегодня появился всего лишь шанс на выздоровление бедной девочки.

— Знаю я вас, — отмахнулся важный гость, поправляя ворот форменного костюма. — Лечите, залечиваете, перелечиваете… Лишь бы расследованию мешать! — мужчина недовольно скривился. — Все, хватит пустой болтовни, я спешу! Показывайте свою осчастливленную шансом жертву.

— Нельзя! — уперся Леарр. — Ей не в коем случае нельзя сейчас волноваться.

Нэр городской стражи Готрэйма остановился и вперил в пухловатого целителя, заметно уступающего ему в росте, тяжелый взгляд.

— Мне напомнить вам о своих полномочиях? — спросил тихо, но от тона этого дьера по спине лекаря побежал неприятный холодок, а ладони как-то вмиг пропотели.

И все равно Леарр не сдался. Во всяком случае, сразу. Он стойко отбивался от требований горгона еще несколько минут, но под угрозой увольнения и судебных разбирательств был вынужден уступить. Ругая про себя дурацкие законы, пожилой целитель не только пустил мрачного гостя в палату последней пациентки, но и оставил его наедине с переодетой в обычный халат девушкой.

Крем, выгнув спину, зашипел на незнакомца и, вывернувшись из вялых рук подопечной, шарахнулся к дальней стене. Но глава горгонария не обратил на лечебного зверя никакого внимания. Приблизившись к неподвижно сидящей брюнетке, он бесцеремонно дернул ее за волосы, запрокидывая голову вверх. Глаза его затянуло белой дымкой, которая поглотила и зрачок, и радужку. Казалось, из глазниц мужчины на безучастное лицо пациентки смотрит сама смерть.

— Ничего! — прошипел нэр сквозь зубы через пару минут. — Опять ничего! — с досадой добавил он.

Мужчина отпустил больную, не заботясь о том, что она неловко завалилась на кровать. Брезгливо обтер руки о полы мундира и поправил белые манжеты рубашки, под одним из которых мелькнул слабо мерцающий крест. Нахмурившись, горгон шагнул в сторону и, ловко схватив за шкирку кота, швырнул обратно к девушке.

— Лечи давай! — приказал строго, и чуть тише добавил: — А то, чего доброго, подохнет сегодня.

Крем прекратил шипеть, только когда за незнакомцем закрылась дверь. Немного размяв лапы, он снова влез на постель и вытянулся под боком у подопечной. Рожки помигали немного и наконец мерно засветились голубым, а через некоторое время и тонкие пальцы девушки, как и до визита неприятного гостя, стали мерно перебирать белоснежную шерстку.

"Не дождешься, не подохнет! — уверенно решил кот, продолжая тянуть из сознания несчастной ее самые жуткие страхи. — Мр-р-р-р, вкус-с-сно!"


Где-то на улицах Готрэйма…


Они были великолепны! С пышными макушками из взбитых сливок, с шоколадной глазурью и медовыми прослойками… с клубничным джемом и застывшими в желе кусочками фруктов! Олли, невольно сглатывая слюну, стояла напротив прилавка лучшей в Готрэйме кондитерской и… не могла определиться! Одно дело покупать горький шоколад любимой марки в комплекте с дорогим коньяком, другое — выбирать "сладкое извинение" для обиженной ведьмы. И ведь ей самой же понравилась "случайная" встреча с Этьеном, но признать это девчонка упорно не желала, продолжая дуться на свою подельницу.

А Олли что? Олли ничего. В смысле, ничего "не знала", никого "не видела", ни в чем "не виновата" и вообще была против налета на дом Аттамсов! Тогда почему сейчас она, тратя свое рабочее время, торчит в кондитерской и мучается от нелегкого выбора?! Наверняка, из желания подсластить суровые будни помощнице гробовщика. Ну, или чтоб к чаю был десерт, когда сыщица явится к своей молоденькой заказчице с новостями, добытыми лично, а не вездесущими осами.

Как выяснилось, лиловых ведьм со звучным именем Варфаламея в стране за последние пятьдесят лет было не так уж и много. Особенно тех, чье имя окутано странными слухами, большая часть которых — выдумка, но в ней, как водится, есть и доля правды. Дыма без огня не бывает — байки тоже не на пустом месте рождаются. И парочку этих самых баек про Варфаламею Вельскую дьера Сомс нашла в информационных залежах городского архива, пока жужжащие крошки занимались слежкой за очередной лиловой кандидаткой на роль ведьмы с родимым пятном на бедре.

Проторчав все утро в библиотеке, Олли-о отправилась за тортом, да так и зависла в царстве десертов, попав в плен сводящих с ума ароматов и возбуждающих аппетит образцов кулинарного творчества. Джемма, конечно, пекла не хуже, но лучшие мастера Готрэйма умели придавать каждому своему произведению вид сладкого шедевра, который и стоил соответственно. Но… чего не сделаешь для капризной ведьмочки? Особенно, если все расходы на нее заранее оплатил Этьен.

— Какая неожиданная встреча, дьера Сомс! — голос, раздавшийся за спиной, разрушил все очарование кондитерской. — Не думал встретить вас… здесь, — и сказано это было так, что Олли-о поняла: думал и встретил, потому что следил. Минус очко за невнимательность, дьера сыщица! Это ж надо было так увлечься раздумьями о тортах, чтобы не заметить "хвост".

— Подарок выбираю, — натянув на лицо вежливую улыбку, рыжая обернулась. — Для подруги. А вы, дьер Дэгор?

— Просто прогуливался, — не моргнув, солгал тот самый клиент, который нанял оборотня для розыска ведьмы с родинкой в виде капли. Сейчас его наряд куда больше соответствовал погоде. Кожаные перчатки грели руки, темно-коричневый плащ, скрывающий довольно крупную, судя по ширине плеч, фигуру — тело, а надвинутая на лоб шляпа, как и раньше, прятала глаза. Но рассмотреть довольно красивый, хоть и крупный рот на гладко выбритом лице мужчины Дьера Сомс при ярком освещении торгового зала вполне могла. — У вас есть, чем меня порадовать? — не стал ходить кругами таинственный наниматель.

— Разве что длинным списком лиловых ведьм, которые точно вам не подходят, — вздохнула Олли-о и, отметив, как сжались его губы, спросила:- Надо?

— Что? — не понял он.

— Список забракованных ведьм, говорю, надо предоставлять?

— Нет, благодарю, — чуть поморщился заказчик. — Предоставьте мне лучше одно, но правильное имя.

— Я работаю в этом направлении, — мило улыбнулась ему сыщица.

— А торты и подруги — это приятные дополнения к работе? — мрачно пошутил он?

Девушка понимающе покачала головой, затем стянула с руки тонкую перчатку и продемонстрировала собеседнику руку без двух пальцев, в то время как третий прямо на глазах заметно напрягшегося мужчины начал превращаться в коричневую осу с ярко рыжими полосками.

— Мои малышки всегда на посту, дьер недоверчивый, — довольная произведенным эффектом, заявила оборотень и, хлопнув длинными ресницами, поинтересовалась: — Вы ведь именно поэтому меня наняли, не так ли?

Дегор как-то неуверенно кивнул, еще раз глянул на сжатую в кулак руку сыщицы, на костяшках пальцев которой сидело крупное насекомое и, сказав, когда зайдет в ее контору за отчетом, удалился. Олли-о же, пожав плечами, вновь повернулась к прилавку. Пусть заходит… если застанет. Ведь точное время будущего визита этот странный тип назвать не удосужился.

— Шоколадный с малиновым джемом и розами из взбитых сливок упакуйте! — приняла решение оса, указав толстушке-продавщице на выбранное сокровище. Чаепитие в похоронном бюро, которое планировала навестить рыжая, обещало быть долгим и вкусным.


Тем же днем в похоронном бюро "Последний цветок"…


Дьер Дорэ медленно, кто-то бы даже сказал, занудно, перебирал инструменты в выдвижном ящике стеллажа, отыскивая самый острый. На высоком квадратном столике на колесиках уже имелись три флакона с химикатами, тонкие серые перчатки, парочка зажимов, пинцеты пяти размеров и одна черная кошка. Зеленоглазая красавица с самого вчерашнего вечера хвостом ходила за гробовщиком, начисто игнорируя хозяйку, и даже спать бесцеремонно забралась в кровать Эдгарда. Выставить нахалку силой не получилось — будучи схваченной за шкирку она так умилительно складывала лапки и прижимала ушки, так несчастно смотрела, что даже не склонное к жалости сердце бывшего жнеца невольно смягчалось.

— Смотри, Ви, это скальпель! — продемонстрировав оный, заявил гробовщик. Привычку порой беседовать со своими безмолвными клиентами он приобрел давно, и, как оказалось, мохнатая подружка ведьмы для этих целей подходила даже лучше. Она так же не влезала в рабочий процесс, не перебивала, но всем своим видом демонстрировала внимание и интерес. — Сейчас мы сделаем аккуратный надрез и посмотрим, насколько глубоко разъело ткани.

— Мур-р-р, — согласилась Вишня, обвив лапки хвостиком и чуть склонив голову набок.

— Главное, ничего не жуй, — наставительно произнес дьер Дорэ, натягивая перчатки и вооружаясь инструментами: — А то отравишься, и твоя хозяйка утопит мою контору в соплях.

— Мяв! — обиделась кошка и смерила презрительным взглядом то, от пробы чего ее предостерегали. Да такую пакость последняя помоечная мурка даже обнюхивать не станет. Что уж говорить о ней, магически одаренной и обласканной всеобщей любовью кошке! И ничего это бордовое пятно вокруг глаза не значит, это всего лишь признак ее, Вишни, яркой индивидуальности.

Тело, лежавшее на белом столе, действительно выглядело крайне непривлекательно. В прорехах полуистлевшей одежды виднелись расползающиеся участки плоти, кисти рук разложились настолько, что обнажились кости, а голова и вовсе отсутствовала. Следующие полчаса в подвальном помещение ПБ "Последний цветок" прошли в мирной домашней обстановке: Вишня, прищурив глаза, следила, как ловко мелькают в руках гробовщика блестящие "палочки"; гробовщик озвучивал сделанные при вскрытии трупа выводы; а трупу уже давно было все безразлично. Хотя… не так давно, как казалось на первый взгляд.

Обезглавленное тело еще днем доставили в ПБ знакомые горгоны. На сей раз не только в обход правил, но и вопреки прямому указанию начальства, потому что нэр, внезапно проявивший интерес к очередному безымянному покойнику, велел подчиненным не заниматься ерундой и сходу причислил обнаруженного в парке мертвеца к бродягам. Вот только нэрл, дежурный по этому участку, прислушиваться к его мнению не спешил.

Дьера Бо вообще не слишком-то уважали в горгонарии, не говоря уже о какой бы то ни было приязни. Боялись — это да, старались не попадаться под руку и вовремя писать бесконечные отчеты, которые его интересовали больше, чем ход расследований. Характер Мэйр Бо имел премерзкий — спесь, вспыльчивость и грубость соседствовали с жадностью и трусостью. Зато у начальника готреймского горгонария были происхождение, деньги и связи, что также не украшало его в глазах менее удачливых гончих, но… позволяло ему занимать высокий пост и водить дружбу с градопровителем и прочими важными персонами острова.

Как бы там ни было, нэрл, для вида согласившись закрыть дело, поручил доверенным лицам доставить подозрительное тело к мастеру вскрытия, чтобы тот без лишнего шума подтвердил или опроверг его догадки. Уж слишком странным было, что в центральный парк проник никем не замеченный бродяга, душа которого вскоре также незаметно отправилась за полог Саймы, а тело тихо гнило в публичном месте, где каждый день проходила толпа народа, а вечерами предавались порочным развлечениям парочки. И никто до сегодняшнего утра ничего не заметил!

Еще более загадочным выглядело то, что кто-то не поленился оттяпать этому несчастному голову и унести с собой. Версия нэра про собак, которые отгрызли эту часть мертвеца, была совсем уж неправдоподобной. Да и обнаруженное неподалеку пятно вонючей слизи вызывало подозрения. Вот и отправил нэрл Грог "бродягу" стороннему мастеру вскрытия, не забыв приложить письмо с извинениями за недавнее досадное недоразумение, в результате которого дьер Дорэ провел несколько дней в камере предварительного заключения. К счастью, этот инцидент был успешно разрешен, и гробовщик вновь готов был работать на благо города и горгон.


А наверху, над мрачным каменным залом, где царствовал довольный собой и окружающим миром гробовщик, картина была прямо противоположной — в уютной, теплой, пронизанной аппетитными запахами кухне хозяйничала очень сердитая юная ведьма.

Олли-о, сидя за столом с чашкой корифа, следила за лихорадочными метаниями Джеммы с тем же интересом, с которым Вишня наблюдала за вскрытием трупа. Ведьмочка была взвинчена еще со вчерашнего ночного приключения. Сперва она никак не могла найти свою любимую кошку, всерьез разобидевшуюся на подзамочное времяпрепровождение, потом ворочалась часа два, пытаясь прогнать воспоминания об Этьене, утром же оказалась по самый свой колпак загружена работой.

С одной стороны, это было хорошо, потому что отвлекало от назойливых мыслей о дьере оружейнике, так ловко поймавшем ведьмочку в паутину ее же лжи, о доме и о малышках, скучать по которым после вчерашнего общения девушка стала еще больше. С другой — при таком количестве дел помощнице гробовщика никак не удавалось выкроить минутку, чтобы заняться подбором ключа к инструкции по созданию амулета.

Джемма бегала по кухне от книжки, примостившейся на подоконнике, к плите, где пеклись пирожки и варился суп, а в промежутке: писала тексты для венков, чтобы их вышили на лентах мастерицы, готовила договора для новых клиентов, проверяла наемных работников и наводила похоронную иллюзию подготовленным к погребению мертвецам. Впрочем нет, с мертвецами она разобралась еще утром и даже получила одобрение Эдгарда, который, похвалив лиловую ведьмочку за работу, тут же напомнил ей о списке прочих обязанностей.

У-у-у, чирташев эксплуататор! И дружок его в сияющих доспехах — такой же!

— Да сядь ты хоть на минутку! — уплетая уже второй кусок собственноручно принесенного торта, возмутилась оса. — У меня от твоей беготни в глазах рябит.

— Не у тебя одной, — пробормотал отлепившийся от стены жнец, уже минут десять наблюдавший за метаниями девушки. — Фея моя малиновая, не дай умереть от голода, а? Ну пожалуйста, Джемма, всего один ма-а-аленький поцелуйчик, пока эта проглотка все сладкое не слопала! — проныл плюхнувшийся прямо на книгу жнец и, разведя в приглашающем жесте руки, вытянул губы дудочкой. Ведьма на миг притормозила, смерила Элроя взглядом и ловко выхватила из ящика разделочного стола внушительную скалку.

— Я тебя сейчас так поцелую, — с милой улыбкой пообещала она.

— Смотри, окно не разбей, — предостерегла Олли-о, отрезая себе третью порцию кондитерского чуда и наливая еще корифа в чашку.

Ведьма покосилась на обиженно вытянувшее лицо блондина, перевела взгляд на довольную осу, отложила скалку и, ухватив жнеца за ворот, поднялась на цыпочки, чтобы тут же прижаться к его губам. Эл раздумывать над непоследовательным поведением девушки не стал, а тут же подключился к процессу — торт ведь все уменьшался, да и целовать сладкую ведьмочку Джемму он готов был и просто так.

Олли-о, уронив торт на блюдце, с изумлением взирала, как Майла сперва потянулась куда-то вверх, а потом и вовсе повисла в воздухе, обнимая оный чуть выше собственных плеч.

— Нет, не то, — отстранившись, констатировала Джемма с грустью в голосе и, подтолкнув растерявшегося жнеца к столу, бросилась к плите, откуда ощутимо потянуло гарью. — Мои пирожки!

Элрой с готовностью плюхнулся на стул и сгреб с блюда сразу два куска шоколадно-малинового лакомства.

— Э-эй, невидимка, положи обратно — я для Майлы принесла, — возмутилась сыщица, ткнув ножом в сторону, где, как она полагала, находился жнец.

— Да какая разница, кто из вас съест мой десерт? Лучше с загадками помогите! — стряхнув пригоревшие пирожки с противня в корзинку и переместив книжку с подоконника на стол, распорядилась ведьма.

— Я сыщик, а не гадалка! — лениво отозвалась оса, облизывая чайную ложку.

— А я жнец, а не…

— А у меня тут не столовая для бездомных! — отрезала ведьма. — Хотите сладкого — отрабатывайте, умники!

Гости, под угрозой перспективы отлучения от кухни, конечно же, попытались помочь, но книга была предназначена для лилового мага и в итоге с дурацкими заданиями в духе "сделай бабочку и пусть она трижды плюнет на эту строку" пришлось справляться самой ведьме. А Элрой, сославшись на срочный рабочий вызов, и вовсе исчез в мерцающем зареве портала. По странному совпадению это произошло как раз тогда, когда опустело блюдо под тортом и в корзинке с пирожками показалось дно. Так что большую часть увлекательного противостояния "ведьмочка и книга", сильно похожего на цирковое представление, Олли-о наблюдала в одиночку. Под конец она даже комментировать уже не могла — только мелко трястись от смеха, прикрывая рот рукой, чтобы не быть выставленной за дверь.

С капризным маминым наследством Джемма провозилась до самого вечера (к счастью, дьер гробовщик после работы с новым заказом горгон куда-то спешно собрался и ушел), зато, когда нужный раздел стал читаем, на сооружение вожделенного амулета ушло каких-то полчаса. В качестве носителя чар Джемма использовала одну из скрученных близняшками розочек, прицепив ее к простенькому браслету, купленному на торговой улице. Пропитавшись лиловой магией, незатейливое украшение стало казаться плоским стальным обручем со сквозной вязью цветочного узора.

Разумеется, творение ведьмочки тут же было опробовано. Джемма, мстительно прищурившись, нарисовала вокруг глаза осы внушительный синяк, добавила прыщей на лбу, искривила зубы и оттопырила уши, после чего вручила сыщице зеркало. И пока та тихо обалдевала от нового облика, надела на свою руку волшебный браслет, дабы убедиться, что он работает. Только что созданное украшение не убрало наложенные иллюзии полностью, но мгновенно сделало их полупрозрачными, похожими на куски подкрашенного желе, сквозь которые просматривалась настоящая внешность Олли-о. Обрадованная успехом, в который не очень-то и верила, девушка заметно повеселела. Пускай вчерашний поход в дом Аттамсов принес неожиданные впечатления и непрошенные эмоции, зато он оказался ненапрасным.

Забрав у ведьмочки свеженький амулет, сыщица долго разглядывала сперва полупрозрачную маску, потом спешно "выращенные" на голове ведьмы кошачьи ушки, после чего постановила, что действие браслета непременно нужно проверить на ком-нибудь еще, прежде чем вручать жнецам — бывшему и настоящему. Вдруг Джеммино творение способно проникать только сквозь ею же созданный образ?

Посовещавшись, девушки решили отправиться к ближайшему салону красоты — ведь где еще гарантированно можно увидеть работу лиловых магов, как не на выходе из этой обители мастериц иллюзий. Делать из себя привычную "белую моль" ведьма не стала. Подколола каштановые локоны под красную шляпку без полей, накинула на плечи черный плащ, на ноги обула короткие сапожки в цвет нового головного убора, и парой волшебных штрихов чуть поменяла черты своего лица: неуловимо, но действенно!

Так что, случись ей встретить кого-то из знакомых — вряд ли узнают. Олли же, закутавшись в длинное прямое пальто с белым шарфом, надела на руки белые же перчатки, поудобней перехватила трость со скрытым внутри "жалом" и, взбив пальцами рыжие волосы, отправилась дожидаться Джему на крыльце. Несмотря на унылую погоду, вечер обещал быть веселым.

Обратно в ПБ экспериментаторши возвращались поздно. Улицы уже опустели, влажно поблескивали в свете фонарей желто-красные листья, сметенные ветром с деревьев на мостовую. Моросил мелкий, противный дождик, но ведьме и оборотню осенняя сырость настроения не портила. Они оживленно переговаривались и смеялись. За два часа проведенные за столиком в кафе, расположенном напротив салона "Трепетная фея", девушки насмотрелись такого, что никак не могли успокоиться.

— А помнишь эту, с тремя подбородками и пальцами, как сардельки? — ухохатывалась оса.

— Не смешно, — простонала в ответ Джемма, — представляешь, если она забудет обновить вовремя чары?

— Бедные мужчины, знали бы они, как их жестоко обманывают!

— Сами виноваты, надо не внешность ценить, а характер! — постановила ведьмочка и, не выдержав, тоже прыснула от смеха.

Девушки шли, прикрываясь одним большим зонтом, по погруженной в осенний полумрак мостовой, яркими пятнами которой были освещенные участки под фонарями. Мимо двух и трехэтажных домов, стоящих вдоль мощеной дороги, мимо огороженных кованной оградой клумб и закрытых на ночь лавочек с подсвеченными свелью вывесками. Пару раз свернув, запоздалые путешественницы оказались на тихой темной улочке с частными домами и редкими фонарями. В конце ее, за небольшим сквером, располагалось похоронное бюро дьера Дорэ.

— Слушай, — поправляя шляпку, вновь заговорила Джемма, — я тут подумала над историей ведьмы-аферистки, рассказанной тобой после ухода Элроя… Ну той, которая промышляла заказами на копирование известных личностей, с целью выставить их в дурном свете. А заодно и обворовывала свои жертвы.

— Да помню я. И что? — сказала оборотень.

— А почему ты уверена, что это именно та Варфаламея, которую Гард с Элом ищут? — взглянув на подругу, спросила девушка.

— Ну, во-первых, именно она родом из Готрэйма, — привела первый довод сыщица. — Во-вторых, ее деятельность далека от невинной.

— Но она ведь и не убийца. Просто мошенница с фантазией и тягой к риску, — задумчиво проговорила ведьмочка. — Да и в тюрьме Вельская.

— Уже нет.

— Сбежала? — вскинув голову, уточнила Джемма.

— Амнистировали, — чуть поморщилась рыжая. — Читай между строк — припахали к работе на благо общества.

— Аа-а-а, — понимающе протянула собеседница, плотнее прижавшись к плечу своей высокой и такой надежной спутницы. Вдвоем под одним зонтом было даже теплее. — Но ведь ты и про других Варфаламей что-то нашла, верно? — немного помолчав, сказала она.

— Да там целый список! — фыркнула оса, скосив на нее взгляд.

— Где там? В городском архиве?

— Да, — Олли-о улыбнулась. — В закрытом зале, куда пускают только по особому допуску.

— И тебя пустили?! — восхищенно воскликнула Джемма.

— У меня хорошие связи и благодарные бывшие клиенты, — не без гордости ответила оборотень.

— Я тебе по-доброму завидую, — мечтательно вздохнула ведьма. — Такая жизнь у тебя интересная, насыщенная, с приключениями…

— Кто бы говорил, дьера недопокойница! Покинуть родной дом в лиловом гробу, и устроиться на работу в похоронное бюро — вот приключение, так приключение, — рассмеялась сыщица, шутливо пихнув девчонку в бок. Джемма смутилась, отведя взгляд и, желая соскочить с щекотливой темы, снова заговорила о Варфаламее. Вернее о Варфаламеях.

— И кто там еще в списке был? Расскажи, а? — прицепилась она к дьере Сомс. И та, чуть помучив собеседницу затянувшимися раздумьями, наконец, сдалась:

— Была маньячка одна. Варфеллой звалась.

— Не Варфаламеей? — тонкие брови ведьмочки дрогнули, едва заметно хмурясь.

— Варфаламея Каботская, угу. По медальону с личными данными, именно такое имя ведьма и носила.

— А чем маньячила, раз в архив попала?

— Ну чем-чем, — Олли-о чуть пожала плечами, делая вид что снова размышляет, — мужиков в себя влюбляла, подстраиваясь под образ их идеальной женщины, а потом бац, — рыжая провела рукой возле своей шеи. — И все.

— За что ж она с ними так? — грустно вздохнула сильно впечатленная Джемма, крепче сжимая ручку зонта.

— Да вроде как предал ее возлюбленный по юности, вот бабе крышу-то и снесло.

Девушки помолчали, слушая дождь и звук собственных шагов, а потом ведьма снова спросила:

— А еще кто с этим именем в архивные записи попал?

— Еще? Хм… Ну, была одна дьера, жаждущая творить добро всем и вся, причем насильно.

— И? — зеленые глаза ведьмочки горели любопытством.

— В душевный корпус упекли.

— За что? — удивилась Джемма.

— За все хорошее, за что же еще! — усмехнулась Олли-о. — Добро, оно, знаешь ли, приятно, но не когда им пичкают, посадив на цепь и заперев в подвале.

— Жуть какая! — искренне возмутилась собеседница.

— Это еще что! — многозначительно протянула оса. — Среди этих Варфаламей был и… Варфаламей.

— Это как? — озадачилась Джемма.

— А вот так! Мужик, который, используя дар, прикидывался женщиной. Ну и… со всеми вытекающими.

— А вдруг это она… он и есть? — немного подумав, проговорила ведьмочка. — Варфаламей… как его там?

— Рурк, если мне память не изменяет.

— Так вот, — кивнула девушка, продолжая говорить. — Представь, что Гарду на его бывшей работе дали заказ на якобы ведьму, а он влюбился в ее девичью маску и… отпустил. С работы вылетел за это, потом искал ее повсюду, а после узнал что…

— Нет, ну это уже ни в какие рамки! — голос, раздавшийся из тени раскидистого клена, заставил вздрогнуть обеих спутниц. — То маньячка, то мужик… Чирташ свидетель, это перебор, девушки! Вы, часом, не из пряничной идете? Пирожков с "дурью" там не откушали, нет? А то похоже, — делая шаг на тускло освещенный участок улицы, проговорил одетый в черное дьер.

— А вы… — начала было Джемма, но незнакомец перебил:

— А я мимо проходил, — заявил он, медленно приближаясь. — Услышал вот вашу болтовню, юные дьеры, — мягко улыбаясь, проговорил он, в то время как сыщица, до бела сжав пальцы на рукояти "жала", также медленно заступала собой ничего не понимающую ведьмочку.

— Уходи, Майла, — шепнула ей рыжая, продолжая удерживать взгляд "мимо проходящего".

— Но Олли! — возмущенно пискнула та из-за ее плеча. — Мы же…

— Брысь домой! — рявкнула сыщица, не оборачиваясь, и довольно ощутимо толкнула ведьмочку локтем руки, на запястье которой красовался волшебный браслет.

— Иди-иди, девочка, — поддержал осу незнакомец. — Нам с дьерой Сомс надо обсудить кое-какие дела.

И Джемма, поколебавшись, отступила. Прошла пару десятков шагов до ближайшего сквера и, пользуясь прикрытием позднего вечера, нырнула под густую крону старого дерева, да там и затаилась, прижав к груди сложенный зонт. Ведьминское чутье кричало, что добром эта встреча не кончится, но спорить с подругой девушка не решилась, разумно полагая, что сыщице лучше знать, как и кому себя надо вести в сложившейся ситуации.

Джемма ей мешала, это было очевидно. Да и странному дьеру в строгом черном пальто, лишние свидетели тоже, судя по всему, не требовались. Однако любопытство, замешанное на тревоге, не позволяло юной ведьме уйти совсем. Она стояла, закусив от волнения губу, и всматривалась в очертания тускло освещенной улицы, на которой друг напротив друга застыли две фигуры. Расслабленная мужская и напряженная женская.

Все произошло быстро… так быстро, что ведьмочка не успела толком сообразить, что именно случилось. Незнакомый дьер что-то сказал сыщице, та ответила и, отрицательно мотнув головой, начала обнажать тонкое "жало". На это дьер отреагировал коротким пасом руки, словно швырнул в агрессивно настроенную визави горсть невидимой пыли. А может, так оно и было? И в ту же секунду Олли-о, обратилась в рой ос, а на мокрые камни тротуара плавно осела ее одежда и с громким звоном упали укатившийся в траву браслет и так и неиспользованная трость. Пока Джемма, прикрыв дрожащей ладонью рот, пыталась справиться с испугом, мужчина в черном снова что-то бросил, на этот раз в насекомых. И те на глазах у застывшей от ужаса ведьмы тоже начали падать на тротуар.

— Нет, пожалуйста, — едва шевеля губами, прошептала девушка, вжимаясь в темный ствол мокрого дерева. Ей хотелось броситься к сыщице, но чудовище в человеческом обличье продолжало стоять рядом с ворохом чужих вещей, и внимательно всматриваться в темноту. Что он выискивал: укрывшихся от яда ос, случайных свидетелей или ее, Джимджеммайлу, — ведьма не знала. Она стояла, боясь шелохнуться и, казалось, даже дышать перестала. А когда жуткий дьер двинулся в ее сторону, нащупала дрожащими пальцами лиловые шарики в кармане плаща и… раздавила сразу три, активируя одно из любимых студенческих заклинаний.

Проходя мимо сквера, убийца Олли пристально его разглядывал, но кроме отбрасываемых деревьями теней ничего не видел. И только когда его фигура исчезла из поля зрения, одна из теней дернулась, зашевелилась и, сломя голову, бросилась к тому, что осталось от дьеры Сомс.

— Олли, Олличка… ты ведь не умерла, правда? — бормотала Джемма, становясь все меньше похожей на живую тень. — Ну прожужжи же ты хоть что-нибудь! — взмолилась она, в панике глядя, как пальто с белым шарфом с тихим шипением растворяется в мерзкой зеленой луже так же быстро, как и рукоять трости, попавшая в плен странной жидкости. — Олли, пожалуйста, — размазывая по щекам то ли дождь, то ли слезы, прошептала ведьмочка. — Вернись…


В подворотне на другой стороне улицы…


Акеллар Эвир втянул носом влажный осенний воздух и снова нахмурился. Судьба была к нему сегодня благосклонна: носителя крови, родственной той, которую дал ему наниматель, волк нашел довольно быстро. И, к своему удивлению и досаде, узнал, что его опередили. Вездесущая дьера Сомс обнаружила лиловую ведьмочку раньше, и даже успела втереться к ней в доверие, прикинувшись доброй подружкой. Единственное, чего не понимал беловолосый сыщик — зачем в таком случае оса следит за другими ведьмами Готрэйма? Ведь у дьеры Хлэмс он видел именно Олли-о. Спутать с кем-то другим эту рыжую занозу, однажды умыкнувшую из-под его чуткого носа дорогостоящий заказ, Эвир попросту не мог. У нее были слишком характерные внешность и манера поведения, а также свой неповторимый запах.

Уважал ли он осу как коллегу? Да, безусловно! Раздражала ли она его как конкурент? Очень даже! Нравилась ли как женщина? Хм… не настолько, чтоб убиваться по ней, как это делали некоторые юные особы, пахнущие молодостью, корифом и джемом.

— Олли, Олличка, — причитала девушка в красной шляпке, стоя над ворохом скинутой оборотнем одежды и растерянно озираясь по сторонам. И столько искренности было в ее словах, столько беспокойства, что волк, которому давно следовало отправиться с докладом к градоправителю, медлил с уходом.

Люди оборотней недолюбливали. Как на континенте, так и здесь, на острове. Явной вражды, конечно, не было, но настороженное отношение и завуалированный страх перед двуипостасными мешал обычным гражданам воспринимать их как равных. Впрочем, зверолюды, предпочитающие жить в закрытых общинах, сами распространяли разные жуткие слухи о себе, тем самым увеличивая пропасть между собственной расой и человеческой. И единственные, кто действительно страдал от всего этого — были свободные оборотни, решившие покинуть прежний дом и жить среди людей.

Мало того, что после ухода по законам стаи требовалось выплатить приличные откупные старейшинам, так еще и в людской среде приходилось пробивать себе дорогу к светлому будущему не только умом, но и локтями, когтями, зубами и прочими частями звериного тела. Поэтому наблюдать картину, в которой человеческая ведьмочка рыдает над полудохлой… хотя, может, уже и дохлой осой для дьера сыщика было в новинку. Зрелище озадачивало и отчего-то завораживало, затрагивая давно забытые струны в душе бывалого хищника.

Эвир прекрасно видел, как рыжая схлестнулась с женщиной в мужском обличье. И для того, чтобы распознать "маску" блондину не требовались никакие магические амулеты. Он просто помнил ее запах — тот самый, что витал в доме градоправителя, где убийца дьеры Сомс явно бывала часто. И это был ЖЕНСКИЙ запах! Сколько бы лиц не сменила лиловая ведьма, волк все равно смог бы ее распознать. Вот только об этой стороне своего уникального обоняния он предпочитал не распространяться.

Особенно с храмовниками. И так они время от времени использовали его в своих целях, мало интересуясь, хочет Акеллар на них работать или нет. Заказы храма триумвирата всегда становились приоритетными, и из-за них порой приходилось выплачивать неустойку отодвинутым в сторону клиентам. Так было и сейчас. Впрочем нет, сейчас было куда интересней.

Ведьмочка, громко вскрикнув, отскочила от чего-то темного и круглого, упавшего сверху. Это что-то с глухим стуком ударилось об тротуар, нецензурно выругалось, снова подпрыгнуло, плюхнулось в лужу, помянуло чирташа, да так и замерло в окружении темной воды. Девчонка же в красной шляпке стояла ни жива ни мертва и круглыми от страха глазами смотрела на… голову дьеры Сомс. Эвир и сам не сразу признал в облезлом полосатом мячике с рыжими паклями то, что осталось от осы. Но когда признал-таки, даже немного позавидовал двуипостастным, способным рассыпаться на рой насекомых.

Выживаемость у этого вида оборотней была значительно выше, чем у других. Даже при уничтожении большей части ос, Олли могла собрать из остатков какую-то часть человеческого тела и запустить процесс регенерации. Будь она волчицей, померла бы на месте. А так… мало того, что умудрялась дышать без легких, так еще и ругалась, как сапожник. И почему-то Акеллар не сомневался, что она ко всему прочему и есть без желудка сможет… если выживет, конечно. Все-таки ущерб от воздействия странной свели, которой осыпала оборотня ведьма, был велик. Впрочем… не его проблемы!

Рассудив так, мужчина медленно оттолкнулся от холодной стены, которую подпирал плечом, привычно перекинул из руки в руку серебристую трость с набалдашником в виде волчьей головы, и отправился прочь. Шаг, второй… на пятом с силой сжав кулаки, Аккелар Эвир резко развернулся и уверенно двинулся в противоположном направлении.

— Помочь? — спросил он, подходя к "красной шапочке", дрожащей то ли от холода, то ли от страха, то ли еще от чего-нибудь. Девчонка подпрыгнула от неожиданности и тут же заслонила собой неподвижную голову, продолжавшую мокнуть в луже.

— Уходите! — срывающимся голосом воскликнул этот "воробушек", сжимая обеими руками нераскрытый зонт, словно собираясь им драться.

Вид воинственно настроенной ведьмочки вызвал у блондина улыбку, а ее желание защитить беспомощную подру… часть подруги — уважение. И снова в глубине волчьей души шевельнулось что-то теплое, странное… родом из далекого детства.

— Успокойся, девочка, — примирительно сказал оборотень. — Я пришел с миром, — и, обойдя настороженно следящую за ним ведьму, присел на корточки возле рыжеволосой головы, которая, судя по закрытым глазам и чуть приоткрытому рту, была как минимум без сознания, а как максимум… эх.

— Один тут с миром уже проходил… мимо, — огрызнулась "красная шапочка", взвешивая в руках зонт, и, неожиданно громко всхлипнув, выдала: — А Олли теперь мертва!

— Не один, а одна, — не глядя на нее, поправил сыщик. — Не мертва, а присмерти, — тем же ровным тоном добавил он.

— П… присмерти? — вмиг перестав разводить сырость, переспросила девушка. — А… а она выживет?

Эвир поднял пальцами веко дьеры Сомс, вгляделся в потускневший карий глаз с тонкой нитью не реагирующего на свет зрачка и, вздохнув, ответил:

— Уже нет.

— Но может быть есть какой-то способ? Прошу вас, дьер! — взмолилась ведьмочка, опускаясь на колени рядом с ним и головой осы. — Вы лекарь, да? Вы что-то знаете об оборотнях? Умоляю, помогите ей, я вам щедро заплачу! Я все-все для вас сделаю, я…

Мужчина, чуть склонив к плечу голову, посмотрел на запнувшуюся девушку. Нос красный, аккурат в цвет смешной шапочки с черной сеткой, падающей на лоб. Глаза зеленые, как у кошки, и блестящие от слез. Лицо мокрое, но без разводов от косметики. Невысокая, хрупкая, дрожащая, как осиновый лист, и в то же время смелая, добрая, отважная девочка, готовая "на все-все" ради… оборотня. Хм, может, та двуличная баба и права была — явно ведь девчонки чего-то не того в кафе съели! Или нет?

— Могу помочь ее донести, если скажешь куда, — немного подумав, предложил волк.

— Да-да, конечно, — засуетилась ведьма. — В похоронное бюро "Последний цветок", тут близко…

— В бюро? — белые брови его чуть поднялись, но тут же снова вернулись на место. — Ну… тоже верно. Кремировать и не мучиться…

— Я не то имела в виду! — возмутилась ведьма. — Я буду о ней заботиться, выхаживать, кормить тортами и вареньем! Она выживет, вот увидите, — затараторила "красная шапочка", и Акеллару в этот момент почему-то очень захотелось узнать ее имя.

— Как звать-то? — стягивая с рук белые перчатки, спросил он.

— Олли.

— Тебя как звать? — чуть улыбнулся ей блондин.

— Джемма, — глядя во все глаза, как правая рука мужчины, став похожей на волчью лапу, рассекает когтем ладонь левой, выдохнула девушка. — А что вы делаете, дьер?

— Скорая помощь в стиле оборотней, — заговорщически подмигнул ей мужчина. — И тс-с-с, Джемма, это будет наш с тобой секрет, — прошептал он, запрокидывая голову осы так, чтобы его кровь, вытекающая из свежей раны, попадала в ее приоткрытый рот. — А для всех остальных: я ничего не делал, ты ничего не видела. Понятно?

Ведьмочка поспешно закивала, продолжая сидеть на холодном тротуаре, нисколько не заботясь о новых чулках и собственном здоровье. На улице было тихо и безлюдно, только дождь продолжал моросить, засыпая холодные капли за шиворот странной парочке. Ни семенящих под дождем пешеходов, ни поздних экипажей — только ночь, дождь и… мерцающая призрачная фигура в белых доспехах. В первую секунду Джемма приняла посланника Саймы за Элроя, но, присмотревшись, быстро осознала свою ошибку. И от этого осознания ее бросило в холод. Неуклюже поднявшись, девушка бросилась наперерез незнакомому жнецу, и, застыв напротив белого создания, удивленно вскинувшего того же цвета брови, выпалила:

— Прошу вас, дьер жнец! Не забирайте Олли за полог. Она поправится, обязательно поправится, только дайте ей шанс…

— Ты меня видишь, ведьма? — после довольно продолжительной паузы, поинтересовался собиратель душ. Девушка кивнула. — И не боишься? — следующий кивок был куда менее уверенным, нежили предыдущий. — Понятно, — чуть улыбнулся потусторонний гость.

— Вы ее не заберете? — перейдя на шепот, спросила Джемма. — Она ведь такая молодая еще…

— А в моем списке старая и дряхлая, — хитрая улыбка на белом лице выглядела жутковато. — Но и твою молодую я тоже могу забрать, а то стоит неприкаянная, любуется на белый полог Саймы, а переступить черту не решает…

— Не надо, пожалуйста! — воскликнула ведьмочка, утирая текущие ручьем слезы.

— Тихо-тихо, — сжалился над ней жнец, перестав улыбаться. — Успокойся. Связующая нить ее души с телом становится все крепче с каждой секундой. Тот дьер, — жнец кивнул на оборотня, — знает свое дело. Да и меня работа ждет. Не переживай так, поцелованная смертью девочка. Ее время еще не пришло, — и он снова одарил Джемму улыбкой. На этот раз почти доброй.

— Правда, не пришло? — всхлипнув, прошептала она.

Белый тип кивнул и, коснувшись ее волос, пошел в сторону соседнего дома. А ведьма, все еще чувствуя холод потустороннего прикосновения, продолжала стоять на месте, глядя вслед его мерцающей фигуре.

— Иди сюда, Джемма, — позвал ее Акеллар. Влив в Олли-о немного собственной крови, он сменил вид уже левой руки на звериный, после чего вновь вернул ей человеческий облик. От недавнего пореза, благодаря волчьей регенерации, не осталось и следа. — То, что я сейчас видел… — мужчина замялся, подбирая слова, а потом прямо спросил: — Ты маг душ?

— Нет, мой дар лиловый, — вытирая кулачками заплаканные глаза, призналась ведьма.

— Но ты говорила с призраком, — прищурился сыщик.

— С жнецом, — поправила его Джемма.

— Поцелованная смертью? — чем больше он о ней узнавал, тем интересней она ему казалась. Девушка кивнула и, взглянув на не подающую признаков жизни голову, с надеждой спросила:

— Теперь она выживет, да?

— В принципе, должна, — пожав плечами, ответил блондин. — Но ей потребуется уход…

— Я обеспечу!

— И еда…

— Я все сделаю! — с готовностью откликнулась Джемма.

— Ну да, ну да… я помню про "все-все", — губы оборотня дрогнули, растягиваясь в задумчивой улыбке. А ведьмочка смутилась.

— Что ж, — сказал волк, поднимаясь. — Где, говоришь, похоронное бюро твое находится? — уточнил он то, что и так знал. Естественно, по запаху. Как знал и о том, что объект его слежки живет именно там.

— Идемте, я покажу, дьер…

— Акеллар, — представился беловолосый оборотень с человеческими глазами и, подняв одной рукой с земли трость, второй взял за волосы бесчувственную голову своей давней конкурентки.

— А вы не могли бы… понежнее с ней? — сочувственно глядя на то, что осталось от сыщицы, попросила Джемма. И Эвир, тяжело вздохнув, прижал рыжую голову к своей груди, мысленно подписав приговор белому пальто. Хоть усеченная версия Олли-о и не кровоточила, особой чистотой она не отличалась точно.

— Там что-то блестит под кустом, — Акеллар указал кивком на темные заросли возле ближайшей ограды. — Браслет вроде, не ты потеряла?

Ведьмочка тут же метнулась к стальной с виду безделушке и, подняв его, надела на запястье, после чего как-то очень уж внимательно посмотрела на нового знакомого.

— Что-то не так? — вопросительно вскинул бровь тот.

— Н-нет, — пробормотала, запинаясь, Джемма. — Просто ваши глаза…

— И что с ними?

— Ничего, — тряхнув мокрыми волосами, ответила она. Магическое украшение сигнализировало о наличии "маски" на радужках блондина, но увидеть, что под ней, девушка не могла. Видимо, опытный лиловый аз накладывал длительную иллюзию, сквозь которую даже чудо-браслет был не в силах пробиться.

Глава 5

Этьен сидел за большим письменным столом и с упоением мастерил новые серьги для своей лиловой ведьмочки. Своей… Нет, с этим он, конечно поторопился, ведь Майла, получив выбор и свободу, не осталась с ним, а снова покинула дом. Но сердце не желало допускать сомнений. Эта девочка была его. Ну… или будет!

Серебристый металл, словно пластилин, послушно выгибался в руках серого мага, складываясь в дивный узор ювелирного украшения. Купленные к нему изумруды лежали рядом в шкатулке, дожидаясь своей очереди. Зеленые, загадочные… как глаза Джимджеммайлы. На диване мирно посапывали Сталь с Хромом, в детской, выпросив у папы целых три сказки про нерадивых рыцарей и мудрых драконов, получивших в награду вкусных принцесс, давно спали Анни с Энни, по дому, шаркая домашними тапочками, все еще бродила экономка дьера Валия, а за приоткрытым окном моросил мелкий осенний дождь. Тепло от камина и мягкий свет круглых стеклянных ламп создавали уютную обстановку, в которой хорошо работалось. Особенно под вдохновением, причиной которого были воспоминания о ночных поцелуях… сладко-горьких, нежно-страстных и, главное, взаимных. Стоило смежить веки и перед внутренним взором дьера оружейника возникало лицо его ведьмочки. С лихорадочно блестящими глазами-изумрудами, с припухшими от шальных ласк губами и с пробивающимся сквозь иллюзорную бледность румянцем.

Этьен резко открыл глаза, тряхнул головой, прогоняя наваждение, и снова принялся за работу. Но не успел выплести очередной завиток сложного узора, как в комнату влетела подозрительно молчаливая оса и под изумленным взглядом хозяина дома направилась к столу. Двигаясь по странной траектории, угодила в чернильницу, затем кое-как выползла, упала на лист с эскизом сережки, с виртуозностью контуженного бойца куда-то медленно поползла. Пару раз свернула, столько же — упала, потом подлетела из последних сил вверх и с мучиническим "Ж-ж-жу" рухнула на спину, раскинув испачканные синим крылья и подняв вверх тонкие лапки.

— Э-э-э, Олли? — осторожно спросил Аттамс, тронув кончиком пальца брюшко неподвижного насекомого. Но оса не шевельнулась. Мужчина нахмурился, чуть отстранился, желая рассмотреть результат ее хождений по бумажному листу. И с третьего раза прочел три кривых буквы "Я ПБ", финальной точной которых стал труп несчастной летуньи.

Этьен резко вскочил, уронив массивный стул, грохот от падения которого разбудил обоих котов. Пока те таращили свои круглые с перепуга глазищи, их хозяин уже вылетел из комнаты, на ходу схватив с вешалки серый плащ.


В ПБ "Последний цветок"…


— Ну, Олли, ну еще ложечку! — сюсюкала ведьма, сидя на поскрипывающем стуле возле дивана в своей мансардной комнатушке.

— Не могу пока больше, — устало отозвалась лежащая на подушке голова сыщицы.

Цвет эта незначительная по площади часть ее прежнего тела имела уже вполне человеческий, но ниже обрубка шеи была лишь целомудренно прикрытая простыней пустота. Впрочем оборотня из клана рыжих ос это нисколько не смущало. Конечно, ТАКОЕ количество насекомых ей регенерировать еще не приходилось за свои двадцать шесть лет, но все, как говорится, бывает впервые. Сытная еда, здоровый сон и хороший уход — вот залог скорейшего восстановления ее человеческой (и не только) формы! Именно так она и сказала бледной ведьмочке, смахнувшей с лица ненужную уже иллюзию.

Если верить отважно улыбающейся Олли-о, выращивание ее туловища и конечностей должно было занять где-то около недели. Но Джеме не верилось, она вообще до сих пор сомневалась, что ее прямолинейная и немножко циничная подруга действительно осталась жива… пусть и в сильно усеченном виде.

— А может тортик, Олличка? — чуть не плача спросила она оборотня.

— Тортик? — раздался со стороны окна знакомый мужской голос. — Где?

Джемма повернулась, неловко взмахнув ложкой, зажатой в руке, и, глядя на окутанный белым мерцанием витраж, сквозь который в комнату спрыгнул жнец, воскликнула:

— Элрой, это ты?!

— Кхм, — немного озадаченно произнес блондин. — А могли быть варианты?

— Не могли, а были! — заявила рыжеволосая голова, с жадным любопытством уставившись на ночного гостя. — Так вот, значит, кто жрет мое варенье! — задумчиво протянула она, придирчиво рассматривая долговязого посланника Саймы в полном служебном облачении. — Ну да, такую каланчу прокормить проблема.

Эл удивленно вскинул брови, переводя взгляд с одной собеседницы на другую. Потом задумчиво почесал подбородок и не менее задумчиво спросил:

— Джемма, сладкая моя, а это… что?

— Не что, а кто! — возмутилась сыщица.

— Надо же, оно еще и разговаривает! — в свою очередь умилился жнец, откровенно издеваясь над больной.

— Эл, прекрати! — поморщилась ведьмочка, не оценив его иронии. — Олли пострадала, защищая меня от Варфаламеи! — воскликнула она, укоризненно глядя на блондина, с лица которого стремительно сползала улыбка.

— И где эта ведьма сейчас? — метнувшись к говорящей голове с явным намерением выведать все и немедленно, спросил жнец.

Сыщица закатила глаза и обреченно вздохнула, после чего выразительно посмотрела на нависщего над ней мужчину и мрачно проговорила:

— Прости, приятель, но в связи с некоторыми личными проблемами я ее выследить не сумела. Пока на полог Саймы любовалась, пока от приглашения ее посланника отбивалась, потом из забытья еще долго выплывала… За это время твоя драгоценная лиловая тварь успела сбежать.

— Жаль, — только и сказал на ее слова Элрой.

— Ну ты… — Олли-о скривилась, после чего словно выплюнула: — Жнец!

Парень пожал плечами и принялся доставать из ножен на спине свой огромный меч.

— Эй-эй, чего это ты делаешь, умник? — нахмурилась заметно занервничавшая оса.

— Да вот думаю одним махом избавить вредного оборотня от мучений и… себя от конкуренции на Джемкины вкусности, — нарочито-серьезно произнес он.

— Да ты… — начала было возмущаться сыщица, но, заметив, как подрагивают уголки мужских губ, обижено засопела.

Зато оживилась ведьмочка. Опустив на придвинутый к дивану столик банку с вареньем и ложку, с которой недавно она кормила осу, девушка попросила:

— Эл, миленький, посиди с Олли-о, пока я вниз схожу, — и посмотрела на жнеца с такой надеждой, что тот тут же заподозрил подвох и нахмурился. — Ей обязательно надо есть, чтобы выращивать недостающие части тела, а у меня ничего почти не осталось тут… Я быстренько приготовлю что-нибудь и вернусь. Посидишь? — О том, что на кухне остался брошенный в одиночестве спаситель со странными глазами, Джемма сообщать не стала.

— С ней-то? — блондин одарил сыщицу не менее оценивающим взглядом, чем давеча она его. — Ну-у-у не зна-а-аю, — протянул неуверенно.

— Эл, прошу тебя! Мне очень надо на кухню, — взмолилась ведьма.

— Ладно, фея, — деланно вздохнув, согласился он. — Посижу я с этой язвой рыжей, но… только за поцелуй!

— Эл…

— Погоди, я еще не договорил, — прервал собеседницу жнец. — Поцелуй с тебя сейчас и что-нибудь вкусное, когда вернешься с кухни! — довольно ухмыльнулся мерцающий наглец.

— Да ты авансом уже нажрал на пять лет вперед! — возмутилась оборотень.

— Эл, давай я тебе не сегодня, а завтра… кекс испеку с яблоками, — предложила ему ведьмочка.

— Два! — тут же сориентировался Элрой.

— А мне три, — решила не отставать от блондина оса.

— Почему три? — в один голос отозвались Джемма и жнец.

— Потому что я, во-первых, больна, а, во-вторых, мне придется терпеть этого жуткого типа, пока ты будешь торчать на кухне, ну и в-третьих, потому что я люблю кексы, — перечислила Олли-о важно, после чего хихикнула, глядя на вытянувшиеся лица обоих, и устало проворчала: — Иди уже, чудо лиловое, все со мной будет хорошо.

— Эл, я на тебя рассчитываю! — подскочила со стула ведьма и, от души одарив собирателя душ поцелуем, скрылась за дверью.

Жнец медленно положил меч на стол, неспешно подошел и бесцеремонно плюхнулся прямо на диван.

— Или не будет… — задумчиво произнесла рыжая, наблюдая за тем, как он медленно берет со столика банку, зачерпывает ложкой густое красное варенье, после чего, зажмурившись от удовольствия, отправляет его… в собственный рот.

— М-м-м-м… малиновое, — протянул этот мерцающий гад, облизываясь.

— Слушай, обжора Эл, у тебя, часом, моська не треснет? Это, между прочим, мое варенье! — прищурив карие глаза, в радужках которых зажглись рыжие огоньки недовольства, заявила оборотень.

— Да куда тебе столько, Оль? Только щеки распухнут! — отмахнулся блондин.

— Хам! — "приласкала" его оборотень.

— Жадина! — не остался в долгу жнец.

— Дармоед! — вошла во вкус оса.

— Башка говорящая, — огрызнулся блондин и с чувством добавил: — Лучше б ты в какую-нибудь другую часть тела обратилась. В молчаливую! — и, похабно ухмыльнувщись, добавил: — Помнится попка у тебя ничего бы…

— Ещ-щ-ще хоть слово, болван призрачный, — прошипела сыщица, — и я тебя ужалю… пока ты осязаем.

— Не пугай, насекомое, — скептически оглядев бледную физиономию с рыжими паклями, разметавшимися по подушке, сказал Элрой. — А то и правда заберу за Полог, пользуясь тем, что ты УЖЕ поцелована смертью.

Олли-о помолчала, подумала, а потом тихо буркнула, желая оставить последнее слово за собой:

— Все равно дармоед.

— Ой-ой-ой! — передразнил ее жнец, вновь взявшись за варенье. — Можно подумать, ты за Джемкины десерты хоть стальс уплатила.

— За меня друг заплатил, — гордо заявила оборотень, после чего, четко выговаривая каждое слово, отрезала: А ну поставь мое варенье!

— Ну хорошо, — неожиданно сдался блондин. — Так и быть, оставлю я тебе… треть банки, но ты за это меня поцелуешь. Идет? — он с хитрой улыбочкой склонился над возмущенно пыхтящей головой девушки, намереваясь, пользуясь ее беспомощностью, осуществить задуманное, как вдруг под простыней что-то зашевелилось.

Жнец отстранился и осторожно потянул ткань на себя. Из-под белого полотна на него сердито уставился еще маленький, но очень воинственно настроенный рой.

— Сейчас-с-с мы тебя поцелуем, — предвкушающе шепнула Олли, а Элрой невольно сглотнул.


На кухне ПБ…


— Простите, дьер Акеллар! — с порога воскликнула запыхавшаяся ведьма. — У меня там…

— Ничего, я все понимаю! — отозвался мужчина, вставая из-за стола, за которым мирно сидел последние минут двадцать, если не все полчаса. — Покормить осу удалось? — изображать интерес не требовалось, ему действительно было любопытно, как идет процесс восстановления у этого вида оборотней. И идет ли вообще? Мало кого в жизни он поил своей волчьей кровью в лечебных целях, и делать это напрасно не хотелось бы.

— Да-да! — закивала Джемма. — Олли съела целую банку варенья и… и еще немного от другой.

— Варенье? — белые брови мужчины дрогнули. — Интересный выбор, — слабо улыбнулся он. — Ну, варенье так варенье. Еда для нее сейчас главное! — одобрительно кивнул сыщик. — Чем чаще приемы пищи — тем больше материала для воссоздания отмерших частей. Вы ведь знаете, как это происходит, юная дьера? — стирая большим пальцем несуществующую пыль с набалдашника любимой трости, спросил Эвир. Девушка неуверенно повела плечами и отрицательно мотнула головой. — А хотели бы знать? — провокационно улыбнулся он?

— Очень! — честно призналась она. — Но это ведь не тайна, нет? — уточнила на всякий случай Джемма.

— Как сказать. Двуипостасные из всего, что с ними связано, привыкли делать тайну. Так что… — он с удовольствием отметил, как "скисла" любопытная ведьмочка и, улыбнувшись шире, сказал: — Но у нас ведь уже есть один общий секрет, верно? Будет и второй, — и, подойдя ближе, чуть наклонился к ней, чтобы продолжить: — У оборотней, распадающихся на мелких насекомых или зверей, механизм отращивания тела своеобразный. Например, у дьеры Сомс сначала будут появляться новые осы в непосредственной близости от ее головы. И когда их станет достаточно — человеческая форма обратится в рой, смешается с новичками и соберется уже, к примеру, в голову с плечом и одной рукой. То есть никакого микро тельца, мелких ручек-ножек. А осы будут прибывать, так что ждите нашествие жужжащих насекомых, — сочувственно закончил он.

— Но я видела, как Олли-о наращивала пальцы, не перекидываясь в ос, — задумчиво произнесла девушка.

— Мелкие части тела возможно восстановить и так. Но сначала все равно образуются осы, просто чтобы слиться с ними, дьера Сомс меняла форму не полностью, а частично. Как я на улице, — улыбка волка стала хищной.

— Да-да, я помню, — невольно отступая от беловолосого гостя, пробормотала Джемма. — И это был первый наш секрет.

— Именно, — довольно ответил мужчина, беря со спинки стула испачканное пальто. — Ну а сейчас, юная дьера, мне пора.

— Уже? — почему-то расстроилась ведьмочка, но, взглянув на окно, за которым стояла ночь, понимающе вздохнула. — Конечно, уже ведь поздно. Спасибо вам огромное, дьер Акеллар! Если бы не вы…

— Не стоит! — оборвал поток ее благодарностей он. — Я пойду?

— А может вы хотя бы поужинаете? — чувствуя себя недостаточно гостеприимной хозяйкой, предложила Джемма. — У меня есть котлеты и…

— Спасибо, — мягко остановил ее мужчина: — Но я не голоден.

— А чаю? Выпейте хотя бы чаю! — она прекрасно понимала, что задерживать малознакомого оборотня в похоронном бюро нелюдимого дьера Дорэ — идея плохая. Но этот странный блондин спас Олли! Помог донести ее голову на чердак и рассказал Джемме, как выходить рыжую сыщицу. А ведь мог и просто мимо пройти!

— Спасибо, не надо, — вежливо отказался Акеллар.

— С пирожками, — не унималась ведьма. — У меня разные есть: с мясом, с рисом, с печенью… — принялась перечислять она то, что не успели прикончить днем сладкоежки. Впрочем, их интересовали только плюшки с вареньем, и не суть, что подгорелые.

— А… с капустой есть? — неожиданно проявил интерес гость и снова улыбнулся. На этот раз смущенно.

Не успела девушка обрадоваться, что хоть чем-то сможет отблагодарить спасителя, как в коридоре послышались тяжелые шаги, затем дверь скрипнула и впустила в кухню хозяина. Эдгард с недовольным лицом и в забрызганном грязью плаще только молча изогнул бровь при виде беловолосого типа, уплетающего пирог в его, дьера Дорэ ПБ, незадолго до полуночи. Ведьмочка открыла рот, чтобы начать оправдываться, а заодно и представить мужчин друг другу, но тут ночную тишину дома прорезал вопль, донесшийся сверху, и она, едва не сбив с ног гробовщика, бросилась наверх.

Гард, коротко кивнув Эвиру, которого знал в лицо, на ходу снимая плащ, устремился за ней. Волк, в человеческом облике предпочитавший не есть мяса, задумчиво прожевал остаток восхитительной на вкус выпечки с кисловатой овощной начинкой и, пожав плечами, потянулся за следующим румяным пирожком. Сверху топали и что-то падало. Прихватив с собой плетеную корзинку с пусть остывшим, но вкусным содержимым, Акеллар оставил на ее месте записку, в которой обещал вернуть одолженный предмет в ближайшие дни, после чего направился к выходу.

Повод, чтобы под благовидным предлогом навестить объект поиска, сыщик себе обеспечил. Да и пирожки, признаться, были слишком аппетитными, чтобы их оставлять. Выходя из дверей похоронного бюро, беловолосый сыщик едва успел посторониться, чтобы не быть сбитым несущимся сломя голову растрепанным мужиком, в котором с трудом узнал одного из лучших оружейников острова — Этьена Аттамса. Новоприбывший дьер тоже устремился наверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки, а Акеллар, аккуратно прикрыв за собой дверь, отправился к градоправителю, на ходу поглощая пирожки с капустой. Для него эта ночь точно была удачной.


Той же ночью на чердаке ПБ…


О важности и степенности гробовщику пришлось забыть — не до них как-то, когда неведомые чудовища громят верхний этаж дома. Вместо Эдгарда эти качества продемонстрировала черная тень, выскользнувшая из его собственной спальни. Ви медленно потянулась, выгнув спинку, широко зевнула, поточила коготки о ковровую дорожку, устилавшую коридор и потрусила к лестнице — вдруг там без нее что-то интересное происходит!

Распахнув дверь, Джемма застыла на пороге. Она ожидала увидеть что угодно — от повторного нападения убийцы на сыщицу до попытки похищения ее головы крылатым почтовиком, — но только не то, что происходило на самом деле. Уютная, обжитая и уже успевшая стать любимой комнатка превратилась в самое настоящее поле боя — у окна валялся сломанный стул, столик был перевернут, у зеркала отколот еще один уголок, а матрас неряшливой кучей валялся у окна, вместо того чтобы тихо мирно лежать в углу. Посреди всего этого погрома, размахивая мечом, проходящим сквозь стены и прочие предметы, словно они были иллюзией, прыгало белое пугало с опухшим красным лицом. И даже то, что одето оно было в доспехи служителя Саймы, не помогло ведьмочке узнать в лохматом блондине Элроя Металлического. Впрочем первое впечатление быстро схлынуло, и девушка, зло прищурившись, рявкнула:

— Что ты своришь, чирташев жнец?! Олли же болеет!

— Это она-то болеет? — возмутилось всклокоченное существо, свободной рукой прижимая к груди банку, на донышке которой еще плескалось немного варенья. — Ну, да, болеет! На всю голову! — рявкнул он, уворачиваясь от нападок воинственно жужжащего полосатого роя, который то и дело пикировал, как хищная птица, на добычу в стремлении украсить покрасневшую физиономию Элроя новыми укусами.

— Эл! — воскликнула Джемма, притопнув в сердцах ногой. — Да будь уже мужчиной — отдай ей эту проклятую банку!

— Что здесь происходит? — грозно вопросил из-за ее спины нагнавший девушку гробовщик.

Жнец замер. Рой тоже. А ведьма, прикрыв рукой глаза, обреченно вздохнула. В следующий момент все действующие лица разом задвигались. Насекомые ринулись вниз, шустро забравшись под чудом оставшуюся на сдвинутом к стене диванчике простыню. Эл тоже среагировал сразу — мгновенно спрятал громоздкий меч за спину и безмятежно улыбнулся. Вернее, попытался это сделать — гримаса, исказившая его отекшее лицо, больше напоминала болезненный оскал. А ведьмочка отступила к стене и, привалившись к ней, с видом приговоренного принялась дожидаться следующей реплики хозяина ПБ.

— Я спросил: что здесь происходит? — делая паузы между словами, повторил Эдгард.

— Ничего, — донесся из-под простыни сдавленный голос сыщицы.

— Олли? — испуганно встрепенулась Джемма и, подскочив к дивану, кончиками пальцев осторожно потянула простыню. — Ты как там? Цела?

Собравшаяся из роя голова смерила ведьму недовольным взглядом и мрачно поинтересовалась:

— Издеваешься, да?

— Беспокоюсь! — возразила та.

— Я вот тоже… бес-с-спокоюсь, — прошипел подошедший к ним гробовщик. — За мой дом, мою репутацию и мое же спокойствие!

— Дьер Дорэ, я могу все объяс… — начала было оправдываться Джемма, но мужчина прервал ее жестом.

— Ты, — сказал он, сделав глубокий вдох и такой же глубокий выдох, — будешь объясняться в моем кабинете. Ты, — он обернулся к скромно стоящему посреди учиненного разгрома жнецу, — еще раз попробуешь причинить вред моему дому, и я сам тебя поцелую… чтоб потом неделю у меня горничной и столярным мастером работал! Сейчас же… Все уберешь тут, и чтобы я больше ни звука отсюда не слышал! — распорядился гробовщик.

И вроде сказано было все это тихим спокойным голосом, но Эл почему-то отступил к подоконнику и засиял ярче, явно намереваясь сигануть в витраж. — Стоять! — приказал Эдгард и сияние померкло. — Ну а теперь ты, — черные глаза гробовщика прищурились, глядя на то, что осталось от рыжеволосой сыщицы. И это что-то при отсутствии плеч, умудрилось вполне удачно вжаться в подушку, на которую ее переложила ведьма.

Вишня, вынырнувшая из-за ноги Эдгарда, с плотоядным интересом уставилась на нескольких оставшихся ос, ползающий вокруг Олли-о. Согнув передние лапки и чуть поджав ушки, кошка приготовилась к прыжку.

— Ка-а-акой интерес-с-сный день, — ловко перехватив в полете рогатую хищницу, протянул дьер Дорэ: — То тело без головы, то голова без тела. Может, попробовать вас сшить? — поглаживая Ви, недовольную прерванной охотой, предложил он.

— Спасибо, не стоит! — поспешила отказаться оборотень.

— А мне кажется, надо, — продолжал настаивать на своем мрачно улыбающийся гробовщик. — Не гоже обезглавленный труп в гроб класть. А так…

— Да прекратите вы! — не выдержала Джемма. — Ей и так досталось. Причем от вашей Варфаламеи! А вы… вы… все вы, — она бросила уничижительный взгляд на жнеца. — Да как вы можете так себя вести?! — и тут же переключилась на притихшую осу: — Олличка, как ты себя чувствуешь? Может, тебе еще покушать принести?

— Позже поест, — заявил Эдгард голосом, не терпящим возражений. — А сейчас, дьера недопокойница, шагом марш в мой кабинет, — и, не дожидаясь реакции девушки, вышел из комнаты. Звук его шагов сопровождался громким урчанием пригревшейся на руках мужчины кошки.

Джемма вздохнула. Олли тоже изобразила вздох. Каким образом оборотень в отсутствии тела ухитрялась не только есть, но и дышать, и говорить — ведьмочка не знала, да и не до вопросов осиной анатомии ей сейчас, если честно, было.

— Ну что, идем к Гарду на ковер? — ковыряя металлическим носком белого сапога пол, смущенно спросил Элрой. Его лицо постепенно приобретало привычные очертания, но не теряло ни красноты, ни следов от укусов.

— Идем, — вздохнула Джемма, доставая из шкатулки пресловутый браслет, позволяющий видеть сквозь иллюзии. — Эл, — пряча волшебное украшение в карман передника, проговорила она, — а почему ты… не белый?

— Потому что я его поцеловала! — гордо заявила Олли-о. — И еще раз поцеловала жалом в морду, и еще… — добавила она, довольно ухмыляясь.

— Но только после того, как тебя поцеловал я! — не без гордости заметил жнец.

— Самоубийца, — проворчала себе под нос ведьмочка. — Это ж надо было восстановить чувствительность тела, чтобы насладиться укусами ос. Моего поцелуя тебе мало было, что ли?

— Ну… — Элрой замолчал, потирая пострадавшую физиономию. — Я бы еще не отказался от парочки. Будут?

— Я тебе дам — будут! — возмутилась сыщица. — Прекрати немедленно воровать минуты ее жизни, понял? А то…

— Что? — криво улыбнулся ей жнец.

— Ничего! — оборвала новый виток их спора Джемма. — Пошли, Эл, пока Гард не вернулся и не вышвырнул нас всех отсюда на улицу, — бережно прикрыв подбородок оборотня простыней, она наказала Олли отдыхать, после чего встала и направилась к двери, за которой послышались торопливые шаги. — Уже возвращается, сейчас нам бу… — дверь резко распахнулась и сердце юной ведьмочки пропустило удар.

Джемма едва успела шагнуть в сторону, чтобы не быть сбитой с ног влетевшим в комнату мужчиной. Зеленые глаза встретились с серыми, и предательское сердце забилось с удвоенной силой. Он здесь! Он нашел ее! И что же теперь будет? Что он сделает, скажет?

Ведьма закусила губу от волнения, когда Этьен схватил ее за плечи и, бегло оглядев с головы до ног, отпустил, чтобы посмотреть на лежащую на подушке Олли-о.

— Явился, — проворчала та с дивана.

— И кого это принесло? — не остался молчаливым и Элрой, однако дьер оружейник его не слышал.

Отойдя от Джеммы, он ринулся к оборотню.

— Как ты? — спросил обеспокоено и осторожно тронул щеку сыщицы кончиками пальцев. — Видок не очень, — улыбка вышла вымученной. — Впрочем, бледность тебе к лицу.

— Жить буду, — сообщила Олли-о, явно польщенная вниманием Этьена.

— Если бы ты только знала, как напугала меня своим крайне оригинальным посланием, — вздохнул мужчина.

— Да ладно, — морща нос, отозвалась пострадавшая. — Подумаешь, пару букв нацарапала…

— Это что значит? Сейчас пойдут клятвы и признания? — плюхнувшись на подоконник, с интересом протянул жнец.

— Заткнись! — отрезала оса.

— Что? — опешил гость.

— Это я не тебе, — пояснила оборотень.

— У тебя жар? — приложив ладонь к ее лбу, нахмурился оружейник.

— У нее жор! — сообщил Элрой, скрестив на груди руки.

— Убир-р-райся, зараза! — рявкнула оса.

— Олли? — Этьена странно на нее посмотрел, и рыжая вновь повторила:

— Это не тебе, Ен!

— Я, пожалуй, пойду, — подала голос ведьмочка, усилием воли оттолкнувшись от стены, на которую опиралась. Ноги слушались плохо, но все же слушались. Чем и следовало воспользоваться.

— И не тебе, — добавила оборотень, скосив на нее глаза.

— Но я все равно пойду, — повторила Джемма, механическим движением открывая дверь. — Гард не любит ждать, — добавила она зачем-то, и поспешно шагнула в коридор.

Оказавшись одна, девушка привалилась спиной к деревянной преграде, отрезавшей ее от остальных, и закрыла глаза. Ну вот и все. Теперь все выяснилось и встало на свои места. Уже не важно, ни что она чувствует, ни знал ли Этьен, что Майла жива, или действительно принял ее за призрак прошлой ночью. Все это не имело никакого значения перед открывшейся истиной. Ведьмочка никогда не видела дьера Аттамса таким: растрепанным и в кое-как наброшенном пальто, растерянным и испуганным. В его глазах был самый настоящий страх… страх потерять близкого человека. Вернее, не совсем человека.

Все правильно, все так, как и должно быть. И понятно, почему близняшки были оставлены под присмотром Олли. Она будет им хорошей мамой. И женой их отцу тоже будет замечательной. Именно такой, какая нужна Ену. И даже бабушка не сможет помешать их чувствам, потому что чхала дьера Сомс на бабушку.

— Чего застыла? — выйдя рядом с Джеммой из стены, спросил Эл.

— Собираюсь с духом, чтобы пойти к Гарду, — солгала она. — А ты почему ушел? Уже убрал наведенный вами бардак?

— Да скучные они какие-то, — пожаловался жнец, потирая щеку со свежим укусом. — Сидят, молчат… тоска. Пойдем, я лучше помогу тебе объясняться с Эдгардом Ужасным.

— Угу, а порядок наводить я буду? — Ведьмочка еще раз тяжело вздохнула и, через силу улыбнувшись жнецу, побрела к лестнице. Возвращаться в дом Аттамса теперь точно не имело смысла, а значит, было просто необходимо убедить дьера гробовщика не выставлять беспокойную квартирантку на улицу.

— Так этот гость и будет… — пожав плечами с металлическими наплечниками, проговорил блондин. — Я, уходя, сказал Олльке, чтоб она его приобщила к общественно полезной деятельности.

— А она?

— Послала меня… косить урожай.

— На поле? — слабо вникая в суть беседы, спросила Джемма.

— На улицы Готрэйма! — возмущенно отозвался собиратель душ. — Я жнец, а не крестьянин.

Так, слово за слово, они и дошли до кабинета Эдгарда Хладнокровного.


Через пять минут…


В кабинете дьера Дорэ висела гробовая тишина, нарушаемая лишь мерным урчанием Вишни. Кошка, конечно же, чувствовала, как расстроена ее владелица, но настолько пригрелась на руках у большого теплого хозяина дома, что утешать ведьмочку не спешила, да и обида все еще давала о себе знать. Кроме того, для бестолковой хозяйки было полезнее, если верная Ви успокоит сердитого мужчину.

— Значит так, — негромко заговорил гробовщик, глядя на стоящих рядом миниатюрную ведьму и долговязого жнеца. — Мне надоели шум и беспорядок, которые вы двое регулярно устраиваете.

— Я… — начала было Джемма, но замолчала под тяжелым взглядом мужчины.

— Судя по визиту дьера оружейника, прятаться тебе больше не надо. На ночь глядя не выставлю, но чтобы завтра…

— Но я, — снова попыталась оправдаться девушка, однако Гард перебил:

— Чтобы к обеду тебя и твоих вещей здесь не было, Джимджеммайла Аттамс! — Вишня издала протяжное "муррр" и, вытянув шейку, потерлась рожками о плечо брюнета. — Кошку можешь пока оставить, — добавил он, почесав зверя за ушком.

Глаза ведьмочки сузились, губы дрогнули, но вместо слезливых уговоров, ожидаемых гробовщиком, она воинственно заявила:

— Кошку, значит, оставить, да? А больше ничего не надо?!

— Больше ничего, — спокойно ответил он.

— Знаете, дьер Дорэ, вы… невыносимы! — выпалила ведьма, решительно шагнув к нему. Между ними был массивный письменный стол, на который девушка и оперлась ладонями. — А еще недальновидны, самонадеянны и… и…!

— И глуп, — подсказал Элрой, устраиваясь на подоконнике.

— Еще пара характеристик, и "Последний цветок" вы покинете прямо сейчас, — демонстративно зевнув, пообещал обоим хозяин.

— Да что вы заладили-то! — взвилась Джемма. — Выгнать нас — это самое простое. Вы ведь даже разобраться в ситуации не желаете.

— Жаждете объясниться, дьера недопокойница? — чуть насмешливо спросил Эдгард, продолжая поглаживать Ви, которая терлась мордочкой об его шею.

— Да!

— У вас есть пять минут, — снизошел он.

— А если я не успею? — нахмурилась ведьма.

— Четыре минуты и пятьдесят пять секунд, — выразительно посмотрев на настенные часы, где была третья секундная стрелка, проговорил хозяин похоронного бюро.

— Ну хорошо, пусть так, — смирилась с временным интервалом, отведенным ей на рассказ Джемма. — Вот смотрите, — она выудила из кармана волшебный браслет и положила его на стол. — Все началось с этого.

— С женской побрякушки? — скептически оглядев ее творение, хмыкнул гробовщик. — И почему я не удивлен?

— С амулета, позволяющего видеть сквозь лиловые чары! — не без гордости сказала девушка. — Я сама его сделала, с помощью книги моей мамы. И мы с Олли-о пошли его тестировать на улицу. Эл, не тронь! — рявкнула она на жнеца, который, шустро спрыгнув с окна, подошел к ним с явным намерением потискать интересную штучку.

— Работает? — чуть более заинтересованно, чем ему хотелось бы, спросил Эдгард.

— Да! — кивнула ведьмочка, схватив браслет на мгновение раньше, чем это сделала жнец, на которого ее предупреждения не возымели никакого эффекта. — Я сделала его специально для вас. Вернее для ваших поисков Варфаламеи.

— В которые ты продолжаешь упорно совать свой симпатичный носик, хоть я велел заниматься кухней и похоронными делами, так? — кошка замурчала громче, чувствуя поднимающееся раздражение мужчины.

— Я никуда не суюсь! — возразила Джемма. — Я просто хотела быть вам полезной. Хотела помочь Элу не вылететь из жнецов, а вам… найти женщину, которую, как вы сами говорили, давно ищете и пока что безрезультатно. Мы не бегали по улицам в поисках этой ведьмы… — и тише призналась: — Она сама нас нашла.

— И? — мужчина устало потер висок и машинально погладил кошку.

— Олли убить пыталась, — растеряв весь запал, грустно вздохнула ведьмочка. — У нее на руке браслет как раз был надет. Она и разглядела под "маской" невзрачного мужчины эту вашу… Варфаламею.

— Чирташего невезение! — с досадой прошипел блондин. — Мы по парку ходим в поисках безголового призрака…

— Не безголового, — поправил Гард.

— Да какая разница! — отмахнулся Эл. — Ходим ищем неприкаянную душу, чтобы узнать, чью жизнь на этот раз украла лиловая тварь, а она наших девочек убивает!

— Не убивает, — снова опроверг его заявление гробовщик. — Хотела бы, добила. А они обе живы и здоровы. Отчасти.

— Хотите сказать, что Варфаламея не планировала сыщицу совсем убивать? — тонкие девичьи брови дрогнули, а на гладком лбу появилась сосредоточенная морщинка.

— Уже сказал, Джемма, — брюнет вздохнул, машинально поглаживая теплое мохнатое тельце, уютно устроившееся у него на груди. Вишня прилежно урчала и перебирала лапками, изо всех сил стараясь снять напряжение мужчины проверенным кошачьим способом.

— Все еще веришь в благородство Варфы? — криво усмехнулся жнец.

— Нет, — отозвался хозяин ПБ. — Просто знаю, что она не бросает дело на полпути.

— А может ей помешал дьер Акеллар? — предположила вновь оживившаяся девушка. — Он спас Олли-о жизнь, поделившись своей… — и запнулась, сообразив, что выдавать секреты благодетеля, который скрывает свое происхождение оборотня, не очень правильно.

— Может и помешал, — не стал разубеждать ведьмочку гробовщик. — Кстати о нем. Что этот сыщик забыл в моей конторе?

— Сыщик? В конторе? — в один голос воскликнули Элрой и Джемма, и девушка, спохватившись, рванула к выходу. — Простите, я совсем забыла, мне срочно надо на кухню… — пробормотала на ходу.

— Стоять! — от окрика дьера Дорэ застыла не только ведьма, но и жнец, и даже Вишня. — Сбежал уже твой гость из этого дурдома, — обычным тоном пояснил он и все словно отмерли: ведьмочка расслабилась и вернулась к столу, вертя в руках браслет. Жнец, сняв со спины ножны, опустился в стоящее у стены кресло и положил на колени свой громоздкий меч, а кошка снова заурчала. — Вместе с моими пирогами, — проворчал гробовщик, глядя на магическое украшение. — Значит так, ведьма… я дам тебе еще один шанс. Последний. Больше никаких нововведений, без моего согласия. Никаких посторонних типов в похоронном бюро дальше приемной. И никаких попыток влезть в поиски Варфаламеи. Она слишком опасна для таких наивных идиоток, как ты. И если она тебя не добьет, то в случае непослушания я сам лично разрою твою фальшивую могилу, достану безвкусный лиловый гробик и зарою его повторно, но уже не пустой. А сейчас сядь уже куда-нибудь, а не маячь тут. И постарайся изобразить, как выглядела маска лиловой ведьмы. Заодно и браслет твой проверим в действии.

Спорить и возмущаться Джемма, естественно, не стала. Первый бой выигран — дьер гробовщик ее больше не выгоняет. А что требования выставил, так она разве против? Ну, может, насчет посторонних только. Ведь Олли-о требуется уход, а частью ПБ оса точно не является. Но этот вопрос лучше обсудить потом, когда Эдгард Дорэ окончательно расслабится и подобреет. Ну… настолько, насколько это вообще возможно в его случае. Элрой уступил девушке кресло, сам же устроился на широком подлокотнике, любовно поглаживая свой мерцающий клинок, и принялся наблюдать за ее магическими манипуляциями со своим лицом.


В то же время на чердаке…


— Ен, прекрати, я понимаю, что ты немного испугался…

— Немного?!

— Ладно, сильно испугался, но это ведь не повод хватать нас обеих в охапку, перевозить в свой дом и выставлять у дверей вооруженную охрану.

— Серьезно? — отозвался дьер оружейник, подбирая с пола вазочку. Убедившись, что с Майлой все в порядке, да и сыщица не собирается пока за полог Саймы, мужчина заметно успокоился и куда больше стал напоминать себя прежнего, чем тот всклокоченный тип, что, сломя голову, мчался в похоронное бюро на другом конце города, поймав первый встречный экипаж. — Олли, я видел тебя без ноги после очередной заварухи, куда ты умудрилась сунуть свое осиное жало. Видел без руки. Но вот так, как сейчас…

— Не надо о печальном, — поморщилась рыжая. — И вообще, не уходи от темы.

— От какой? — укладывая на место матрас, спросил дьер Аттамс.

— От важной! — многозначительно заявила голова. — Ты уже раз наступил на эти грабли. Не повторяй одну и ту же ошибку без конца. Если сейчас попробуешь забрать девчонку отсюда силой, она воспротивится на чистом упрямстве. И сколько не целуй ее потом, все равно будет мечтать о побеге. Мы, девушки, существа загадочные, знаешь ли. Пока точно не определились, чего хотим, излишнее давление вызывает протест, а вот если чуть ослабить "поводок", а потом снова притянуть, и опять ослабить…

— Олли, солнышко мое рыжее, — нарочито ласково проговорил Этьен. — Откуда такие познания… о "поводках"?

— Не важно, — ответила она. — Ты суть лови, а не к сравнениям придирайся. Майла твоя сама толком не знает, чего хочет. Вернее хочет-то она тебя, но до того, чтобы признаться себе в этом, еще не дозрела. Начнешь давить — сорвется с крючка, голову даю на отсечение! — с жаром заверила сыщица.

— Угу, — пробормотал собеседник, поднимая свернутый журнальный столик, — и отсекать не надо, одна голова осталась.

— Ен! — возмущенно воскликнула вышеупомянутая часть женского тела.

— Что, Олли-о? Что? — мужчина со стуком водрузил на стол чудом не разбившуюся банку. — Я чуть не поседел после твоей записки! Примчался и что увидел? Ты… уверенная в себе женщина, опытный фехтовальщик и настоящий до жути живучий оборотень… валяешься тут в таком виде. А моя перепуганная девочка хлопочет вокруг тебя.

— Вот и пусть хлопочет, — сказала оса.

— Пусть… но на моей территории, где я лично буду охранять вас обеих от козней той

лиловой маньячки, про которую ты мне рассказала.

— Не глупи, Ен, — простонала рыжая. — Это ведь такой шанс приручить Майлу к тебе, не прибегая к силовым методам. Оставь нас тут. Если что, мой пусть маленький, но все же рой, сможет ее защитить. Да и жнец здесь постоянно околачивается, и сам гробовщик далеко не так прост, как может показаться. В этих стенах мы в безопасности. Поверь женской интуиции: надавишь сейчас на Джемку — потеряешь шанс на ее любовь.

Оружейник задумчиво потер виски и машинально снова принялся наводить порядок.

— Да прекрати ты уже убирать тут, пусть долговязый этим занимается.

— Олли, за последние полчаса ты упомянула его уже раз десять, — улыбнулся оружейник: — Мне следует начать ревновать?

— А ты бы стал? — вскинула темную бровь рыжая, которой, несмотря на недобор частей тела явно становилось все лучше.

— Тебя-то? — мужчина хмыкнул. — Смотря к кому. К достойному и перспективному — ни в коем случае. Но всякие потусторонние личности, способные перерезать связь души с телом, признаюсь, меня напрягают.

— Меня тоже, — охотно согласилась голова. — Поэтому пусть эти личности бардак и разгребают! — добавила мстительно. — А ты сядь уже на стул и не мельтеши, в глазах от твоих передвижений рябит.

Ен, немного подумав, выполнил ее просьбу, после чего устало проговорил:

— Я не хочу снова давить на Майлу… я вообще не хочу на нее давить. Но ты сама сказала, что лиловая ведьма, которую здесь все ищут, опасна. Так что у меня просто нет…

— Есть у тебя выбор! Доверься мне, — с нажимом сказала оборотень. — Разве я когда-нибудь тебя подводила? — мужчина отрицательно качнул головой. — Ну вот! Поверь своей старой верной подруге, давай сделаем, как предлагаю я. Джемка наверняка уломает этого мрачного с виду гробовщика оставить меня здесь. Он ей многое спускает…

— С чего бы? — серые глаза Аттамса неприязненно сузились, пытливо глядя на подругу.

— Пирожками подкупила, — поделилась предположением оса. — Так вот… о чем я? А! О нашем плане.

— Нашем?

— Конечно, нашем. Паук и оса… мы с тобой идеальная пара, — хихикнула сыщица, а Этьен только хмыкнул в ответ. — Сегодня Джемма так напугалась, что будет сидеть дома… развлекать меня и кормить, — лукаво улыбнувшись добавила оборотень.

— Тебе надо было родиться не осой, а лисой, — усмехнулся Этьен, пытаясь приладить к стулу отломанную спинку.

— А тебе лисом, — не осталась в долгу Олли-о.

Их беседу оборвал тихий стук в дверь.

— Простите, я помешала? — с порога робко вопросила ведьмочка, прижимавшая к груди банку вишневого компота.

С лица дьера Аттамса мгновенно слетела улыбка, серые глаза заледенели, как и голос, которым он вежливо произнес:

— Я уже ухожу, — и, поднявшись со стула, подхватил со спинки дивана свое пальто, чтобы, накинув его на плечи, направиться к выходу. — Олли-о, поправляйся! — гораздо теплее обратился он к сыщице и, пройдя мимо растерявшейся Джеммы, перешагнул порог.

Ведьмочка застыла на минуту и, словно спохватившись, бухнула банку на стол, суетливо поправила сбившуюся простыню и, выпалив:

— Я сейчас! — бросилась следом за мужчиной.

Нагнать его удалось только на втором этаже. Остановившись прямо перед ним, Майла открыла рот, но заготовленная речь не спешила срываться с языка. Выражение лица оружейника — отстраненное, безразличное и даже чуточку жестокое — ничуть не располагало к беседе. А ведь еще вчера он так жарко ее целовал, шептал разные нежности и…

Неужели и правда решил, что это всего лишь был его сон?! А в реальности встретил ее здесь и обида за побег в лиловом гробу дала о себе знать.

— Я… — попробовала начать ведьма, но слова почему-то застряли в горле. — Я не хотела… — выдавила она и замолчала, опустив взгляд.

— Не стоит оправдываться, — потрепал ее по голове дьер Аттамс: — Я все прекрасно понимаю. Надумаешь навестить Энни и Анни, сообщи. Доброй ночи, Майл… Джемма! — вежливо кивнув, он просто отвернулся и зашагал вниз по лестнице, а девушка осталась смотреть ему вслед. В глазах ее сами собой стали появляться слезы.

Смахнув их рукой, Джемма уныло побрела в свою комнату, на ходу примеряя беззаботную улыбку. Как бы ни была расстроена ведьмочка, и что бы не чувствовала, бедной Олли-о было куда хуже и она нуждалась в помощи и поддержке.

* * *

Лишь убедившись, что шаги Майлы стихли и наверху хлопнула дверь, Этьен, выжидавший у подножия лестницы, снова поднялся на второй этаж похоронного бюро, в котором уже бывал, благодаря Олли-о, и направился к Эдгарду Дорэ, твердо желая выяснить, что связывает его девочку с мрачным хозяином ПБ, кроме пирожков.

— Поговорим? — предложил маг металла, войдя в кабинет мага душ.

Но первым ему ответил не гробовщик, а соскочившее с его колен черное создание, издавшее радостное:

— Мяу!

Глава 5

Уже давно перевалило за полночь, и даже ветер утих, не решаясь нарушать безмятежный покой спящего города скрипом фонарных цепей. Одинокая девичья фигурка, спешащая куда-то в столь поздний час, посреди этого сонного царства казалась неуместной. Звонкий стук каблучков далеко разносился по пустым улицам. Капюшон то и дело сползал, открывая хорошенькое личико и шею с пятном от поцелуя страстного поклонника. Юная дьера возвращалась с затянувшегося свидания. Девушке стоило большого труда уговорить простуженного возлюбленного отпустить ее домой одну, да и сама она была взволнована и все время озиралась в поисках неведомой опасности, но вокруг было на удивление спокойно. И, казалось, сама тишина давала гарантию безопасности.

Вот только сердечко нет-нет, да и сжималось в груди от тревожных предчувствий. И дьера в который раз мысленно себя успокоила, вспомнив, что в этой части Готрэйма почти никогда ничего не происходит, ведь иначе она ни за что не рискнула бы идти ночью одна — осталась бы у своего возлюбленного, наплевав на гнев отца, который, не обнаружив утром дочь дома, наверняка, всыплет ей ремня, как бывало в детстве. А ведь она уже не маленькая! И диплом у нее есть, и работа по профессии, и жених тоже. Вот только папа почему-то против… Ну ничего, когда они тайно обвенчаются в храме, у него просто не останется другого выбора, кроме как принять новоиспеченного зятя.

Девушка торопливо пересекла пустынную улицу и, пройдя последний поворот, оказалась в аллее из невысоких деревьев, чьи кроны искусно переплетались в виде арки. Впереди показалось родное окно с трехцветным витражом, специально оставленное чуть-чуть приоткрытым, чтобы можно было вернуться в комнату, минуя парадную дверь. Всего-то и осталось метров десять, которые юная дьера готова была пробежать бегом, но, помня об осторожности, напротив сбавила шаг и, стараясь не стучать каблуками, принялась красться к дому.

— Добралась! — шепнула она, довольно улыбаясь. И уже хотела потянуть на себя кованную раму, как вдруг от стены отделилась неясная белесая тень и налетела на судорожно вздохнувшую полуночницу.

Припухший от поцелуев ротик округлился в беззвучном крике, глаза закатились и потяжелевшее тело медленно осело на мокрую дорожку, едва не угодив в лужу. Несколько минут ничего не происходило. А потом юная дьера открыла глаза, посмотрела на темное небо с россыпью серебристых звезд, встала, отряхнула плащ и решительно влезала в окно расположенной на первом этаже спальни.


Той же ночью на старом кладбище…


— Нет, ну что за невезение, а? Ни одного поцелованного Саймой, — возмущался Элрой, шагая по заросшей тропе некогда красивого кладбища. — Я же говорил, надо было ведьму с собой брать.

— Зачем? — поинтересовался гробовщик, который, в отличие от спутника, не таращился по сторонам.

Он был одет в кожаную куртку и штаны, заправленные в высокие сапоги. Затянутая под самое горло рубаха скрывала знаки, которые маг душ долго и вдумчиво рисовал на своем теле перед ночной вылазкой. Спутники смотрелись весьма эффектно — смуглый темноволосый мужчина в черной одежде и долговязый белый жнец в сияющих латах. Если бы еще этот говорливый блондин убрал, наконец, свой двуручник в ножны.

— Да чтоб хоть кто-то оценил! — воскликнул Эл, откинув за спину длинные волосы. — Ты только представь, как мы со стороны смотримся! День и ночь, свет и тьма, блеск и гря… — на последнем слове он умолк, подбирая менее обидный эпитет.

— Мрак и ужас, — продолжил за него Гард. — И да, ужас, если не понятно — это ты. Для всех беглых призраков Готрэйма. Перестань уже мечом размахивать — и без того ветрено, — поправив воротник куртки, добавил дьер Дорэ. — Как тебя вообще в жнецы взяли? — проворчал он. — С твоим характером прямая дорога в балаган.

— А с твоим — сразу в гроб, — парировал Эл, даже не думая убирать свое устрашающего вида оружие в висящие на спине ножны.

— Именно поэтому я и открыл похоронное бюро, а не какую-нибудь там… пряничную! — без тени улыбки ответил гробовщик.

— Не занудствуй! — заявил Элрой. — И не завидуй!

— Чему это? — черная бровь выразительно изогнулась, а белые зубы сверкнули в усмешке, как сверкнули и тонкие кольца, вдетые в ухо брюнета. — Тому что тебя вот-вот выставят с работы, как меня десять лет назад?

— Вот вечно ты заранее готовишься к поражению, — возмутился жнец: — Если еще и я скорбную мину нацеплю, от нас не только призраки попрячутся, но и все листья с деревьев разом осыплются, и дождь пойдет, и… и молоко на кухнях Готрэйма попрокисает!

— А от твоей трескотни звезды с неба попадают, — улыбнулся Эдгард.

Он прекрасно понимал, что за чрезмерной болтливостью Эла прячется нервозность. Время, отпущенное на поиски Варфаламеи истекало: еще неделя-две — и придется держать ответ перед "малышкой" Дис, которая, вопреки ее обманчиво безобидной внешности, на деле весьма жестокая и категоричная особа. А это значит, что если к назначенному сроку результата по-прежнему не будет — Эл Металлический повторит судьбу Гарда Хладнокровного. И в отличие от дьера Дорэ, наверняка, откроет какое-нибудь агентство по отлову призраков, что, в общем-то, и будет тот самый вышеупомянутый балаган, только с другим названием. Но, сколь бы Гард не иронизировал над другом и перспективами его земной жизни, он как никто другой понимал: ни одному жнецу не хочется становиться бывшим.

— Вон те развалины, — указав направление мечом, сообщил блондин. — Старый храм какого-то мелкого божка. Уж не знаю, что за добрый человек исписал его стены защитными знаками, но попасть внутрь лично я не могу.

— Защита от посланников Саймы, — скорее утвердительно, нежели вопросительно проговорил гробовщик.

— Угу, — кивнул Элрой, отчего белые пряди его длинных волос снова упали на лицо. — Хорошее место для сходок призраков. В окрестностях Гортэйма всего несколько старых храмов, не принадлежащих тривиату. Этот — один из них. Плюс заброшенное кладбище и близость леса. Наши давно в курсе про здешнюю "конспиративную квартирку" беглых духов, но Дис все никак чистильщика не вызовет. Может, специально? — он взглянул на своего спутника, задумчиво рассматривающего темные развалины.

— Может, и специально, — качнул черноволосой головой тот. — Ну что? Готов? — посмотрев на жнеца, спросил дьер Дорэ.

— Естественно! — радостно скалясь, отозвался блондин. И они двинулись к храму. — Сколько неучтенных душ можно собрать из этого рассадника? — нарочито громко произнес блондин. — Десять, двадцать? За такой урожай и премию хорошую дадут! — весело воскликнул он, поднимаясь следом за другом по полуразрушенному крыльцу к зияющей дыре некогда величественного входа.

— Вреш-ш-шь, не возьмеш-ш-шь, — зашипела в ответ темнота. — Не пройдешь сюда, жнец, даже не с-с-старайся.

— Да я и не собираюсь, — заверил незримых собеседников Эл и, взвешивая на руке меч, доверительно сообщил им: — Я тут постою, подожду… пока он вас выкуривать будет.

Вышеназванный ОН тем временем уже входил в мрачное нутро храма, подсвечивая путь тонкой палочкой, заправленной свелью.

— Ш-ш-ш-человек, — шелестела тьма, не отличавшаяся особым дружелюбием. — Чуж-ш-ш-ш-ак…

Гробовщик не стал обременять себя ответом. Он медленно двигался вдоль потрескавшихся от времени стен, выискивая магические символы запрещенных ритуалов, позволявшие этому месту быть недоступным для посланников Саймы. Ну, или делал вид, что ищет именно их. Ноздри его чуть подрагивали, вдыхая запах сырости и гнили, из-за которой полуразвалившийся храм напоминал просторный склеп. Разве что трупов не хватало. Или хватало…

— Уходи, незнакомец! — донеслось из угла, заваленного каменными обломками и какой-то ветошью. Там что-то угрожающе громыхнуло, громко звякнуло и затихло. — Уходи, пока цел, и цепного пса с собой забирай, — без каких-либо шипящих ноток в довольно грубом мужском голосе, заявила темнота слева. — Не место здесь для людей. И, тем более, для жнецов!

— Убирайс-с-ся, или ос-с-станешься в нашей влас-с-сти навсегда, человек, — поддержала его темнота справа.

— Мы тебя не трогаем, и ты нас не тронь! — визгливо воскликнули сверху. — Вон отсюда, вон! Человечишка!

— Хотя… пусть остается, — слева снова громыхнуло. — Люблю людишек есть на завтрак.

— Пусть! Пусть! — взвизгнул голосок под дырявым куполом, моментально сменив свою точку зрения на полностью противоположную. — Оставайся, человечишка!

— А я не люблю муж-ш-ш-ш-иков на завтрак, — закапризничал шепелявый оратор, затаившийся в левом углу. — Разве что мозги, — добавил скромно.

— А он, часом, не глухой? — озадаченно пробормотало девичье сопрано позади невозмутимого визитера, на лице которого не дрогнул ни один мускул в процессе обсуждения его незавидной участи рваным хором пугающих голосов. Именно пугающих: с эхом, громыханием цепей, подвыванием и другими проверенными временем приемами. Другой бы давно сбежал, обмочив штаны, а этот продолжал сосредоточенно изучать нутро храма, словно и не слышал сыплющихся на него угроз. — Эй, касатик? Ты чего ищешь-то? Сказал бы, мы, может, и помогли…

— …получше спрятать искомое, — захихикал обитатель верхних сфер.

Эдгард остановился, осмотрелся… никого, естественно, не увидел, ибо видеть было некого, так как маскироваться призраки умели профессионально, и, задумчиво почесав подбородок незажженным концом палочки, проговорил:

— Я ищу дух одного свеженького покойника…

— Тебе для хозяйства али для интиму? — заинтересовался бас.

— Домаш-ш-шних пугать — можем Белху предложить, — добавил его собрат. — Она при жизни зятя запилить не ус-с-спела.

— А для спальни зови Вергулью с южного кладбища — всего десять лет, как представилась, — снова перенял эстафету любитель цепей. — Еще помнит, что к чему. Да и тело, если аккуратно выкопать, вполне годное, — в храме дружно заржали все… кроме гробовщика.

— Позвать? — предложил "поднебесный".

— Позови, — согласно кивнул черноволосый гость. — Того дьера, которого убили прошлой ночью в городском парке, — добавил он. — Отрубили голову и изуродовали тело до неузнаваемости. Не встречали неприкаянную душу этого бедняги?

— Нет! — на удивление слаженно рявкнули все четверо обитателей храма.

— А если подумать? — протянул мужчина, как бы невзначай царапая носком сапога начерченный на каменной стене знак защиты.

— Ты ш-ш-ш-что делаешь, гад?! — зашипел любитель человеческих мозгов.

— За порчу имущества полагается кара! — зловеще позвякивая невидимыми цепями, поддержал соратника бас.

— Кара, кар-р-ра, — словно попугай, вторил ему голос сверху.

— Как бы вам не докаркаться, — вздохнув, пробормотал гробовщик.

— Ты нам что — угрожа-а-аешь? — взвыл грубый мужской голос под аккомпанемент металлического бряцанья и вслед за разъяренным: — Сам напросился! — в наглого визитера полетел весь тот хлам, что пылился в углу.

Мужчина ловко увернулся, плавно переместившись назад, чтобы тут же оказаться в плену гибкой лианы, скользнувшей в темный провал окна.

— Вяжи его!

— Вешай!

— Голову, голову не повреди, там моз-с-с-с-ги-и-и…

Свернувшись петлей, хищное растение попыталось вздернуть Эдгарда за ногу, но тот легко перерубил шуструю плеть зачарованным кинжалом, рукоять которого была украшена магической вязью дымчато-серых азов.

— Ай! Ой! Он, он… — завопила раненная лиана голосом потолочного призрака. — Он ма-а-аг!

— Хоть перемаг, черташ-ш-ш его за ногу! — перебил страдальца шепелявый.

— Лови! — крикнул бас, непонятно к кому обращаясь. Хотя, судя по обломку стены, летящему в темную фигуру необычного гостя — к нему. Ловить каменную глыбу гробовщик не стал, грациозно отойдя в сторону с траектории ее пути, чем сильно разочаровал любителя цепей, которые раздраженно громыхнули в углу.

— А может, все-таки поговорим? — пользуясь заминкой призраков, предложил дьер Дорэ. Сверху упал огрызок разъеденного временем купола. — Или нет, — вздохнул гость, едва успев увернуться от каменного подарка. — А ведь я хотел по-хорошему…

— Да пошел ты! — взвился тот, кого дьер Дорэ мысленно окрестил "бугаем". — Явился в наш дом, угрожаешь, имущество, опять же, портишь: защитный контур разрушаешь… и называешь это по-хор-р-рошему?! — перешел на обиженный рык призрак.

— Жнеца с с-с-собой приволок, чирташ-ш-шев маг, — добавил свои пять копеек шепелявый. — А ведь мы тебя не трогали, даже баб предлагали… для увес-с-селения.

— Пожалуй, вы правы, — немного подумав, сказал гробовщик, — мы плохо начали. Позвольте представиться: Эдгард Дорэ, ныне действующий маг и бывший жнец богини сестры…

— Бывш-ш-ший, — эхом отозвалась темнота, в которой гостю почудилось странное копошение.

— Бывший! — радостно воскликнул покоритель лиан.

— Жнец! Ну надо же! И не врет ведь! Да он просто человечишка теперь! — раздался девичий вопль за спиной Эдгарда. — Из плоти и крови! А когда-то косил невинные души, запирая их за полог. У-у-у, душегуб!

— Работа есть работа, — пожал плечами гробовщик, стараясь выглядеть расслабленным, в то время как все тело его пребывало в сильном напряжении, ожидая если не камнепада, то атаки растений или какой-нибудь другой гадости от агрессивно настроенных собеседников.

Идя в логово призраков, которых магическая вязь запрещенных символов делала здесь ненормально сильными, он прекрасно представлял, на что подписался. Но понимание опасности не защищало от ее последствий. И хорошо еще, что достойная физическая подготовка (спасибо домашним тренировкам!) в купе с острым зрением и отличным слухом помогали вовремя ускользать от каменных снарядов.

— А у нас… тоже работа! — гаркнул бас. — Всяких незваных гостей учить.

— Так ч-ш-ш-ш-то ничего личного, — прошипел шепелявый.

— И пусть ты маг… даже лучше, что маг… — засуетился тот, кто прятался в куполе. — Значит, сможем дольше продержаться! — воинственно заявил он, заставив брюнета нахмуриться.

— Вперед, мужики! — неожиданно громко и воинственно воскликнула обладательница миловидного сопрано.

И ее тут же поддержали друзья: с громким воплем "Хватай, дави, ломай!" и тихим "Не повредите моз-с-с-сги", с разных сторон темного храма на гробовщика ринулись четыре белые тени. А он лишь опустил голову и прикрыл глаза, выронив из руки тонкую палочку со светящимся концом.

Через несколько минут Элрой металлический имел честь лицезреть друга, тяжелой походкой ступающего из мрачных недр храма на полуразрушенное крыльцо.

— Ну что? Собрал урожай? — нетерпеливо спросил блондин.

— Щаз-з-з будет тебе ур-р-рожай, светляк! — рыкнул черноволосый, демонстративно разминая пальцы и с интересом поглядывая на собственные кулаки. — Эх, худосочный нынче мужик пошел, — смачно сплюнув, заявил он. Потом вперил тяжелый взгляд в слегка обалдевшего собеседника и, рванув ворот черной рубахи, стукнул себя в грудь: — Хана тебе, беломорд… — угроза оборвалась на полуслове, Эдгарда тряхнуло, словно от удара молнии, когда на коже под ключицей вспыхнул серебром нарисованный символ, отделился от тела и поплыл по воздуху, утаскивая за собой похожий на белый воздушный шар силуэт.

— Что это? Что? — ревел раненым зверем пойманный в ловушку призрак. — Отпусти, Саймов выкормыш! Отпусти-и-и, — он рвался на свободу, но магический знак намертво приковал его к лежащему неподалеку куску плиты.

— Впечатляет, Гард хладнокровный, — уважительно произнес Элрой.

— А ты думал, касатик, — кокетливо похлопав черными ресницами, улыбнулся гробовщик. Глаз жнеца дернулся, и он машинально сделал шаг назад, выставив перед собой сияющий в лунном свете меч. — О-о-о, — пропел Дорэ подозрительно тонким голоском, — обожаю мужчин с оружием, — игриво повел плечами, еще больше обнажая грудь в разорванном вырезе рубахи. — А давай проверим! — черные глаза его сверкнули азартом: — правду ль народ болтает, что чем больше клинок, тем меньше та штука, что в штанах спря… — мага душ опять тряхнуло, и на этот раз отделившийся от него символ уволок с собой растрепанную полупрозрачную девку с пятым размером бюста и повязкой на подбитом глазу.

Эл облегченно выдохнул, решив что гроза минула, а Гард зловеще зашипел:

— Рано радуеш-ш-шся, жнец! Я доберус-с-сь до тебя, — он решительно шагнул к блондину, выхватывая из ножен острый кинжал. — Я вырежу твои моз-с-с-сги и сожру их… — гробовщик замер с занесенным клинком, а отделившийся от него призрачный горбун продолжал расписывать рецепт приготовления содержимого черепной коробки.

Последним тело дьера Дорэ покинул привязанный к светящемуся знаку карлик, который с чувством рассказывал ему, что вообще не при делах, и в его тело попал исключительно за компанию с остальными духами. Гробовщик же, брезгливо морщась, принялся запахивать порванную рубашку и расстегнутую куртку. Внешне его больше не трясло, но внутренне от осознания, что какие-то пару минут им управляла эта призрачная шайка — передергивало. И все же овчинка стоила выделки. Четверка, облюбовавшая старый храм, теперь тихо сидела, привязанная магией к камням, и мрачно взирала на своих пленителей.

— Как? — раздался в гнетущей тишине слегка удивленный голос Элроя. — Их так мало? А я-то думал не меньше двадцати будет, — разочарованно протянул он.

— Я тебе не бездонная бочка для этих упырей, — убирая в ножны кинжал, выхваченный под контролем шепелявого, сказал Эдгард.

— Мы призраки, а не упыри! — гордо заявил бугай, в который раз ударив себя огромным кулаком в могучую грудь. При жизни он был человек-гора, теперь же походил на полупрозрачный силуэт, ноги которого сливались в белесый хвост, намертво приклеенный к символу ловушки.

— Итак, дьеры призраки, — оглядев всю четверку, проговорил маг душ и, стянув перчатку, машинально погладил перстень дымчатого аза, камень которого не был сейчас прикрыт иллюзией. — Я повторю свой вопрос: где находится дух мертвеца из городского парка?

— Отвечайте быстро, четко и честно, — посоветовал им жнец, демонстративно поигрывая своим мечом. — Ложь я почувствую, и это выйдет вам боком. А лучше проводите нас к месту, где может находиться загулявший дух. И тогда, быть может, я не стану отправлять вас за полог Саймы, — лениво добавил он, мысленно решив, что выполнять обязанности чистильщика — не его работа.

А загнанные в угол привидения переглянулись, синхронно вздохнули, хотя дышать то им было вроде как нечем, и нехотя заговорили.


В ПБ "Последний цветок"…


Джемме не спалось. Чего нельзя было сказать об Олли-о. Если не считать отсутствующих частей тела, оборотень чувствовала себя вполне хорошо, и бессонницей не мучилась, в отличие от ее добровольной няньки. Ведьмочка же, переделав все возможные дела и вдоволь насмотревшись на мирно посапывающую подругу, так и не смогла сомкнуть глаз. Ведь через пару часов рассвет, а дьер гробовщик, ушедший на ночь глядя в компании жнеца, до сих пор не вернулся. В том, что поздняя вылазка этих двоих имела отношение к Варфаламее, девушка не сомневалась. А то, как эта самая Варфаламея расправляется с неугодными, она видела собственными глазами, и потому тревога терзала ей душу, а сон, несмотря на усталость, отказывался приходить.

Еще пару раз поворочавшись на разложенном в углу матрасе, Джемма откинула в сторону одеяло, медленно поднялась, надела халат и на цыпочках прокралась к двери, чтобы не приведи Марна, не разбудить скрипом половиц больную. Пострадавшей сыщице, по словам Акеллара, требовалось хорошее питание, крепкий сон и уход. И ведьма прилежно соблюдала все три пункта, искренне желая ей скорейшего выздоровления. Осторожно прикрыв за собой дверь, девушка направилась к лестнице, совершенно не замечая в темноте, как по потолку за ней ползет необычно тихая оса. Олли-о в силу своих особенностей могла одновременно дремать и следить за вверенным под ее наблюдение объектом, чем она в общем-то и занималась.

Изначально Джемма хотела пойти на кухню и согреть себе молока с медом, чтобы попробовать еще раз уснуть, потом решила лучше выпить чашечку корифа и дождаться возвращения гробовщика, чтобы накормить его перед сном, но, услышав внизу странное шебуршание, сопровождаемое негромким мяуканьем, резко поменяла свои планы и, вооружившись светящейся палочкой, отправилась искать Вишню.

Кошка все еще дулась на хозяйку за инцидент с запиранием ее рогато-хвостатого величества на чердаке, в то время как Ви давно уже считала своими владениями все ПБ, включая комнату для вскрытия, кабинет Эдгарда и его спальню. Джемме же очень хотелось, чтобы ее любимица поскорее оттаяла. Отсюда и разные вкусности, регулярно появлявшиеся в кошачьей миске, и новые шелковые бантики для острых коготков капризной киски и даже тряпичная мышка с полудрагоценными камушками-глазками, которая стоила почти столько же, сколько шелковый халат ведьмочки.

Вздохнув, Джемма покрепче затянула кушак на талии и, как была, босая, ринулась искать Вишню. Но на последних ступеньках споткнулась и, потеряв равновесие, полетела вниз, чтобы вместо неминуемой встречи с полом угодить в крепкие объятия метнувшегося к ней гостя.

— Осторожней, Майла, — проговорил мужчина, обжигая дыханием верхний край ее вспыхнувшего ушка. — Так ведь можно и шею сломать, милая, — добавил Этьен с легким укором и медленно отпустил девушку, удостоверившись, что она твердо стоит на ногах и больше не собирается падать. — Солнышко ясное, — мужчина нахмурился. — Ты почему босиком по холодному полу бегаешь? Заболеть решила?

— Тебе-то что? — насупилась ведьмочка, прислонившись к стене спиной. — И кстати, дьер оружейник! Какого чирташа ты тут делаешь в пять часов утра? — пошла в наступление она, стремясь скрыть за воинственным тоном неловкость. — Не похоронное бюро, а проходной двор какой-то, — проворчала, невольно копируя интонации своего работодателя.

— И не говори, — вместо того, чтобы начать оправдываться, улыбнулся Этьен.

— Это не ответ, Аттамс! — сильнее завязывая и без того плотно затянутый кушак на шелковом халате, заявила девушка и неловко переступила с ноги на ногу. Пока она бежала, холодно не было, но стоило ей задержаться на месте, и голые ступни тут же ощутили неприветливую температуру каменных плит.

— У тебя нет тапок, Май… Джемма? — продолжая игнорировать ее вопрос, поинтересовался поздний… хотя, может, уже и ранний гость.

— Есть! — с вызовом глядя на мужчину, ответила ведьма. — И тапки, и туфли, и еще много чего.

— Угу, — согласно кивнул он, продолжая улыбаться. — Все есть, кроме инстинкта самосохранения, милая, — и, не дав ей больше сказать ни слова, подхватил девушку на руки и понес обратно на чердак.

— Да что ты делаешь? Кто тебе право дал… — возмущалась она, не делая особых попыток освободиться. — И инстинкт этот у меня тоже есть! — заявила Джемма. — Именно благодаря ему, я не пытаюсь вырываться на узкой лестнице, рискуя свернуть шеи нам обоим.

— Очень мудро, милая, — похвалил ее Этьен, легко взбегая по ступенькам, словно и не держал на руках взрослую девушку. — Вот сейчас обуешься, накинешь на плечи шаль или кофту, и я отвечу на все твои вопросы, честно-честно.

— Там Олли… с-с-спит, — хватаясь за косяк собственной двери, зашипела ведьмочка. — Разбудишь же! — шепотом возмутилась она и тут же, вспомнив о возможной причине его прихода, сухо проговорила: — Хотя если ты к ней…

— Я не к ней, — продолжая держать ее на руках, сказал Ен.

Дыхание девушки участилось, на бледных скулах расцвел румянец, на душе потеплело, а глупое сердечко вновь поверило в сказку.

— А… к кому? — скромно потупившись, пробормотала она.

— К хозяину твоему, — ответил мужчина и… сказка кончилась.

— Нет его! — грубее, чем хотелось бы, воскликнула Джемма, и тут же прикрыла ладонью рот, испуганно покосившись на дверь. — Отпусти меня немедленно, — потребовала гораздо тише. — И… и уходи. Эдгард еще не вернулся с ночной… с прогулки. Если он тебе так нужен, подожди его на улице.

— Хочешь выгнать меня на холод, солнышко? — грустно вздохнул мужчина, пряча в уголках губ улыбку. — Неужели даже чаем горячим не угостишь, ведь мы ж с тобой не чужие…

— Очень даже чужие, — снова начиная раздражаться, зашипела ведьмочка. — Ты мне никто, понятно? Мы с тобой не кровные родственники, — ей почему-то было очень важно, чтобы он признал отсутствие родства, хотя… он никогда на обратном и не настаивал. — Ты мне не отец, не брат. Ты никто…

— Я твой друг, Майла, — предельно серьезно проговорил Этьен, и девушка замолчала. — Друг, на которого ты можешь положиться, который всегда протянет руку помощи, поверь, — он смотрел в зеленые глаза ведьмы, чуть светящиеся в полумраке узкого коридора, а она, не мигая, смотрела на него. Их освещал тусклый свет от зажатой в ее руке палочки, позволяя видеть лица друг друга.

— Что-то я не припомню твоей помощи, когда мне выпал жребий храма, — с обидой сказала Джемма.

— Я не отказался платить откупные, — напомнил он, мрачнея.

— Ты меня ш-ш-шантажировал, — снова зашипела девушка, рванувшись из его рук. — да отпусти уже, — вздохнув, проворчала она. — И правда, холодно. Оденусь, обуюсь и пойдем на кухню ждать Гарда. Там и поговорим.

— Секунду, — остановил он ее попытку встать на ноги. — Скажу сейчас, чтобы больше не возвращаться к этой теме. Да, я виноват, Майла. Сглупил. Окрыленный твоим благосклонным отношением, принял дружбу за что-то большее и сорвался: надавил, потребовал переехать со мной в обмен на освобождение от службы в храме… Но разве тебе не кажется, что я достаточно наказан? — мрачно поинтересовался он, продолжая удерживать ее взгляд. — Похоронить любимого человека, знаешь ли…

— Прости, — Джемма опустила ресницы, чувствуя, что опять краснеет. — Но ты не оставил мне выбора, а бабушка обещала заплатить, если… — она замолчала, не договорив.

— Майла-Майла, — покачал головой Этьен, осторожно опуская девушку на ноги. — Неужели ты правда думала, что я позволю храму забрать тебя?

— Ты был очень убедителен, — по-прежнему не поднимая глаз, пробормотала она. Воспоминания той сцены жгли глаза, наполнившиеся соленой влагой.

— Мне жаль, милая, — он коснулся ее головы, желая погладить по растрепанным волосам, но девушка уклонилась. — Жаль, что ты так и не научилась мне доверять. Да, я хотел уехать, хотел быть с тобой, любить тебя… хотел! — он говорил, не сводя с нее взгляда, который она буквально ощущала кожей. Но посмотреть в глаза мужчине не решалась. — Я, как наивный дурак, думал, что и ты этого хочешь, но пасуешь перед мнением безликой толпы, которое так активно продвигала моя вездесущая матушка. Что ж… признаю — ошибся, — Джемма резко вскинула голову, желая крикнуть, что он не прав, но смолчала, до боли закусив нижнюю губу. — Не волнуйся, солнышко, — грустно улыбнулся Этьен. — Что было, то прошло. Урок я усвоил. Просто помни, что мы все-таки не чужие, и не забывай о близняшках, они скучают. Кстати! — он сунул руку во внутренний карман расстегнутого пальто и вытащил оттуда сделанную детскими ручками открытку: — держи вот, это они тебе сделали. Надеюсь, ты не против, что я сказал, будто ты уезжала, но вскоре вернешься и навестишь их или пригласишь в гости в свой новый дом?

— Мой новый дом? — эхом повторила ведьмочка, чувствуя, как болезненно сжимается сердце.

— Ну да, — кивнул Аттамс. — Ты же хочешь самостоятельности, я верно понял?

— Да, — тихо ответила она, прижав к груди результат сестринского творчества.

— Если нужна будет помощь, ты всегда можешь ко мне обратиться, — напомнил то, что говорил ранее Ен. — И я больше ничего не стану требовать взамен, — добавил он, взявшись за перила. — Я подожду тебя внизу, Джемма, — сказал он и начал спускаться.

— Но… но как же поцелуи! — выскочив вслед за ним на лестницу, неожиданно для самой себя воскликнула девушка.

Мужчина замер и какое-то время так и стоял, не оборачиваясь. Потом медленно повернулся и, прищурившись, спросил:

— Какие поцелуи, милая?

— Какие? — ведьмочка растерялась. Ну не признаваться же перед ним теперь, что недавний его сон вовсе не сон был. Вдруг он и правда поверил, что все это грезы? Или заснул потом и забыл все то, что так отчетливо помнила она. — Ах, какие?! Да никакие! — на смену растерянности пришла злость. На то, что он так легко отказался от нее и на то, что она так расстроилась из-за этого. А ведь недавно думала, что это лучший вариант для нее… и для него тоже. — А знаешь, бабушка была права. — Этьен вопросительно вскинул бровь, откинув со лба длинную челку. — С глаз долой из сердца вон! Все эти цветы, подарки, восхищенные взгляды и красивые слова… это была лишь одержимость, да? Желание вернуть прошлую спокойную жизнь с суррогатом покойной жены! Придуманные чувства прошли, как болезнь, стоило мне исчезнуть из твоей жизни…

— Я рад, — мужчина кашлянул, восстанавливая внезапно охрипший голос, и сильнее сжал несчастные перила, — что ты снова вернулась в мою жизнь, Майла.

— Я не вернулась! — чувствуя, что вот-вот заплачет, воскликнула она, напрочь забыв о том, что рядом за стенкой спит Олли-о, которой, вроде как, требуется покой.

— Ну, — оружейник пожал плечами и, обезоруживающе улыбнувшись ей, сказал: — Значит, это я вернулся в твою жизнь. И буду очень признателен, если ты не станешь гнать меня из нее своей ведьминской метлой, дьера Джимджеммайла Аттамс, — он с нажимом произнес ее имя, словно напоминая ей, кто она такая. — И, знаешь, милая, я не готов хоронить тебя еще раз, — полушутя-полусерьезно добавил гость, — поэтому, будь так добра, оденься и обуй, наконец, тапочки. Иначе мне придется снова взять тебя на руки и…

— Придется? Да больно надо, дьер ор-р-ружейник! — рыкнула Джемма и, резко развернувшись, скрылась за дверью собственной комнаты.

— Минус одно очко, Олли-о, — покосившись на сидящую на стене осу, пробормотал Аттамс. В отличие от ведьмочки, он прекрасно знал, что оборотень не оставит без присмотра свою подопечную, и потому без труда засек ее присутствие. — К чирташу твой план, когда в голове у моей девочки такой выводок "тараканов", — полосатое насекомое недовольно дернуло крылышками и, тихо жужжа, улетело.

А Этьен медленно побрел на кухню, расположение которой помнил так же хорошо, как и комнату на чердаке. Кто бы знал, чего ему стоило остаться на месте во время разговора с Майлой, а не рвануть к ней, не схватить ее в охапку и не унести на руках домой, чтобы там долго и вдумчиво доказывать ей на практике силу своих чувств. Но мужчина слишком боялся напугать девушку снова. Ранимая, нежная, наивная… готова ли она к такому натиску?

Аттамс грустно улыбнулся — нет, не готова. По крайней мере, пока. Или это он не готов ошибиться вновь? Тихо звякнула взятая из полки посуда, закипел поставленный на плиту чайник, содержимое которого тут же было заварено и разлито по чашкам — Этьен, сам того не замечая, потихоньку хозяйничал на кухне, ожидая прихода ведьмы. Вот только тяжелые шаги, раздавшиеся в коридоре, вряд ли могли принадлежать его хрупкой девочке.

— Доброе утро, дьер гробовщик, — нисколько не смутившись явлением хозяина ПБ, поприветствовал его гость.

— Кому утро, — устало проворчал Эдгард, бросая на спинку стула куртку, — а кто и не спал всю ночь. — Ты-то какого чирташа тут делаешь в такую рань? — садясь за стол и подтягивая к себе чашку с ароматным напитком, поинтересовался он. — Свет горел, я думал: Джемка вскочила не свет не заря, а тут ты. Удивлен.

— Я закончил твой заказ, — не став комментировать слова собеседника, сказал оружейник.

— Уже? — черные брови Гарда поднялись в удивлении.

Аттамс кивнул, взяв из полки третью чашку, которую тут же наполнил. Затем немного подумал и, повернувшись к гробовщику, спросил:

— Ты один или доставать еще посуду?

Гард, решивший в этот самый момент отхлебнуть горячего чая, едва не подавился глотком.

— Решил снять с хрупких плечиков своей обожаемой ведьмы часть ее кухонных обязанностей, что ли? — насмешливо поинтересовался он, оценивающим взглядом окинув гостя. — Ну да, да, передник тебе бы явно пошел, не хочешь при…

— Тс-с-с, — зашипел на него Этьен, покосившись на темный коридор, видневшийся в проеме не закрытой хозяином двери. — Она сейчас придет, — многозначительно пояснил гость.

— И? — отпив-таки чаю, сказал хозяин.

— И ей ни к чему слышать про обожаемую, — тихо, но твердо произнес оружейник. Гробовщик же пожал плечами и, к радости Аттамса, вернулся к теме заказа, который маг металла получил от владельца "Последнего цветка" в процессе их памятного разговора в его кабинете.

Тогда, попивая коньяк с лимоном, они обсудили многое и, как часто бывает у двух умных людей, связанных общими интересами, договорились о взаимовыгодном сотрудничестве. Этьена волновала безопасность Майлы и возможность для нее развивать свой дар на выбранной территории. Эдгарду была весьма кстати помощь одного из лучших мастеров Готрэйма, способного создать уникальный гроб, о котором никто никогда не узнает. Ну и присмотр за непутевой ведьмой и ее не более путевой подружкой осой тоже был не лишним.

Поэтому, скрепя сердце, он дал оружейнику запасные ключи от похоронного бюро, успокаивая себя тем, что маг с талантами Аттамса сможет вскрыть любой замок, а чинить его после — удовольствие не из приятных. Но предупреждать нового союзника о своих ночных вылазках гробовщик не собирался. Вот еще время тратить! С этим отлично справлялась и та "жужжащая башка", что облюбовала его чердак, потеснив "ходячие неприятности в полосатых чулках". И все же, уходя сегодня на поиск "безголового" призрака, дьер Дорэ был спокоен, ибо знал, что его дом и помощница — под защитой сильного и опасного мага, перебравшегося жить в свою новую оружейную мастерскую на соседней улице.

Тихий перестук каблучков по коридору застал мужчин за обсуждением особой вязи, покрывающей крышку нового гроба. И оба, не сговариваясь, оборвали разговор при приближении девичьих шагов. Эдгард в пару глотков допил чай, а Этьен продолжил задумчиво вертеть в руках свою почти полную кружку.

— Ну и как ты сюда проник, дьер… — входя на кухню, начала Джемма, но увидев хозяина, восседающего за одним столом в гостем, воскликнула: — Вы, наконец, вернулись! — и столько искренней радости было в этом ее возгласе, столько облегчения, что гробовщик невольно улыбнулся, а оружейник нахмурился.

Он, конечно, выяснил еще в прошлый раз, что наниматель его девочки никаких видов на нее не имеет, ну, кроме рабочих, но, при виде такой реакции ведьмы на другого мужчину, гадюка-ревность начинала душить Этьена, вопреки всем доводам здравого смысла. Сжав до хруста пальцы в кулак, оружейник мысленно порадовался, что левая рука, выдающая его напряжение, спрятана под столом. Правая же, перестав крутить чашку, потянулась к другой, не тронутой, чтобы поставить ее напротив ведьмочки.

— Я-то вернулся, — окинув ее взглядом, проговорил гробовщик, перестав улыбаться. — А вот ты, судя по синякам под глазами, еще не ложилась, — черные брови съехались на переносице, глаза цвета ночи нехорошо прищурились. — Нет, моя драгоценная дьера недопокойница, я, конечно, рад такому рвению с твоей стороны, и полностью приветствую твое желание вкалывать ночами. Работы много, ты сама для клиентов тут как медом намазала, так что покойники, лежащие внизу, ждут твоего внимания, но… полуобморочную ведьму, засыпающую на каждом шагу я не потерплю. Накосячишь еще, а мне потом расхлебывать! — проворчал он, нагло забирая себе тот самый чай, который Ен поставил перед ней. — Марш в кровать. Если оса храпит и тебе из-за этого не спится, можешь лечь в дальней комнате — бывшей гостевой, только не трогай там ничего… кроме кровати. А книги, которые лежат на ней, аккуратно спусти на пол или… или куда-нибудь еще, где есть место. И чтобы в девять была на работе! Все, — закончил перечислять он и с удовольствием сделал еще один глоток свежезаваренного напитка.

Счастливое выражение на лице Джемы сменилось мрачным. Губы обиженно поджались, а плечи поникли. И Этьен снова сжал левый кулак, чтобы подавить порыв вмешаться. Пусть хозяин ПБ и не церемонился в выражениях, он был прав — Майле следовало отдохнуть. А после нагоняя, как он знал по собственным дочерям, юные девочки засыпают гораздо быстрее и лучше.

— Так, теперь ты, дьер оружейник, — больше не обращая внимания на кутающуюся в теплую шаль девушку, по-прежнему упрямо стоящую напротив, гробовщик переключился на гостя.

— Что? Тоже баиньки отправишь? — не удержался от "шпильки" тот.

— Вовсе нет, — фыркнул его собеседник, — ты мальчик взрослый, можешь в детское время не ложится. Хотя, может, этот совизм у вас — семейная черта, а, Аттамсы? — криво усмехнулся Эдгард.

— А вы, значит, тоже Аттамс, да, дьер гробовщик? Раз не спите по ночам, — перестав изображать молчаливую статую, язвительно поинтересовалась Джемма, чем привлекла к себе удивленные взгляды обоих мужчин.

— Да нет, — нарочито спокойно пожав плечами, отозвался брюнет. — Среди моих предков Аттамсов вроде не было.

— Зато среди потомков могут появиться, — заявила ведьма. Ей было обидно. Просто глупо, по-детски обидно, что ее заботу и беспокойство этот черствый дьер не то, что не заметил, а еще и обругал. И все это… при Этьене!

— Это как же? — вздернул черную бровь мужчина.

— А так! — уперев в бок руку, сказала девушка. — Вот выйду за вас замуж и рожу вам… парочку Аттамсов, — мстительно пояснила она. Гробовщик задумался, в то время как на лице оружейника заходили желваки.

— Не получится, — наконец, озвучил свой вердикт Эдгард.

— Почему же? — воинственно поинтересовалась Джемма.

— Потому что при таком раскладе они будут носить фамилию Дорэ, — зевнув, ответил мужчина и снова вернулся к остывающему чаю.

— Ах так! — отчего-то не желала сдаваться ведьмочка. — Ну тогда, тогда… — оба собеседника заинтересованно уставились на нее. — Тогда он родит сына, — она указала на Этьена, — а сын его женится на вашей будущей дочери, вот, — и к чему это упрямое доказывание собственной правоты? Наверное, и правда недосып да стресс сказываются. — И в потомках у вас появятся страдающие совизмом Аттамсы! — победно закончила девушка.

— Как-то оно все сложно, — почесав затылок, проворчал хозяин ПБ.

— Прошу прощения, солнышко, — не выдержал нейтралитет и оружейник, он ловко перехватил девичью ладонь и легко поцеловал ее дрогнувшие пальчики. — Но, боюсь, что я при всем желание никого родить не смогу. Разве что будущая супруга осчастливит меня сыном… или дочкой, — и улыбнулся, глядя на нее так, что не понять намек было нереально. Или реально… во всяком случае, ведьма не поняла. Вернее поняла, но по-своему.

— Так значит, это правда?! — воскликнула она, отдернув руку. — Ты женишься? На этой рыжей мымре, да?! Она же… она близняшек не любит!

— Эм… — настала очередь Этьена задумчиво чесать затылок. — Рыжая? Ты про Олли?

— Ах, значит все-таки Олли?! — еще больше рассердилась девушка. — И что? Она тоже не любит Анни с Энни? — нахмурилась девушка.

— Майла, я не понимаю…

— Вот! — подняв указательный палец, сказал брюнет, перебив растерявшегося шатена. — Не зря я говорил о вреде недосыпа. Характер у ведьмы портится на глазах, претензии непонятные на ходу сочиняет. Сама придумала, сама поверила, сама же и скандал закатила, тьфу… бабы! — и уже ей бросил: — Брысь в кровать, лиловое недоразумение, пока не передумал и не припахал тебя ассистировать при очередном вскрытии.

— А вы не пугайте, — переключилась на него заметно раздраженная Джемма. — А то я… я…

— И что же? — Гард заинтересованно посмотрел на нее.

— Кошку спрячу, — прошипела девчонка, гордо вздернув острый подбородок.

— Сначала попробуй ее найди, — ехидно парировал гробовщик, и Джемма, к своему стыду тут же вспомнила, что из-за встречи с Этьеном так и не забрала свою рогатую любимицу с первого этажа, а ведь мяуканья ее и правда больше не слыхать. Дьер Дорэ де не запер бедняжку в хладокамере, чтоб не нарушала тишину его мрачного дома? Нет? — Все, ведьма, иди. Дай взрослым дядям поговорить на взрослые темы, — и, пронаблюдав, как девушка резко разворачивается, чтобы гордо удалиться в поисках Вишни, сказал гостю: — Если мой гроб готов, надо подумать о доставке.

— Какой гроб? — не менее резко ведьмочка повернулась обратно. — Зачем вам гроб? — вмиг растеряв все свои обиды, взволнованно пробормотала она.

— Чтоб от вашего с Элом балагана за железной крышкой прятаться, — мрачно пошутил дьер Дорэ и зловеще добавил: — с кошкой!

— Вот только Ви не тро… — начала было возмущаться Джемма, но тут же осеклась, сообразив что над ней просто подтрунивают, и тихо спросила: — Вы ведь не больны, нет? И не собираетесь умирать, да?

— Не собираюсь, — успокоил ее гробовщик, смягчившись. — Джемма, я серьезно — иди поспи, пока есть время. И… спасибо за беспокойство, — на губах девушки расцвела улыбка, заметив которую дьер грубиян тут же рявкнул: — Брысь в спальню, заноза лиловая! И Кошку из моего кабинета забери, она там.

— А…

— Бр-р-рысь! — повторил Гард, и девушку как ветром сдуло. Только и остался шлейф ее дивного аромата. Джем и кориф… сладко-горькое сочетание.

"Ласковых снов, милая", — мысленно пожелал ей оружейник и, посмотрев на хозяина ПБ, спросил:

— И? Как гроб перетаскивать будем? Сам он точно сюда не переползет с соседней улицы.

— А может, — потерев в задумчивости переносицу, проговорил гробовщик, — поставим гроб на колеса и перекатим, пока темно? Ты как, быстро это дело организовать сможешь?

— Зависит от того, есть ли у тебя лишние колеса, — прикидывая масштаб предстоящей работы, ответил Аттамс.

— Найдем! — заверил его заказчик, поднимаясь из-за стола, на котором остались стоять три чашки: две пустых и одна практически полная.

Первые лучи осеннего солнца окрасили хмурое небо Готрэйма, когда по пустынной мостовой в сопровождении двух темных фигур, тихо поскрипывая, проехала странная тележка в виде металлического гроба с вязью причудливых символов на оснащенной семью замками крышке.

Глава 6

Рыжий почтовик старательно гримасничал и косился на внушительных размеров мешочек, в котором лежали вожделенные орехи. Он то тихо повизгивал, то встряхивал своими кожистыми крыльями, словно собирался улетать, однако продолжал топтаться на подоконнике в ожидании вкусного поощрения за свои труды. Но получательница письма, погруженная в его чтение, не обращала никакого внимания на летающую обезьяну.

Дьера Валия, пожилая экономка Этьена Аттамса, сообщала Грэнне о том, что ее безответственный сын, бросив дочерей на слуг и приходящую гувернантку, переехал временно жить в свою новую мастерскую, расположенную в паре минут от дома его подружки-оборотня. И сколь бы не рассказывал он сказки про дела и прочие хлопоты, связанные с оружейным делом, всезнающая старушка была уверена — дело в девке! Вернее даже не в девке, а в ее жалком подобии, наполненном мерзкими жужжащими насекомыми.

Как чистокровный человек, воспитанный на сказках про жутких оборотней, двуипостасных дьера Валия терпеть не могла, и никогда не понимала лояльного отношения своего хозяина к рыжей продавщице, которую он взял на работу несколько лет назад. Но среди прочих достоинств этой пожилой особы была способность хорошо скрывать свои чувства. И потому всегда вежливую, добродушную бабушку, следящую за порядком в доме и просто-таки обожающую близняшек, Этьен заподозрил бы в чем-то в последнюю очередь. А зря. Именно экономка была "глазами и ушами" Грэнны Ганн в доме сына, а не регулярно меняющиеся горничные, на которых постоянно падала искусно направленная тень подозрений.

"…И если дьер Аттамс женится на оборотнице, — мелким убористым почерком писала седовласая шпионка своей благодетельнице, — это будет еще больший скандал, чем его брак с безродной лиловой ведьмой! Кларисса хотя бы азой была, а эта рыжая… ну надо же — сыщица! Мужская работа, мужские костюмы, и сама тощая, как мужик! Драгоценная дьера Ганн, примите меры: не дайте сыну сгубить свою и вашу репутации, тем более на пороге вашей помолвки с градопровителем!!! Ольку надо услать из города подальше, чтобы не вводила порядочного дьера во грех".

Дочитав послание, Грэнна с чувством смяла желтоватый лист, процедив сквозь зубы:

— Ошибаешься, Дорогая Валия, не осу нам надо опасаться, а одну глупую ведьму из похоронного бюро на соседней с мастерской улице. Эх, Майла, Майла… что же ты никак не можешь ни уехать, ни умереть? А ведь письмо-интрига должно было давно подействовать, — женщина нахмурилась, бросив задумчивый взгляд в окно.

— Ии-и-и? — воодушевился этим рыжий почтовик, и даже привстал на задние лавки, протянув к ней передние в ожидании еще одного ореха.

Глухой удар опустившейся рядом трости заставил обезьяну испуганно сглотнуть. Покосившись на металлический набалдашник, зверек молча поклонился, расправил крылья и дал деру с окна адресата.


В похоронном бюро "Последний цветок"…


Джемма сидела, обняв банку с медом, и гипнотизировала взглядом спящую подругу. Подруга лежала, боясь пошевелиться, продолжала изображать, что спит, сама же думала, что за муха укусила ее обычно сердобольную сиделку. Решив, что сама она ничего путного не придумает, сыщица с обреченным вздохом открыла глаза.

— Так и знала, что ты не спишь! — воскликнула ведьмочка, победно сверкнув зелеными глазищами, которые на осунувшимся бледном личике казались особенно большими и выразительными.

— А если знала, чего ж молчала тогда? — демонстративно зевнув, спросила оса.

— Боялась, — честно призналась Джемма. — Вдруг все-таки спишь, а тут я со своими вопросами.

— С вопросами и банкой меда, — улыбнулась ей оборотень. — Давай его сюда. Я буду сытая, добрая… и расположенная к разговору. О чем, кстати, ты хотела узнать? — спросила, слизнув с протянутой ложки золотистое лакомство.

— Ты детей любишь?

Неудивительно, что мед у Олли-о в горле застрял. И вместо того, чтоб раствориться в теле, став строительным материалом для его недостающих частей, с кашлем брызнул на простынь. Ведьма тут же поднесла ко рту больной водичку, но оса поморщившись отказалась, и даже отодвинула стакан… рукой.

— Откуда у тебя руки?

— Причем здесь дети? — в один голос спросили обе. Затем так же слаженно помолчали, после чего сыщица нехотя призналась: — Нет рук, одна только.

— Этого вполне достаточно, чтобы самой есть ложкой, — сунув названный предмет в ладонь собеседнице, заявила девушка. — А банку, так и быть, я подержу.

— Так, — почесав кончик носа концом столового прибора, проговорила рыжая: — так что ты говорила о детях? Ты беременна и гробовщик жаждет выставить тебя на улицу вместе со мной… или ко мне?

— Вовсе нет! — опешив от такой версии ее невинного вопроса, ответила ведьма.

— Я беременна? — решила пошутить Олли-о. Не, ну а что? Кто этих магов знает. Лежишь тут, никого не трогаешь, ешь и пьешь всякие вкусности, а потом бац — и непорочное зачатье.

— Как? Уже? — окончательно расстроилась Джемма, не усмотрев в ее словах иронию. — Значит, вы все-таки поженитесь? — обреченно вздохнула она, а потом обиженно воскликнула: — Ну и зачем тогда весь этот спектакль устраивали? Оставили бы меня в покое и все! Дали б жить своей жизнью, и не тревожили прошлое. Зачем, Олли-о, ты говорила, что он любит меня? Зачем помогала, позволяя стать твоей подругой… зачем?! — и с такой силой сжала несчастную банку, что та жалобно скрипнула.

Желая спасти принадлежащий ей по праву десерт, а заодно и свой бедный мозг от совершенно необоснованных наездов, оборотень рявкнула:

— Цыц! — после чего, пользуясь тем, что собеседница притихла, хоть и продолжила обиженно сопеть, спокойно поинтересовалась: — Кто — он? — впрочем, вариантов было не много, поэтому она тут же добавила: — Этьен? — ведьмочка утвердительно качнула головой. — Угу, это понятно. Непонятно другое — какие к чирташу дети, Джемма?!

— Его дети, Олли. Его! Мои младшие сестренки. Ты их любишь?

— Этих двух заноз, вечно сующих свои любопытные носики, куда не следует? — не без ехидства уточнила оса, и, получив в ответ очередной кивок, продолжила: — Этих малолетних магов металла, делающих из дорогостоящих пишущих принадлежностей ободки для волос? — Джемма больше не кивала, она просто сидела и, не мигая, смотрела на подругу. — Этих несносных малявок, которые умудряются испачкать все вокруг так, что бесполезна и магочистка, но сами при этом остаются чистыми?

— Олли, но они же…

— Да! — довольно ухмыляясь, сказала рыжая.

— Что, да? — не поняла ведьмочка.

— Да! Я их люблю, — "добила" ее окончательно развеселившаяся сыщица. Идея с вызовом в Джемме ревности, отклоненная оружейником, ей по-прежнему нравилась, и она не смогла отказать себе в удовольствие поддразнить напоследок влюбленную глупышку. — И отца их тоже люблю, — добавила, глядя на сникшую собеседницу. После чего, выдержав паузу, совершенно серьезно сказала: — И тебя, горе луковое, люблю уже не меньше.

— Олли, ты не понимаешь, — грустно вздохнув, начала ведьма, но оборотень перебила:

— Это ты не понимаешь, Джемма. Недосып плохо сказывается как на твоем милом личике, так и на мозгах. Мы с Этьеном друзья, просто друзья, о чем тебе уже было сказано и ни раз. Я люблю и уважаю его, как друга. Как единственного близкого мне человека, который, уверена, не бросит в беде и не предаст. И да, я люблю его несносных детей, потому что они ЕГО дети. Я даже терплю его мегеру мамашу, что само по себе подвиг. Ну а он… любит тебя. И, поверь, вовсе не как друга.

— Но сказал, что хочет стать именно другом, — пожаловалась на Аттамса ведьмочка.

Сыщица же, немного помолчав, спросила:

— А чего хочешь ты, Джимджеммайла Аттамс? — и, видя растерянность на лице собеседницы, уточнила: — От Ена ты чего хочешь? — Ведьма задумалась, вновь вцепившись в многострадальную банку. — И да, мед отдай, пока не разбила. Он не Этьен, его ни душить, ни обнимать не надо.

Сражаться за банку, которую принесла для больной, ведьмочка естественно не стала. Отдав ее, она сжала пальцы в замок, и уставилась на них, пытаясь мысленно ответить на вопрос, заданный подругой. А и правда, чего она хочет от дьера оружейника? Чтобы он был счастлив, но при этом не смел женился на другой? Чтобы продолжал всю жизнь любить ее — Майлу, без перспектив на брачные узы с ней, потому что это неправильно? А что же тогда правильно?

— Так что там с Этьеном, Джемма? — зачерпнув ложкой мед, напомнила о себе сыщица.

— Я… я не знаю, — пробормотала девушка, покраснев.

А выговорится хотелось и очень. А, кроме Вишни, которая в последние дни предпочитала общество Эдгарда, и Олли, предпочитавшей сторону Аттамса, у нее больше не было подруг. Однокурсницы из школы ведьм остались в прошлом. Да и в той, казавшейся теперь далекой, жизни до фальшивых похорон, они после выпускного бала все чаще занимались своими делами, а встречи Майлы с бывшими подружками становились все реже. Дома же кроме Ви, добродушной экономки Валии да близняшек — и вовсе не с кем было общаться.

Зато там был Этьен — мужчина, которым она восхищалась, и в тайне мечтала, что встретит такого же и выйдет за него замуж. Совершенно такого же, абсолютно… а лучше — его самого! И осознание этого пугало девушку. А суррогат дьера оружейника не спешил появляться на ее пути, в то время как других поклонников у молоденькой ведьмочки в период студенческой жизни хватало. Но куда им было до ее идеала? А потом учеба закончилась, и девушка, получив от дьера оружейника самый желанный на свете подарок — ожерелье с кусочками зеркал, вернулась в его дом, чтобы окунуться в заботу и внимание того, с кем отчаянно хотела быть и от кого так же отчаянно хотела сбежать.

— А что знаешь? — спросила сыщица, нарушив потом чужих воспоминаний.

И Джемма не выдержала:

— Знаю, что люблю его, Олли. Как последняя дура, давно люблю, поняла это еще когда мама девочек под сердцем носила, и от того ощущала себя неблагодарной тварью. Но тогда он видел во мне подростка, а не женщину, и скрывать эти противоестественные чувства в себе было проще. А потом мама умерла… — девушка невольно всхлипнула, но волю слезам не дала, быстро взяв себя в руки. — Это чувство, оно всегда… всегда было неправильным! Аморальным! Недопустимым! Понимаешь?

— Не-а, — облизав ложку, сказала рыжая. — Вот если б ты меня так любила, это было бы неправильно, потому что мы обе девушки, хотя… всякое случается, — философски заключила она.

— Но он мой отчим! — вскочив с места, Джемма принялась нервно расхаживать по комнате.

— Так не отец же, — пожала плечом рыжая, продолжая спокойно поглощать лакомство.

— Официально не удочерял, но какая разница? Я ведь ношу его фамилию, значит, люди думают, что удочерил.

— Тебя так беспокоит мнение народа?

— Да! — ведьма резко остановилась, смяв пальцами передник. — Люди этого не поймут, станут косо смотреть, что плохо скажется на репутации Этьена, его дело рухнет, мастерские перестанут приносить доход, и семья Аттамсов разорится. А девочки? Как это отразится на них? С ними никто не захочет дружить. И все из-за меня!

— Фига себе! — восхищенно выдохнула Олли-о. — Ен прав, действительно знатный рассадник "тараканов".

— Каких тараканов? — не поняла Джемма.

— Больших и дрессированных, — сказала оса, вновь принимаясь за мед. — И я даже знаю, кто дрессировщик.

— Олли, я не понимаю, — перестав нервно мять передник, девушка начала его разглаживать.

— Забудь, просто мысли вслух, — отмахнулась сыщица. — Продолжай, дорогая. С удовольствием послушаю о том, как ваша взаимная любовь приведет дьера оружейника, его потомков и вообще весь Готрэйм к неминуемому краху, — пафосно закончила она и, не сдержавшись, хихикнула.

— Олли! — укоризненно протянула ведьмочка.

— Двадцать шесть лет, как Олли. Давай, не томи, что еще тебе "добрые люди"… вернее "добрая" дьера ГаннГрэна напела?

— Бабушка? — переспросила девушка, оставив в покое фартук.

— Ага, — отсалютовав ей банкой, в золотом содержимом которой была полуутоплена ложка, подтвердила оса.

— Бабуш-ш-шка, — прищурившись, повторила Джемма и… снова села на стул. — Думаешь, все не так ужасно, как она говорит?

— Уверена.

— И он меня действительно любит?

— А есть сомнения?

— Конечно же, есть! — решив говорить на чистоту, раз уж пошла такая "пьянка", заявила ведьма. — Бабушка с подругой обсуждали скорую свадьбу Этьена с племянницей градоправителя. Да что там! Я сама их видела. И он ей так ласково улыбался, а меня даже не заметил.

— Уверена?

— Да! — в сердцах воскликнула ведьмочка, а потом гораздо тише добавила: — Нет. Не знаю я. И ты… если ты его любишь, а он любит тебя, я не буду меша…

— Джем-м-ма-а-а, — застонала Олли-о, понимая, что у нее начинает болеть от всего этого голова. — Послушай меня, свою подругу… мы ведь подруги? — ведьмочка поспешно закивала, во все глаза глядя на оборотня. — Так вот, милая. Любовь надо ценить, если она именно та, настоящая. За любовь надо бороться, наплевав на общественное мнение и прочую чушь. И добрая доля эгоизма в этом деле не помешает. В любви, как на войне, понятно? — Джемма медленно качнула головой, не сказав ни слова, но решительный блеск ее зеленых глаз был весьма красноречив. "А девочке, похоже, не хватало всего лишь одобрения", — с легкой грустью подумала рыжая, вслух же, улыбнувшись, сказала: — Вот и умница. Слушай себя, свое сердце. Любишь — борись за собственное счастье. Не любишь — прекращай трепать нервы мужику, кормя его несбыточными надеждами. На его руку и сердце и так уже очередь. А Ганн Грэну с ее доводами… в топку!

— Зачем так жестоко? — испугалась ведьма за бабушку, сыщица же, пробурчав что-то на тему отсутствия чувства юмора у некоторых, рассмеялась.

А спустя несколько секунд заулыбалась и Джемма, глядя на заразительно хохочущую рыжеволосую голову, к которой теперь прилагались плечи и целая рука с бледным полосатым окрасом, сохранившимся после превращения осиного роя в часть человеческого тела. Хотя какое ж оно человеческое, если умудряется говорить и дышать в отсутствие легких и лопать десерты без участия желудка. Одно слово — оборотень! Странное существо, так похожее на обычную девушку. Вернее не обычную, а самую лучшую. Именно так думала ведьмочка о своей рыжей подруге, которую не плохо было бы причесать. Именно этим девушки и занялись после медового завтрака.

— До чего ж приятно бездельничать, — призналась Олли-о. — А ведь у меня еще пара невыполненных заказов висит, — пожалилась она. — Придется обернуться и слетать по делам после обеда. Ты ведь тут без меня не вляпаешься ни в какую историю?

— Тебе нельзя! — строго сказала ведьма. — Акеллар говорил…

— Акеллар твой за меня работу не сделает.

— А может, я чем-то могу помочь? — продолжая осторожно разбирать гребнем спутанные пряди подруги, предложила девушка.

— Ну, если у тебя есть знакомая лиловая ведьма с необычным родимым пятном, то да.

— Не знаю даже, — пожала плечами Джемма. — У Юны… Юноны Рис, которая училась на моем потоке, была очаровательная родинка в виде сердечка над губой. И у Женевьевы тоже, но она ее свела.

— Как это све… ай! Полегче с волосами!

— Не дергайся, и не будет больно, — посоветовала ей ведьмочка. — А свела Женя свою родинку просто. Купила дорогой, но очень эффективный настой у зеленых магов, и пару месяцев наносила его на нужное место. Результат — чистая кожа, — на губах ее заиграла довольная улыбка. — Я сама ей зелье посоветовала. Проверенное.

— Угу, угу, — отозвалась сыщица, мысленно прикидывая, как и где будет искать эту самую Женю-Женевьеву, когда до нее наконец дошел смысл последней фразы Джеммы. — Что значит, проверенное? — насторожилась она.

— Ну, я тоже родимое пятно сводила с бедра, когда училась, — смущенно призналась ведьмочка. — Оно было… — она замялась.

— Какое оно было? — затаив дыхание, проговорила Олли-о.

— Такое же, как у мамы! — с неосознанной досадой выпалила Джемма. — И волосы я подстригла, чтобы меньше походить на нее, и даже на курсы изменения походки пошла. Но мы… все равно с ней как две капли похожи, — грустно вздохнула девушка. — И даже родинки эти, как насмешка судьбы, были в виде капель.

— Я знала Клариссу. Вы совершенно разные, — серьезно сказала оса, задумчиво изучая подругу… и ее прикрытые платьем бедра. — Если не веришь мне, спроси у Этьена, он подтвердит.


Несколько часов спустя…


Наложив на лицо пару штрихов иллюзии, лишь слегка подкорректировавшей ее внешность, Джемма принялась одеваться для похода в лавку. Работники "Последнего цветка", знавшие ее под именем дьеры Истри — дальней родственницы хозяина, которую тот якобы "выписал" из маленького городка на континенте, чтобы помогала ему в работе, на частую смену девичьей внешности смотрели с пониманием: ведь любой лиловой ведьме надо практиковаться и желательно не только на трупах. Сама же Джемма после того, как на пороге ПБ появился Этьен Аттамс, решила и вовсе отказаться от маски "бледной моли", выбрав для частого использования образ, близкий к ее настоящей внешности. Во-первых, проще наводить чары, а во-вторых, ведьмочке хотелось быть узнанной. По крайней мере, некоторыми.

Собираясь на торговую улицу, она крутилась перед зеркалом, то заправляя каштановые локоны под красную шляпку, то снова рассыпая их по плечам. Невольно поправляла ожерелье на шее, в зеркальных осколках которого играли все цвета радуги, и довольно улыбалась собственному отражению. Иллюзия не столько изменила черты ее лица, сколько убрала темные круги под глазами и нездоровую бледность кожи, спрятав результат нервного перенапряжения и недосыпа. Закончив прихорашиваться, Джемма накинула на плечи плащ и, не став его застегивать, так как погода снова радовала осенним теплом, отправилась за покупками.

Помимо кое-каких продуктов, требовалось купить еще пару коробок гвоздей и набор траурных лент, из которых нанятые мастерицы приноровились делать премилые розочки. Вот только выйдя из похоронного бюро с корзинкой наперевес, ведьма столкнулась на крыльце с тем, кого меньше всего ожидала там увидеть. Радостное настроение начало стремительно таять, стоило девушке посмотреть в мрачное лицо дьеры Ганн. Бабушка мало того что явилась собственной персоной в новое место обитания своей "покойной" внучки, так еще и точно по ее душу, потому что продолжала стоять напротив Джеммы, преградив ей путь, и сверлить взглядом без труда узнанную родственницу.

— Добрый день, уважаемая дьера, — сглотнув, поприветствовала ее ведьмочка.

— Недобрый, дорогая, — не сводя с девушки тяжелого взгляда, ответила Грэнна. — Совершенно недобрый. И ты знаеш-ш-шь почему, — прошипела она, понизив голос и чуть наклонившись к собеседнице, только сейчас заметившей, что возле экипажа, украшенного гербом Готрэйма, стоит, скрестив на груди руки, рыжеволосый мужчина — тот самый, с которым Джемма столкнулась в доме дьеры Ганн на собеседовании на должность гувернантки, и в котором, когда смогла наконец мыслить спокойно, признала самого градоправителя.

— Что-то случилось? — так же шепотом поинтересовалась ведьма, нутром чуя неприятности.

— Будто ты не в курсе! — неприятно усмехнулась гостья, на что Джемма пожала плечами, всем видом демонстрируя, что понятия не имеет, о чем речь.

— Надеюсь, с Анни и Энни все в порядке? — на всякий случай уточнила она.

— Конечно, нет! — пользуясь преимуществом высокого роста, Грэна нависала над своей хрупкой визави, словно коршун над добычей. Заметив испуг на девичьем личике, она вдохновенно продолжила: — Девочки брошены одни, отец ими не занимается. Вместо этого он торчит в новой мастерской, чтобы быть ближе к тебе.

— Вы не пра… — попыталась опротестовать ее заявление Джемма, но дьера Ганн продолжила, не дав ей закончить фразу. — Именно к тебе, не лги мне! Я прекрасно знаю своего сына. Пока он думал, что ты померла — пил, не просыхая, и сидел в доме. Как понял, что смерть — фальшивка, резко преобразился и начал рыскать по городу, а когда нашел — перебрался поближе.

— Он просто открыл новую мастерскую, — пользуясь тем, что даже Грэне требуется иногда делать вдохи и выдохи, вставила ведьмочка.

— И ты, конечно же, знаешь, где, — натянуто улыбнулась женщина, укоризненно глядя на собеседницу. — Майла, мы ведь это уже обс-с-суждали, — вновь начала шипеть она. — Ты не пара ему. Хочешь сломать вам обоим жизнь?

— Вовсе нет! — мотнула головой ведьма.

— Тогда зачем ломаешь? — длинные тонкие пальцы, украшенные дорогими перстнями, сжали плечи Джеммы. — Ты для него всего лишь блажь. Ваше с матерью сходство — это единственное, что его привлекает. И не потому, что он сильно любил Клариссу, — дьера Ганн с удовольствием отметила, как кусает губы ее внучка. Убедить девушку в том, с чем она и так согласна, всегда было несложно. — А потому, что хочет вернуть дочкам мать, пусть и таким странным способом. Сам же, получив желаемое, найдет себе любовницу на стороне. А ты будешь сидеть, как клуша, дома и растить девочек. Тебе это надо, Майла? — предвидя близость победы, "сочувственно" поинтересовалась гостья.

— Мне? — девушка растерянно оглянулась на плотно закрытые двери похоронного бюро, неосознанно коснулась висящего на шее ожерелья и, перестав хмуриться, улыбнулась: — Мне надо!

— Майла-а-а?! — больше от удивления, нежели от возмущения взвыла Грэна.

— Я Джемма, уважаемая дьера Ганн, — продолжая также светло и искренне улыбаться, поправила ее ведьмочка. — Джемма Истри, троюродная племянница дьера Дорэ. И, простите, но мне уже пора за покупками, — она попыталась обойти долговязое препятствие в длинном черном пальто, но женщина удержала ее на месте.

— Я пыталась быть доброй, — процедила она, склонившись к собеседнице так, чтобы их больше никто не слышал. — Хотела дать тебе шанс на новую жизнь, заплатила храму и устроила фальшивые похороны…

— За что вам огромное спасибо, бабуш-ш-шка, — в тон ей ответила ведьма. — Как только заработаю, непременно верну как деньги за храм, так и те, которые вы одолжили на развитие нашего с Гардом дела.

— Какого еще дела? — не поняла гостья, чем окончательно убедила Джемму, что загадочная подпись "Э", и сокращенное имя "Энна" — вовсе не одно и то же.

— Семейного! — чувствуя странный подъем настроения, ответила ведьмочка. Я же троюродная…

— З-с-с-с-заткнись, — осадила гостья ее попытку повторить байку о выдуманном происхождении. — Ты не Джемма Истри. Ты никто, понятно? Просто девка с лиловым даром, обманом прижившаяся здесь. Без документов, без роду и имени. Потому что Джимджеммайла Аттамс для всех мертва, а эта никому неизвестная Истри, если и существует, то точно не живет здесь. И как думаешь? Что скажет почтенный дьер Дорэ, когда узнает, что ты солгала ему, представившись родственницей, которую он никогда не видел? — злые серые глаза смотрели в не менее злые зеленые, и это дьере Ганн совершенно не нравилось.

Получать отпор от той, кто всегда прислушивалась к ее словам, было странно и неприятно, а еще очень досадно. Настолько досадно, что знаменитый контроль "светской львицы" трещал по швам, а искренние эмоции проступали сквозь привычную маску безразличия. Все шло не по плану. Девчонка давно должна была уехать из города, особенно после прочтения письма, где говорилось, что она не дочь Клариссы. Но малолетняя пигалица мало того, что продолжала жить в Готрэйме и работать в этом дурацком похоронном бюро, она еще и вознамерилась заполучить Этьена! И это сейчас, когда умница и красавица Жаннин проявила благосклонность к великовозрастному идиоту с фамилией Аттамс. Ну уж нет, проще удавить мерзавку Майлу и ночью подхоронить в уже оформленную могилку, чем позволить ей…

— Дьер Дорэ скажет, чтобы я шла за гвоздями, — оборвала поток ее гневных мыслей лиловая выскочка. — И будет совершенно прав, — решительно отцепив пальцы бабушки от своих плеч, проговорила девушка. — Простите, Грэнна, — отступив на шаг, вздохнула она, — но не вам решать за дьера гробовщика. Да и за дьера оружейника тоже! — выпалила и, быстро сбежав с крыльца, не оборачиваясь, зашагала прочь по улице.

— У вашего сына хороший вкус, дорогая Энна, — подходя к невесте, с улыбкой сказал Вэйдмар.

— А еще у моего сына нет мозгов, — глядя вслед быстро удаляющейся ведьме, добавила женщина, кутаясь в длинное пальто.

— В таком случае, можем предложить закрытый гроб, — вежливо предложил хозяин "Последнего цветка", выходя навстречу клиентам. — Ну-с, дьеры? Где покойник? — невозмутимо спросил он, переводя взгляд с мрачного лица женщины, одетой в черное, на довольную физиономию ее рыжеволосого спутника. И все бы ничего, вот только части этой самой физиономии подозрительно мерцали, как и руки, поглаживающие металлическую пластину с пульсирующим на ней лиловым цветком, и глаза, внимательно смотрящие на Дорэ. Цепкий взгляд, холодный… будь другой на месте гробовщика, непременно бы вздрогнул. Но Эдгард Хладнокровный лишь вежливо поздоровался с лже-градоправителем.

— Какой покойник? — хмурясь еще сильнее (хотя, казалось бы, куда больше?) спросила дьера Ганн.

— Ну так сын ваш, который без головы, — пряча за манжет рукава сделанный Джеммой браслет, ответил гробовщик. — Хороним завтра? Послезавтра?

— Что за чушь? Жив мой сын, слава Марне! — возмутилась дьера.

— Без мозгов? — ужаснулся Эдгард.

— И такое бывает, — ухмыльнулся рыжий.

— Какой ужас! Безмозглый в семье! — воскликнул дьер Дорэ и доверительно понизив голос предложил: — Рекомендую все же закопать. Метров на семь, не меньше. Сделаю скидку.

— Да чтоб вас жнецы утащили! — процедила сквозь зубы женщина и, резко развернувшись, пошла к карете, бросив на ходу: — Причем всех!

Дьер Дорэ равнодушно пожал плечами, а Вэйдмар Эсми, вернув ему приветствие вкупе с прощанием, сунул в руку мужчины скрепленный магической печатью конверт и тихо попросил:

— Будьте так любезны, уважаемый, передайте это письмо Джемме Истри… лично.

И снова гробовщик пожал плечами, едва заметно поморщившись, так как роль посыльного была ему не по вкусу. Впрочем, любопытство оказалось сильнее недовольства. Узнать, что хочет "градоправитель" от его ведьмы было почти так же интересно, как и устроить очную ставку с человеком, чью личину сейчас носила Варфаламея.


На торговой улице…


Джемма торопливо шла, едва не срываясь на бег. Слова бабушки всколыхнули старые сомнения, притупившиеся после утреннего разговора с Олли-о. Но вместо того, чтобы спрятаться от всего мира в темной комнате и заняться самобичеванием, как это бывало раньше, девушке хотелось действий. Встреча с Грэной Ганн привела хрупкое равновесие, царившее в душе ведьмы, в какой-то дикий хаос, добавив ей несвойственной смелости вперемешку с некой сумашедшинкой, подталкивавшей Джемму к поступку, на который она еще вчера бы не отважилась.

Сейчас же ведьмочка направилась вовсе не в лавку дьера Джи, где продавались гвозди, она неслась туда, где, по словам сыщицы, располагалась новая мастерская Аттамса. И не важно, что, судя по списку в корзинке, помощнице гробовщика туда совершенно не было нужно, что этот странный маршрут отвлекал ее от запланированных покупок и мог вызвать недовольство хозяина. Единственное, что на данный момент волновало девушку — Этьен. Ей просто жизненно необходимо было его увидеть, поговорить… выяснить, что он действительно к ней чувствует, чтобы понять: стоит ли бороться? И, несмотря на страх быть отвергнутой, Джемма продолжала уверенно шагать в сторону видневшейся вдали вывески с красивой серебристо-черной надписью. Но чем ближе девушка подходила к мастерской, тем менее уверенной она становилась.

И без того подрагивающие пальцы, начали трястись сильнее, и ведьме пришлось до бела их сжать на спасительной ручке корзинки. На виске выступила капелька пота, и девушке почему-то стало очень жарко, несмотря на расстегнутый плащ и прохладный ветерок, трепавший ее не длинные, всего до верха лопаток, волосы. Каждый новый шаг давался все труднее, и, в конце концов, Джемма просто остановилась, глядя на витрину с коллекцией лучшего в городе оружия, и на отделанную темным стеклом дверь с висящим над ней колокольчиком.

Всего-то один рывок на вдохе… подойти, протянуть руку и позвонить, но как же это сделать, когда ноги словно приросли к каменным плитам тротуара, в висках стучит, а в глазах темнеет, и очень хочется прислониться к чему-нибудь плечом, чтобы позорно не упасть в обморок посреди торговой улицы. Зажмурившись, ведьмочка принялась мысленно уговаривать себя воскресить ту шальную смелость, которая кипела в ней недавно. Но все тщетно.

Внутренний голос предательски нашептывал, что дьер оружейник, вероятней всего, отдыхает после бессонной ночи в своем особняке, а вовсе не торчит в неудобной мастерской, на двери которой еще даже нет таблички "Открыто". И вся эта затея с выяснением отношений — полнейшая глупость. И то, что Этьена здесь нет, даже к лучшему, потому что она, Джемма, не выставит себя полной дурой, явившись к нему с идиотскими вопросами. К тому же бабушка, наверняка, права, а Олли-о ошибается. Он ведь сказал, что хочет быть просто другом, чтобы не лишать близняшек возможности общаться со старшей сестрой…

Не в силах справиться с накатившей робостью, ведьмочка досадливо закусила губу и, вздохнув, развернулась, намериваясь уйти, но вместо этого едва не уткнулась носом в грудь стоящего за ее спиной мужчины, резко отшатнулась и уставилась на дьера оружейника, державшего в руках пакет с эмблемой ближайшей пряничной.

— Ну что же ты, трусишка, — мягко поддел ее он, глядя сверху вниз: на бледное личико под красной шляпкой, на тонкую шею с нервно пульсирующей синей жилкой над подаренным им ожерельем. — Ты так спешила сюда, что я еле поспевал за тобой, а зайти испугалась. Не бойся, Майла, людоедов в моей мастерской нет, а чай со свежей выпечкой гарантирую, — заверил он, продолжая неотрывно смотреть на ведьмочку. Усталый, слегка растрепанный… красивый до безумия и… такой родной.

И девушка решилась:

— Майлы больше нет! — сказала она твердо, сокращая одним решительным шагом и без того небольшое расстояние между ними. — Я Джемма Истри, — не дав ему больше сказать ни слова, она обняла оружейника за шею, вынуждая его склониться, и впилась в губы поцелуем. Шальным, неумелым, но умопомрачительно сладким.

Пакет с пряниками с тихим шорохом упал на землю, освободив руки Ена, и ведьме сразу же стало по-хорошему тесно в крепких объятиях любимого мужчины. Город жил своей жизнью: галдели птицы, ходили люди, шныряли между домами крылатые почтовики… но эти двое ничего не замечали вокруг, занятые друг другом.


Тем же днем в СБ дьеры Сомс…


Короткий стук в дверь отвлек небольшой осиный рой от метания по тускло освещенной комнате. Все же стоило просто написать записку этому заинтересованному в лиловых ведьмах дьеру, а не являться на ранее назначенную встречу. Оборотней и так народ побаивается, зачем же пугать человека еще больше, демонстрируя ему свой внешний недокомплект? И все же Олли-о рискнула. Перевоплощение заняло секунды, после чего сыщица устроилась на сложенных на кресле подушках, прикрылась плотной накидкой, скрывавшей перьевой заменитель тела, и громко крикнула:

— Войдите!

Глазам посетителя, которых было почти не видно из-под полей низко надвинутой шляпы, предстало совершенно обыденное зрелище — хозяйка сыскного бюро чинно восседала за столом и вертела в руке лупу. Вот только девушка зачем-то набросила на плечи плащ, словно собиралась уходить или только-только зашла в помещение, а ее локоть и запястье, видневшиеся среди складок темной ткани, были обнажены.

В голову мужчины закралось странное, но такое привлекательное подозрение, что рыжеволосая сыщица набросила верхнюю одежду прямо на голое тело. Может быть, он оторвал ее от жаркого общения с любовником или… учитывая, что встреча была назначена именно ему, столь соблазнительный вид этой очаровательной особы тоже для него? Несмотря на прохладу, царившую в комнате, посетителю СБ вдруг стало жарковато и он, не отдавая себе отчета, начал машинально разматывать шарф, скрывавший его лицо до самого носа.

— Доброго вечера, дьер Дегор, — поприветствовала гостя оборотень, с интересом разглядывая открывающееся ее взгляду лицо. Все тот же гладко выбритый подбородок и довольно крупный рот, красивые очертания которого она отметила еще в кондитерской лавке. Хм… а он ничего, но чересчур все же скрытный.

— Добрый, — прокашлявшись, словно был слегка простужен, отозвался визитер и, не дожидаясь приглашения, придвинул второе кресло вплотную к столу и сел. — Чем вы меня порадуете, дьера Сомс? — вопрос был закономерен и понятен, но смотрел мужчина, задавая его, вовсе не в медовые глаза сыщицы, а несколько ниже ее шеи — туда, где ткань плаща провокационно обрисовывала округлые девичьи формы.

На воссоздание всего тела Олли-о пока была не способна, но благодаря щедрой Джемминой кормежке ее молодого роя уже вполне хватало не только на голову и верхние конечности, но и на бюст. Остальное с успехом заменяли спрятанные под черной накидкой подушки.

Шляпа, приземлившаяся на столешницу рядом с отложенной девушкой лупой, больше не скрывала ни слегка вьющихся каштановых волос гостя, ни тонкого породистого носа, ни яркой зелени колдовских радужек. И в душу сыщицы тоже стало закрадываться подозрение, вот только, в отличие от дьера Дегора, совсем не приятное.

— Увы, порадовать вас мне нечем, — деланно вздохнув, повинилась Олли-о. — Вынуждена признать, что поиски вашей ведьмы, — она выделила интонацией слово "вашей", — не увенчались успехом.

— В самом деле? — облокотившись на стол и тем самым еще больше приблизившись к собеседнице, произнес наниматель.

— Именно! — уверенно сказала хозяйка СБ. — Могу вас заверить, дьер Дегор…

— Кайнар, — поправил он.

— Что, простите? — не поняла Олли-о.

— Зовите меня Кайнар, милейшая дьера Сомс, — загадочный заказчик не сводил с нее пристального взгляда, и обычно уверенной в себе осе стало как-то неуютно. Было бы тело в наличии, она бы не нервничала, но тела не было, а откровенный взор сидящего напротив мужчины явно предполагал его наличие.

— Учитывая то, что наше с вами дело подошло к концу, дьер Дегор, не думаю, что стоит знакомиться ближе, — как можно прохладней проговорила рыжая, в свою очередь откинувшись на спинку кресла, чтобы быть подальше от посетителя, который начинал изрядно ее раздражать. — В Готрэйме нет ни одной лиловой ведьмы с описанной вами приметой. К тому же, вы не назвали возраст…

— Она молодая.

— Молодых нет!

— А пожилых? Лиловые маги, знаете ли, такие затейники, — улыбнулся визитер, как бы невзначай поглаживая золотистую лупу, рядом с которой лежала правая ладонь сыщицы. И мимолетное прикосновение к ее коже мужских пальцев вряд ли было случайным.

Вздрогнув, Олли-о спрятала руку в складках спасительного плаща.

— И пожилых нет, — резче, чем хотела, ответила оборотень. — А зачем вам вообще нужна эта ведьма? — спросила, старательно делая вид, что ответ ее не очень-то и интересует.

— Это секрет, — его красивые губы снова растянулись в улыбке. Обольстительно-загадочной… как и сам дьер Дегор. — Но если вы, Олли-о, — он назвал ее по имени, прямо глядя в глаза, словно бросал тем самым вызов, который она, не моргнув, приняла, — перестанете пытаться отделаться от меня и моего заказа, я, так и быть, расскажу вам… — его взгляд, разорвав зрительный контакт, скользнул по ее плотно сжатым губам, чуть вздернутому острому подбородку и снова остановился на притягательных полушариях крепкой девичьей груди. — Про ведьму.

— Не думаю, что это поможет, — стараясь придушить разыгравшееся любопытство, сухо ответила оборотень. — Нельзя найти то, чего тут нет. А вашей ведьмы…

— Я уже слышал, не стоит повторяться, — перебил ее наглый дьер, чье лицо все больше казалось осе знакомым. Не зря он раньше так старательно прятал его в тени полей своей шляпы.

Нет, странного нанимателя, до встречи в СБ, она раньше не видела, это точно. Зато была знакома с одной милой ведьмочкой с такими же колдовскими глазищами в обрамлении пушистых ресниц, и волнистыми каштановыми волосами. Конечно, Кайнар Дегор мог находиться под лиловой иллюзией, или просто обладал случайным сходством с Джеммой, но Олли-о не привыкла верить в случайности.

Если таинственный тип ищет молодую ведьму с характерной родинкой на правом бедре, и внешне сам похож на искомую особу, которая не помнит своего детства, значит, это ничто иное, как привет из ее прошлого. Родственник или тот, кто хочет так выглядеть, не важно! Зато важно то, что вторжение зеленоглазого дьера в жизнь Джеммы, даже если он пришел сообщить ей о привалившем наследстве, может поломать все планы Этьену и его лиловой глупышке, которая только-только начала осознавать чего (а главное, кого!) она хочет. Вывод? К Чирташу таких "родственников"! Вот разберутся эти двое, поженятся, наконец, а там пусть и всплывают всякие Дегоры на их семейном горизонте.

— Что ж… тогда думаю, что вопрос исчерпан, — натянуто улыбнулась ему оса, всем своим видом давая понять, что гость может идти. Он же продолжал сидеть напротив, вертеть в руке лупу и поглядывать на нее так, словно хотел съесть.

Проклятье! Стоило все же отделаться от него письмом с отказом от дальнейшей работы в связи с отсутствием искомого объекта, а не устраивать это "рандеву" при тусклом свете настольных ламп. Словно в подтверждение ее не радужных мыслей, Кайнар снова подался вперед, нависнув над письменным столом, и с придыханием произнес:

— Но, учитывая плачевные результаты вашего поиска, вы ведь не откажете мне… в свидании, Олли?

— Дьера Сомс!

— Дьера Олли-о Сомс, — с улыбкой исправился гость, а она лишь криво усмехнулась, решив сменить тактику. Раз ледышка его лишь больше возбуждает, стоит стать развязной хамкой и сделать то, что так хочется — съездить по этой холеной роже с такими красивыми зелеными глазами, или лучше прищемить ему… — Злость вам к лицу.

— Правда? — светло карие глаза сыщицы хищно сверкнули.

— Да, — шепнул Дегор, накрывая ее левую ладонь своей. — Люблю девушек с характером.

Горячие пальцы чуть сжали холодные девичьи. Ее ногти царапнули стол, его дыхание участилось. Она попыталась отдернуть руку, он не дал. И осиное терпение лопнуло, взорвавшись сотней угрожающе жужжащих насекомых. Плащ, хищно взмахнув черными полами, взмыл в воздух, и над ним, мрачно улыбаясь, зависла рыжеволосая голова.

— Любите, значит? — ехидно уточнила она, глядя сверху вниз на вжавшегося в спинку кресла визитера. — И как любиться будем? — подлетела ближе, демонстрируя темноту под накидкой, которая… колыхалась, шевелилась и жужжала, давая понять, что там вовсе не пусто. — Могу предложить несколько вариантов. В соседней комна…

— Прекратите, дьера Сомс, — к чести визитера, его голос не дрогнул. Только темные брови съехались на переносице, которую вскоре скрыла тень от надетой на голову шляпы. — Я все понял.

— Поняли? — отлетев за кресло и зависнув там темным силуэтом, переспросила сильно злая оборотень. — Неужели?! А я уже настроилась на жаркую секс-минутку в спальне…

— Не стоит перегибать палку, дьера, — холодно проговорил он, поднимаясь. — А то ведь я могу и согласиться, несмотря… на ваш неполный комплект.

— И осы не пугают? — прищурилась девушка.

— Боящийся ос не стал бы предлагать свидание одной из них, — криво усмехнулся он. — И да, предложение по-прежнему в силе. Как восстановитесь, буду рад увидится снова.

— Разве вы не покинете город? — наигранно удивилась Олли-о.

— Вряд ли.

— Но вашей ведьмы тут…

— Она есть, — огорошил сыщицу наниматель. — И мне ее непременно найдут. А когда это случится, я вас познакомлю, — наслаждаясь тем, как побледнело ее лицо, сказал Кайнар.

— Что ж, — пожала плечами парящая в воздухе сыщица. — Если найдете ее в Готрэйме — верну ваш задаток и пойду с вами на свидание! — пообещала она, стараясь доказать тем самым, что полностью уверена в отсутствии объекта их обсуждений на территории Готрэйма.

— Договорились! — белые зубы мужчины блеснули в ухмылке. — До свидания, Олли-о, — сказал он и, резко развернувшись на каблуках, ушел.

— Надеюсь, не до скорого, — мрачно пробормотала оборотень, опускаясь на подушки. — Вот же не было печали! И какого чирташа тебе надо от нашей ведьмы, Кайнар Дегор?


Вечером возле душевного корпуса…


Рыжий закат окрасил крыши домов на том берегу реки, добавил золотых бликов темной воде и ярче зажег пестрый костер осенних крон. Вечер был теплый и почти безветренный — самое то для прогулки идущей на поправку пациентки. Она сидела на деревянной скамье, прислонившись спиной к каменной стене здания, и мерно поглаживала спину большого белого кота, уютно устроившегося на ее коленях. Глаза зверя щурились от удовольствия, искрясь голубым светом, а "хрустальные" рожки ловили закатные всполохи. Кот тихо урчал, изредка помахивая пушистым хвостом, а девушка чуть заметно улыбалась, глядя на раскинувшуюся за оградой набережную. Ей было хорошо.

Сидящий рядом с этой парочкой лекарь и сам готов был замурлыкать, наблюдая, как оживает на глазах пациентка, сумевшая противостоять странной болезни, поражавшей женщин Готрэйма в последние месяцы. Эта дьера была первой, кому удалось выжить. И дьер Леарр искренне радовался их с Кремом победе. Признаться, после визита нэра Городских Гончих, сильно напугавшего несчастную, лекарь всерьез испугался за здоровье своей чудом спасенной подопечной. Но ухудшение ее самочувствия, к счастью, оказалось временным: спустя несколько часов, больная снова почувствовала интерес к жизни, а на бледном личике ее начали проступать эмоции. И, довольный положительной динамикой лечения, седовласый целитель разрешил ей прогулку.

Они сидели так уже полчаса, наслаждаясь теплым осенним вечером, когда умиротворенное состояние девушки вдруг резко изменилось. Сжавшись, она затряслась, словно от холода, и, впившись пальцами в белоснежную шерсть кота, как в спасательный буй, испуганно уставилась на пешеходную аллею, прекрасно видимую сквозь ажурную вязь кованой решетки. Там было что-то страшное для нее. Но этого чего-то, увы, узрел дьер Леарр, хоть и проследил направление девичьего взгляда.

Крем тихо зашипел, намекая, что ему не комфортно, а лекарь принялся бормотать успокаивающие слова, чуть поглаживая по плечу пациентку и предлагая ей вернуться в палату. Девушка не возражала, явно желая спрятаться за толстыми стенами душевного корпуса, которые сулили ей безопасность.

Уводя подопечную, пожилой целитель задержался в дверях, чтобы в последний раз окинуть задумчивым взглядом набережную, но так и не понял, в ком (или в чем) причина странной смены настроения его пациентки. Вдоль реки прогуливались несколько парочек, куда-то спешил пожилой дьер с тонкой тростью, о чем-то увлеченно беседовали две старушки в смешных шляпках… и, совершенно не глядя на сквер лечебницы, в сторону жилого квартала энергично шагала лиловая ведьма с длинной черной косой.


Глава 7

Джемма собиралась на свидание, без конца вертясь перед настольным зеркалом с отломанным уголком. Рассмотреть свое отражение целиком в нем было трудно, поэтому девушке то и дело приходилось отступать на несколько шагов от заветной стекляшки, чтобы увидеть себя в полный рост, и снова возвращаться, дабы не упустить подробности. Дилемма у нее оказалась ну о-о-очень сложная и по-настоящему важная: что надеть на встречу с мужчиной, для которого хочется быть самой красивой девушкой на свете? Все недавно купленные наряды казались неподходящими, а ведь совсем недавно она считала их практически идеальными.

"Что же все-таки выбрать… что?" — вертелось в голове Джеммы, без конца примерявшей развешанный по комнате гардероб. — Лиловое платье с черным кружевом и того же цвета корсет или черное платье с лиловой отделкой и в тон ей приталенный жилет? Да и с волосами как поступить — непонятно! Уложить блестящие после мытья локоны в высокую прическу или оставить распущенными? А может, лучше приподнять заколками пряди на висках? Или плюнуть на все это, и нахлобучить на голову остроконечную шляпу с сине-фиолетовой лентой, которая отлично гармонирует с полосатыми чулками? А если…"

— Джемма-а-а, — простонала лежащая на диване сыщица, которую от бесконечной беготни ведьмочки по небольшой чердачной комнате уже начинало подташнивать. Или это из-за третьей банки клубничного варенья?

— Что? Плохо? — встревожилась девушка, комкая в руках свою парадно-выходную шляпу.

— Хорошо, — уверенно кивнула Олли-о. — Но пора бы уже и определиться, не? А то до иллюзии у тебя так руки и не дойдут. Ты же не хочешь опоздать на спектакль или пойти туда в образе недавно усопшей Джимджеммайлы Аттамс? — с нажимом поинтересовалась она.

Нервно закусив губу, ведьма энергично замотала головой и еще сильнее стиснула несчастный головной убор. Так скоро воскресать в глазах общественности она не желала. Да что уж там! Воскрешение вовсе не входило в планы "племянницы" гробовщика. Ее вполне устраивала придуманная дьером Дорэ личность, как устраивал и сам дьер Дорэ в роли хозяина похоронного бюро, в котором девушка надеялась продолжать работать и дальше. Ведь навыки мага иллюзий требовали совершенствования, а клиенты этой конторы, в отличие от живых подопытных, не жаловались на результаты.

— Выбор — это не всегда благо, — вздохнув, проворчала рыжая, и, подцепив со спинки стоящего по соседству стула отделанный серебристой нитью корсет, бросила его подруге. — Это надень, тебе идет.

— А платье?

— Тоже черное, — уверенно заявила оса.

— Но к чему тогда чулки? — растерялась Джемма, глядя на свои полосатые коленки, торчащие из-под короткой юбки, отороченной чернильного цвета кружевом.

— Ни к чему, — согласилась Олли-о. — Снимай их! Нужны другие.

— Но… — и без того раскрасневшееся лицо ведьмочки расцвело новыми красками. — У меня нет других, — перейдя на шепот, призналась она. — Я купила только эти.

— Трагедия, — притворно вздохнула сыщица, убирая на стул ополовиненную банку. — И что же нам делать?

— Оставить лиловое платье и шляпу? — с надеждой глядя на подругу, предложила девушка.

— Нет, — Олли-о поморщилась. — Ты в театр идешь или на шабаш?

— Я… — зеркало отразило пунцовое лицо Джеммы и той же раскраски ушки, кончики которых виднелись среди ее пышных волос, цвета спелого каштана. — В театр… иду, — сглотнув, ответила она, и, не выдержав, опустила ресницы, отворачиваясь к приоткрытому окну, за которым сгущались сумерки.

От него веяло прохладой и это немного остудило пылающую кожу ведьмочки. Джемма была смущена, взволнована и растеряна одновременно. Все верно, после сумасшедших поцелуев на улице и недолгой, но такой приятной прогулки по торговым рядам, Этьен пригласил ее зайти в свою мастерскую… на чай, но девушка, помня, что в ПБ ждут не только ее, но и гвозди, с сожалением отказалась. Зато с радостью согласилась пойти с дьером оружейником вечером на музыкальную комедию, главную роль в которой исполняет городская прима.

Вот только смотреть представление им предстояло, сидя в темной ложе, дверь которой закрывается на ключ. И не важно, что ложа пятиместная. Ен выкупил все билеты, а это значит, что сегодня там будут только они вдвоем. А еще громкая музыка, звучащая со сцены, и темнота, способная скрыть все, что угодно: от позорного сна фальшивых ценителей искусства до… жарких объятий влюбленных парочек. От предвкушения и страха у ведьмочки в бешенном стуке заходилось сердце, а предательское лицо без конца краснело, выдавая ее далекие от невинности мысли. Губы по-прежнему помнили шальные поцелуи посреди улицы.

Ох, Марна! Как же она решилась на это?! Средь бела дня, посреди кишащей народом улицы, где любой случайный прохожий мог оказаться старым знакомым. А ведь иллюзия Джеммы была совсем легкой, и со стороны ее легко можно было спутать с ней прежней. Но все это лишь разжигало странный азарт в молоденькой ведьме. Словно она шагнула за черту, приняв сложнейшее решение и… все стало так просто и понятно, а еще нереально здорово и безумно приятно. И не важно, что на них смотрели люди, что кто-то отпускал шуточки, проходя мимо, а кто-то осуждающе цокал языком… все это совершенно не важно! Пусть видят, что они с Этьеном вместе. Видят и завидуют их счастью.

— В сумке моей возьми, — сказанные будничным голосом слова разрушили очарование чужих воспоминаний.

— Что? — словно очнувшись от сна, тряхнула головой Джемма.

— Сумку видишь? — указав взглядом в сторону ширмы, спросила Олли-о. — Ту, с которой я пришла. В смысле меня пришли… ну ты поняла, — ведьмочка кивнула. То как оборотень вернулась сегодня в дом после встречи с одним из своих заказчиков, она помнила прекрасно. Особенно ярко ей запомнилось белое, как мел, лицо курьера, вокруг которого кружил рой полосатых ос. Счастье, что дьера гробовщика к тому времени уже не было в конторе, а то выгнал бы он эту рыжую страдалицу взашей, заподозрив, что она решила перебраться к нему с вещами. — Открой ее и найди там новую пачку чулок. К черному платью должны подойти, — сложив на груди руки, сказала сыщица.

Чулки, действительно, подошли… когда Джемма, совладав с приступом лишающего воли восторга, наконец, их надела. Тонкие, словно шелковая паутинка, невесомые и нежные, а еще черно-серебристые, будто звездное небо Готрэйма. Кружевные резинки плотно обхватывали ноги, прячась в складках короткого платья, а причудливая вязь узора спускалась от бедер ниже: до самых щиколоток. Последним штрихом стали туфли на высоком каблучке и… шляпа.

— Сними, она не подходит, — пряча улыбку, посоветовала сыщица, и ведьма послушно стянула с головы забракованный подругой убор. — Про лицо не забудь, — напомнила рыжая, с удовольствием разглядывая метнувшуюся к зеркалу девушку.

Ен будет очарован. Впрочем, он будет таким, даже если она явится к нему в лохмотьях нищенки. И все же… хороша девка! Не зря Олли-о прихватила кое-какие вещи из личных запасов. Благодаря парочке летучих стражниц, которые не выпускали из виду ведьмочку, оборотень прекрасно знала о грядущем свидании своих лучших друзей, и… несмотря на излишнюю нервозность, вызванную общением с Дегором, все же нашла в себе силы как следует подготовиться. Ведь так и знала, что Джемки чего-нибудь будет не хватать в самый ответственный момент, а Этьен, конечно же, не сообразит подарить ей недостающее. И слава богам, что этой вещью оказались всего лишь чулки! Потому что в остальном размеры сыщицы и ее подопечной заметно разнились.


Продолжение пишется…


*Пояснения к тексту


Свель — волшебная пыльца, которую заряжают маги своим цветом дара. Есль желтая свель, лиловая, зеленая и прочие. Так, например на золотистой свели, заряженной желтыми магами, работает большинство источников света: фонари, люстры, световые палочки и т. д.


Горгоны — это сокращение он Городских Гончих, как называют стражей порядка в Готрэйме и других городах.


Готрэйм — главный город на большом острове, место, где происходят события книги.


Триумвират — трио верховных богов: Жизни, Магии и Смерти. Также известны под именами Жиль, Мара и Сайма (соответственно: бог отец, богиня мать и богиня сестра). Жизнь и Магия считаются родоначальниками всего живого в мире. Представляются в виде супружеской пары. Смерть — сестра жизни. Пантеон мелких божков столь запутан, что только жрецы в храмах триумвирата знают, сколько их всего. Простым людям, как правило, известен лишь покровитель и несколько наиболее распространенных. Кроме имени каждый бог-покровитель имеет еще и номер.


Дьер, дьера — вежливые обращения, принятые в обществе.


Серн — название дерева с серой кроной, которая испускает в темное время суток пахнущую хвоей мерцающую дымку, отпугивающую нечисть и подсвечивающую пейзаж. Дерево напоминает нечно среднее между елью и сосной, по форме похоже на пирамиду, которая не привышает полутора метров в высоту.


Крест — символ Саймы — богини сестры. Символ богини смерти в этом мире.


Пряничные — небольшие заведения на несколько столиков, где подают пряники (специальную выпечку со всевозможными пряностями, в том числе, из-под прилавка естественно, и с дурманящим эффектом), а также пирожки и горячие напитки.


Зельемагочистка — заведение, где осуществляют чистку одежды от грязи и пятен специальными зельями, а в особых случаях и магией. Услуги эти довольно дороги и, как правило, применяются для шуб и парадных нарядов.


Почтовик — крылатая обезьяна. Вид, специально выведенный для переноски писем и небольших посылок. Дежурят почтовики на крышах в ожидании вызова, питаются орехами, но не любыми, а особым сортом, который можно приобрести только у хозяев почты. обладают индивидуальным характером и интеллектом, который позволяет им читать адреса, но не более того.


Горючка — жидкость с высоким содержанием алкоголя, название получила от того, что превосходно горит. Используется для дезинфекции, а также в нагревательных приборах с аналогичным названием. Некоторые особо смелые дьеры умудряются ее даже пить!


Аз, аза — звание, получаемое чародеем, который достиг высшего уровня своего мастерства. Часто употребляется в качестве приставки к имени. Отличительным знаком аза является специальный перстень с лауритом, который носится на указательном пальце. Цвет камня, в который чародей "вдыхает" частицу своей силы, соответствует цвету его дара. Но азы обычно предпочитают скрывать это, держа волшебный камень в прозрачном состоянии (а новый его цвет проступает лишь по желанию хозяина). Чтоб, мол, окружающие видели, что перед ними сильный чародей, но не знали, каким именно даром он владеет.


Красная ведьма (красный маг) — еще называют ведьма с красным даром. Всех обладателей магических способностей принято классифицировать по назначению способностей и именовать соотвествено цвету их дара. Когда-то давно, когда маги только начали заряжать своими чарами свель из измельченного лаурита — прозрачного горного камня, который довольно легко добыть в пещерах, пыльца меняла цвет. В руках магов огня на алый, в руках магов-травников — на зеленый и т. д. Отсюда и пошла традиция добавлять к названию ведьм и магов цвет. Даже в женской школе ведьм и мужской школе магов факультеты имеют названия цветов: красный, синий, лиловый… прочие. А вот специальности маги с похожим даром могут выбрать разные. Например, из тех же красных (огненных) чародеев получаются как отличные пожарные, способные как разжечь, так и потушить магией любое пламя, так и боевые маги и те, кто отвечает за тепло в домах, заряжая прозрачную лауритовую пыльцу своим даром. Потом красная свель служит топливом для разжигания печей, подогрева воды в специальных котлах и прочих хозяйственных нужд.

Самые распространенные виды магии называют по присущему им цвету. Так красная ведьма обладает способностями к управлению огнем и т. п. Более редкие виды и окраску имеют более сложную, например, лиловую. А совсем уж единичные — и вовсе какую-нибудь серо-буро-малиновую в крапинку. Цвет, соответствующий дару, не только фигурирует в названии ведьмы или мага, но и в ее/его форменной одежде (впрочем, и другие вещи магов обычно содержат любимый колер, так как носитель цветной магии интуитивно тянется к оттенкам своего цвета).

Примеры: Зеленый — магия растений, желтый — магия света, красный — магия огня, цвет морской волны — магия воды, голубой — магия воздуха, золотой — магия истины, темно-синий — некромантия, коричневый — магия земли, серый (стальной) — магия металла и т. д… А всякие сложные тона присущи более редким дарам. Черный и белый — нейтральные цвета, не имеющие соответствующего вида магии. Поэтому эти цвета еще часто использовались в костюмах тех магов, которые желали не афишировать свой дар. А также в одеждах служителей божественного триумвирата.


Изменчивый — редчайший вид магии, который меняется в зависимости от того, какой дар использует носитель. Изменчивых магов (или магов хамелеонов) очень мало, и они чаще скрывают свою сущность, нежели выставляют ее напоказ. Но именно такие маги способны в ущерб прочим дарам, довести один избранный магический талант не просто до совершенства, а до безумия. Когда магия становится одинаково и могущественной, и опасной.


Единорожденные — близнецы, двойняшки. И хоть рождаются они не одновременно, в народе данного мира их принято называть именно так.


Нэрл, нэрлис — звания ГорГон. Нэрл — офицерский чин, в его распоряжении, как правило, несколько отрядов. Нэрлис — самый младший чин.


Косырь — головной убор в виде кожаной косынки, повязывается на лоб. Часть формы ГорГон, защищающая лоб от порезов, а волосы от захвата в рукопашном бою.


Веселый дом — бордель.


Каракусы — небольшие шарообразные растения сплошь покрытые ядовитыми колючками. С легкостью переносят перепады температур, но крайне капризны в отношении полива и чрезвычайно редко цветут. Что и к счастью, ибо их аромат при определенной концентрации вызывает галлюцинации.


Белый полог Саймы — эфемерная грань отделяющая жизнь от смерти.


Корлунская гряда — цепь мелких скалистых островов в море с другой стороны континента, нежели остров, на котором находится Готрэйм.


Трэйм — местная денежная единица на острове и континенте. Небольшая золотая монета с гербом страны. Один золотой равен ста серебряным тримам. А один трим — ста стальсам — мелким и тонким монеткам из железа, зачарованным серыми магами от коррозии. Медь же в этом мире считается жутко дорогим металлом.


Чирташ — мелкий пакостный дух, имя которого часто упоминают как ругательство. Аналог: черт, лукавый, бес.


Олли-о — у оборотней к имени добавляется первая буква или начальный слог второй ипостаси.


Община Ос — оборотни в этом мире живут довольно закрытыми поселениями-общинами, где господствуют свои традиции, вероисповедания и законы. Обычные люди и маги оборотней побаиваются и сторонятся, как в нашем мире сектантов. Но есть и свободные оборотни, которые по каким-то причинам покидают общину и пытаются устроиться среди обычных людей.


Кориф — напиток, похожий на кофе, с похожим вкусом и свойствами.


Трехполосная дорога — дорога, предназначенная для встречного движения. Центральная полоса используется исключительно для обгона или движения экипажей специального назначения: почтовых, пожарных и т. п.


Дитэра — небольшой восьмиструнный инструмент, который изготавливают из специальных пород дерева.


Горгонарий — жаргонное название главного здания Городских Гончих.


152


на главную | моя полка | | Ведьма из Готрэйма |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 79
Средний рейтинг 4.4 из 5



Оцените эту книгу